Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Плавание вниз по реке доставляло исключительно удовольствия.
Солнце припекало спину. Сидя на баночке, правил лодку веслом на стремнину течения и вертел головой, любуюсь окрестностями. На переднем плане камышовые и песчаные берега, а дальше – мирные громады холмов, в безмятежном равнодушии поднимающихся к белым клочьям облаков.
Я положил весло на борта и пожалел, что не могу запечатлеть эту картину на фотографии: на берегу у самой воды возле костра пятеро аборигенов. По-видимому, отец, мать и три маленькие дочери. Они сидели неподвижно и смотрели на меня удивленными лицами сквозь клубы дыма, столбом поднимающиеся вверх. Белоснежные хлопья пепла, утратив подъемную силу, медленно кружили и опускались на черные спутанные волосы девочек. Ощущение нереальности приковало меня к баночке, и я глядел на эту картину дикого приволья первобытного мира зачаровано и с грустью, прощаясь, до тех пор, пока лодка, уносимая течением, не скрылась за поворотом реки. Но перед тем я помахал им. Они без улыбки смотрели вслед, пока долбленка моя не начала поворачивать, повинуясь изгибу реки, и тогда одна из девочек застенчиво помахала мне. Сестры последовали ее примеру, и последнее, что я видел, были три радостно машущие руки.
Это единственный момент, когда я пожелал, чтобы вода в реке перестала спешить.
Ведь великолепие подступающих к берегу холмов, медвяный запах клевера и нагретых солнцем трав, пьянящий сильнее любого вина – все это двигалось вслед за мной, обгоняло, встречало за каждым поворотом и с каждым порывом ветра – казалось, конца ему не будет, ни края. И еще мне казалось, что все, что было со мной – лишь прелюдия к этой минуте.
Не помню, сколько раз опускал весло, которым удерживал лодку на стремнине, чтобы забыться в думах и грезах, навеянных окружающим миром.
Или утрами (ночевал я в лодке, отпущенной на волю течения), когда восходящее солнце зажигало на пойменном лугу миллионы танцующих искр, замирал, любуясь и думая, что нигде больше в мире подобных чудес нет, и не может быть. Тогда я думал, как должно быть приятно жить в этой стране, никуда не стремясь. Однажды я даже сказал об этом своему отражению в реке, и оно взглянуло на меня с невеселой улыбкой.
Так-то оно так, да только видом одним сыт не будешь.
Тебе доводилось чувствовать: вот как случилось, так и надо, и это к лучшему?
Да, приятель, и не один раз.
При других обстоятельствах меня смутила бы мысль, что кто-нибудь услышит, как я разговариваю со своим отражением в воде. И не подумайте, что сошел с ума. Главное-то – это была дорога домой. И этого было достаточно. Меня поддерживало удивительно приятное чувство – ощущение тихой и прочной радости. Я превозмог все, что мог и возвращаюсь домой с победой. Я гордился собой.
И тем не менее,… и тем не менее…. иногда накатывала меланхолия.
Предстояло еще плыть вверх по реке, а это требовало немалых усилий. Сидя на баночке с веслом в руках, чувствовал себя удивительно одиноким и заброшенным, хотя на берегах то справа, то слева видел людей или их строения. Но с веслом против течения приходилось рассчитывать только на себя и свою смекалку.
Вот зачем я стал инженером? Почему не выбрал дела полегче и повольготнее? Ну, пошел бы в рабочие – отработал смену, и гори оно все синим пламенем. А тут, не зная ни сна, ни отдыха, ломай голову – решай проблемы.
И еще мне не хватало сознания собственной важности. Вот здесь, например, все тяжкие усилия окупились мыслью, что я стоял у истоков земной цивилизации и вносил в нее лепту. Да что там! – исполнял главную роль зачинателя! Лепил, значит, облик грядущего.