Волк

[Starik]

Лес

От горячего чая, тепло пошло по всему телу.
- Ну вот, жить стало легче, жить стало веселей. Игорь подскочил, и с силой, тряхнул чахлую ель, наградив Андрея с Санькой снежным комом изрядной величины.
- Сам ты даун. Андрей, ежась от снега, попавшего за шиворот, приоткрыл один глаз. Снежный заряд, в основном, достался ему, и он был похож на ожившего снеговика.
- Кто, я?..
- Ты–ты. Ты в зеркале себя, хоть раз видел, внимательно разглядывал.
- Да-а… Жаль гитару с собой не взяли.
- Ну конечно, еще с ней таскаться. Пробурчал Санька, отряхивая снег с шапки.
- Ее бы не пришлось долго таскать.
- Ну, ты и умный. И как бы не пришлось.
- Я бы сейчас треснул ей вон по той башке, чтобы она немножко порезонировала. Игорь рукой указывал на голову Андрея.
- Да я… Ну ты… Ну все…
Игорь и Санька, смеялись от души.
- Придурки… Андрей смотрел то на одного, то на другого. Чего ржете.
Не выдержав – рассмеялся и сам, наверно от этого, стало вовсе тепло.
- Придурки… Вперед, придурки… Труба зовет, нас путь далекий и нелегкий ждет… Беззлобно и немного с пафосом произнес Андрей.
- Э-эх. То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!...
Ну, пошел же, погоняй!..
В унисон ответил Игорь. Последние две строки, он произнес с таким выражением и такой тоской в голосе, что ему бы позавидовал сам автор.
Ветер, поднявшийся так внезапно, так же быстро стал стихать. Для Таймыра, такие погодные аномалии не новость. В этих местах возможен и снег в июле, с морозом, эдак градусов пять, десять.
До леса добрались довольно быстро, в полном безветрии. На смену ветру, пришел мороз. Было слышно, как захрустел снег под лыжами, и вдыхать воздух полной грудью, стало затруднительно. Войдя в лес, подростки, словно переступили порог волшебной, сказочной страны. Ели казались высокими, стройными, одетыми в пышные снежные одежды. Пихты и лиственницы, спускающие покрытый снегом лапник* до земли, образовывали пещерки, укрытия для зайцев, куропаток и прочей лесной живности. Снежное, пуховое покрывало, закрывало всё, кочки, пни, валежник, и все вокруг переливалось серебристыми блестками снежинок, ограненных самой природой с такой точностью, что для их блеска не нужно было солнечного света. Снег лежал ровно, не тронутый никем и ни чем. Охотничий сезон закончился, и охотники предпочитали отсиживаться по домам, а лыжные прогулки, поселковые жители оставили до весны, когда и солнце светит и морозец, градусов десять, пятнадцать.
- Мы, первооткрыватели этих мест в этом сезоне. Андрей, приподняв лыжную шапочку, освободил лоб. В этом году, здесь не ступала еще нога человека.
Представляете, за нами Талнах, а впереди, на многие сотни километров, ни
души.
- А зверье лесное. Произнес Санька. Голос у него был далеко не юношеский, басистый, грудной.
- Нет, зверье не в счет. Я про людей.
- Ух, красота. С восхищением произнес Игорь.
- На заимке не то еще будет. Вот там, красота. Санька от удовольствия даже прицыкнул.
- Да. Здорово. Игорь, ты бы нас сфотографировал, что ли.
- Некогда. Завтра будем фотографироваться. Санька направил лыжи в глубь леса.

Поломка

Пройдя еще несколько километров по глубокому снегу, то и дело обходя деревья, осыпающие подростков с головы до ног снежными зарядами, голод предъявил свои требования растущим организмам. Пришло время подкрепиться. Санька выбрал для привала место под невысокой сосной. Под ней угадывалась валежина. Быстро откинув с нее снег и утоптав небольшую площадку, друзья, уютно, почти с комфортом уселись. Санька достал тряпичную сумку с колбасой из под куртки, куда он ее осмотрительно поместил перед походом. Сумка имела кроме обычных ручек, еще и лямку, позволяющую нести ее хоть на плече, хоть перекинутой вокруг шеи.
Игорь из рюкзака извлек хлеб, сало и кусок плотной ткани. Андрей охотничьим ножом нарезал все тонкими, аккуратными ломтиками на тряпице, и приготовил бутерброды. Санька, так же ловко привесил сумку с колбасой, обратно под куртку. Съев по паре бутербродов, разлили горячий чай из термоса в металлические кружки. Кружки держали как бывалые охотники – тундровики, обхватив двумя руками, что бы ни остыл слишком быстро, и руки не замерзли. Насытившись, каждый из своей пачки достал по сигарете, и расточительно прикурил от своей спички. Курить было не приятно. Морозный воздух обжигал горло, а вместе с дымом от сигарет, вызывал кашель, но не курить, было нельзя. Все бывалые охотники, после еды курили. Правда перед едой, они еще пили не разбавленный спирт.
Игорь посмотрел на часы:
- Время, четырнадцать пятнадцать. Засветло, мы, однако не дойдем.
- Дойдем по темному. Ответил Санька.
- По темному можем и заплутать. Дело не хитрое.
- Не заплутаем, я дорогу хорошо знаю.
- Какую дорогу. Где ты видишь дорогу. Все ровно, все одинаково.
- Для тебя ровно, а для меня нет.
- Андрей, ну скажи ты этому Сусанину, нехорошо над людьми издеваться. Дороги то нет, а скоро темно.
- Да ладно тебе. Не паникуй, гражданин Паниковский. Доведем. Я тоже знаю
куда идти. Не впервой. Половину пути, считай, уже прошли.
- Ну, не знаю. Если вы оба, так хорошо знаете куда идти – ведите.
Надев лыжи, друзья двинулись в путь. Санька шел первым, за ним Игорь и замыкал маленький отряд, Андрей. Беговые, узенькие лыжи Андрея, проваливались глубже чем лыжи товарищей, не смотря на то, что шел он уже по лыжне. В лесу было тихо. Лишь ветви и сами деревья, потрескивали от холода, да еще снег отчетливо, громко хрустел под лыжами, свидетельствуя о том, что мороз, как минимум, тридцать пять.
Раздался треск. Андрей, зарывшись левой лыжей глубоко в снег, не удержался на ногах и повалился, выставив руки с лыжными палками вперед. Он почти
весь скрылся под снегом.
Попытка подняться, не увенчалась успехом, лыжа глубоко и надежно застряла. Отстегнув крепления, Андрей поднялся, и стоя почти по пояс в снегу, вытащил застрявшую лыжу. Загнутого конца не было. Сантиметров тридцать лыжи, оставались под снегом.
- Да-а. Произнес Санька. Слабо было охотничьи надеть. Ищи конец лыжи.
- Не зуди, сам знаю. Огрызнулся Андрей.
- Все. Приехали. С досадой произнес Игорь. Я же говорил. Я как чувствовал…
- Да умолкни ты… Зануда.
- Я не зануда, я просто говорил, что добром это не кончится.
Андрей отыскал под снегом обломок и извлек на свет.
- Там пенек. Наверно на него наехал концом.
- Это она от мороза лопнула, не выдержала. Задумчиво произнес Санька.
Андрей быстро сбросил рюкзак, достал из него моток капроновой веревки, и отрезал кусок, примерно метра три. Приложил обломок точно по месту, благо, что излом произошел расщеплением, вдоль лыжи, и плотно, рядок к рядку, примотал веревкой. Санька рукой проверил крепость работы:
- Молоток. Знаешь как.
- Ух, ты. Могёшь - могё-ёшь. Я думал уже все, кранты. Игорь сиял от счастья, будто это он, так ловко, отремонтировал лыжу.
- Учись, пока я живой, а лучше записывай.
Пристегнув крепление, Андрей весело скомандовал:
- Вперед.
Температура неуклонно продолжала снижаться, и мороз, действительно становился не шуточным. Минут через двадцать, Андрей снова упал. На этот раз, сломалась правая лыжа, ближе к креплению. Излом произошел почти перпендикулярно лыже, и отремонтировать ее не представлялось возможным.
- А вот это конец. Пробормотал Андрей.
- Да… Хреново. Санька отстегнул лыжи, и стал протаптывать площадку. Расстроенный Игорь, молча делал то же самое.
- Игорь, доставай термос, чаю попьем. Невозмутимым тоном произнес Санька.
- Какой чай, только что пили.
- У тебя есть другие предложения?..
Игорь скинул рюкзак, и полез за термосом.
- Надо что-то думать. Может лапника нарезать и сделать снегоходы. Предложил Санька.
- Скажи лучше наломать. Бес толку. Он сейчас хрупкий, мороз-то, слышишь какой.
- Без лыж, не дойти.
- Да-а. Подвел я вас. Капитально подвел.
- Надо было охотничьи брать…
- Вы это, идите без меня. Я отбегался.
- Ты что, предлагаешь бросить тебя здесь.
- А ты хочешь при лыжах, снег со мной пахать.
- Нет, мы тебя здесь одного не оставим. Решительно заявил Санька.
Игорь отрешенно молчал и смотрел в сторону. Андрей заметил на щеке Игоря белое пятно. Приморозил.
- Игорь, хватит дуться, не девка, щеки потри, обморозишь. Так. Я напортачил, мне и отвечать. Есть два варианта. Первый – вы забираете мой рюкзак, и двигаете на заимку, а я пешим, по лыжне, возвращаюсь. Второй – вы забираете мой рюкзак и возвращаетесь в поселок, ну а дальше – знаете.
- В ботинках, замерзнешь.
- Не замерзну, если что, разведу костер.
- Я на заимку не пойду. Лучше вернемся в поселок. Испуганным голосом произнес Игорь.
- Так не делается. Мы вместе пришли, и вместе должны вернуться. Закон тундры… Санька от возбуждения поднял шапку со лба.
- Представляешь, я по пояс в снегу. За час, могу пройти, километра полтора, два, может чуть больше. Вам, все время придется меня ждать. Без движения, вы замерзнете быстрее, чем я.
- Мы от поселка, считай километров двенадцать…
- Верно. Часов пять, ну шесть топать по такому снегу. Сейчас – глянув на часы, пятнадцать ноль пять. Вечером, часов в девять, пол десятого, приходите ко мне. Если меня не будет – расскажете Вадиму. Найти меня по лыжне – плевое дело.
- Вы чай пить будете? Кружки подставляйте. Игорь немного повеселел.

Сияние

Разлили последний чай, из вместительного, расписного китайского термоса, и молча, думая каждый о своем, с удовольствием прихлебывали из металлических кружек, волшебный напиток.
Андрей лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. Ему очень не хотелось оставаться одному в лесу, в уже спускающихся сумерках. Его внутренний голос, спрашивал:
- Как бы ты поступил в таком случае?
- Я бы ни за что не бросил друга. Да и закон тундры… Отвечал сам себе Андрей.
- Но ведь ты сам виноват в случившемся.
- Да-а. Виноват. Но в такой ситуации, все равно бы не бросил…
- Ты же все испортил, и хочешь, что бы твои друзья остались и возились с тобой как со списанной торбой?
- … Пусть решают сами. Просить ни кого не буду…
Нарочито уверенным голосом, Андрей произнес:
- Так, чаю попили, посидели, теперь в путь. Быстро скинул рюкзак, достал из
него газеты, припасенные для растопки печи, и запихал во внутренний карман
куртки. Рюкзак передал Игорю:
- Береги его, он дорог мне как память. Пошутил Андрей.
- Ого. Ты что, кирпичей в него наложил.
- Не скули. С ним тебе будет не холодно.
- Возьми. Санька протянул Андрею своих, два коробка, спичек.
- Ценный, царский подарок. За это – спасибо. Все, попутного ветра. По лыжне вы быстро дойдете.
Андрей стоял, прислонившись к стволу сосны, наблюдая, как удаляются его товарищи. Необъяснимое беспокойство, почти страх, отозвалось тянущей болью, где-то под ложечкой. Ему захотелось крикнуть, позвать, вернуть друзей, но он всеми силами старался подавить свою слабость и непонятно откуда, появившееся чувство страха:
- Все. Хорош. Еще заплачь. Слюнтяй, сопляк…
В кармане куртки, нащупал сигареты. Прикурив – как-то по взрослому, затянулся едким дымом с морозным воздухом. Выкурив сигарету, бросил ее в снег и смачно сплюнул.
- Все. Поплакали, и хватит. Щеки начинало пощипывать.
Аккуратно приставив обломки лыж и лыжные палки к стволу сосны, подошел к молодому деревцу. Поросль осины, была сантиметров пять в диметре. Откинув снег, рубанул ножом как можно ниже. Клинок со звоном отскочил, лишь повредив тонкую кожицу дерева.
- Да. Промерзло основательно. Придется ломать.
Взявшись руками за ствол на уровне груди, и упершись в него ногой, с силой потянул на себя и стал падать. Под тяжестью тела, деревце сломалось. Андрей ножом отбил замерзшие ветки и, отмерив примерно два метра, о колено отломил вершину. Посох был готов, на него можно теперь опираться при ходьбе, и отыскивать пни, коряги, валуны и прочие неожиданности, скрытые под слоем снега. Быстро смеркалось. Полярная ночь, вступала в свои права.
Андрей шел по собственной лыжне уже полтора часа. То и дело приходилось останавливаться и дыханием согревать руки в варежках, нос и щеки. Но самое неприятное – снег, набившийся в ботинки, подтаял, отчего ноги стали мокрыми и холодными. Пора было сделать привал, разжечь костерок, и просушить носки. К тому же, хоть и приходилось останавливаться, прошел он, километра четыре. Хорошая скорость.
Выйдя на большую поляну, перед ним открылась сказочная картина. Небо было чистое, черное, с мириадами звезд. Полная луна светила пронзительным, серебристым светом, отчего снег на поляне переливался искорками, отсвечивал лунными бликами. Низко, на половину неба, играли всполохи северного сияния. Андрей, от восторга раскинув руки в стороны, повалился спиной в снег.
- Вот это да. Красотища. Никогда не видал такого. Вон большая медведица, и малая, а вон Полярная звезда. Млечный путь. Венера.
Казалось, до звезд рукой подать. Звездное небо, словно выгнулось, и куполом нависло над головой. Луна огромная, яркая, с какими-то пятнами, неправильной формы, будто по ней плыли облака. Андрей много раз видел северное сияние, но такого как сейчас – никогда. Сполохи занимали почти пол неба. Лениво, как бы нехотя, изменяя окраску от млечного – до бледно голубого цветов, были похожи на шлейф снежной королевы, развевающийся над землей и укрывающий ее, леденящим морозом. Или – на волшебную дорогу в какой-то другой, неизвестный мир, полный загадок и тайн, которых людям не дано понять, никогда. Сияние переливалось, не спеша, позволяя лишь изредка, будто сбившись с ритма, быструю смену красок, и излучало такое холодное равнодушие, безразличие, ко всему происходящему на земле, что по неволе приходило понимание ничтожности, как человека, так и самой его жизни. Люди, как маленькие, никчемные песчинки в огромном океане, зависящие от его приливов и отливов, штормов и его спокойствия. Волной, их может выбросить далеко на берег, а может увлечь, в невероятные морские глубины. Что могут эти песчинки. Зачем они здесь. Возникало ощущение того, что люди не знают чего-то, самого главного, самого простого, без которого просто нет никакого смысла человеческого бытия. Оно где-то рядом, быть может, в нас самих, но мы ходим, тычемся вокруг, как слепые котята, и не замечаем. И то, чем ежедневно занимается человечество на земле, на всех его континентах, во всех самых далеких уголках планеты, всего лишь бесполезная, никому не нужная возня, суета.
- Да-а. Никого не будет. Меня не будет, Саньки, Игоря, Леньки, девчонок, мамы… Никого… А небо, звезды, луна, будут всегда. Будут всегда безучастно, безмолвно наблюдать за происходящим на земле. И сияние всегда будет показывать дорогу, к такой далекой и такой близкой, беспощадно-холодной и безразличной истине – дорогу в вечность.