Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

[santehlit]

- Давление падает.
- От чего?
Мишка плечами пожал.
- Уровень проверить ума дефицит?
Глянул на расходомерное стекло и ничего там не увидел.
- Смотри сюда, Пятница.
- Прости, начальник, недокумекал.
Взял канистру, воронку, ключ от пробки и поднялся на палубу. Сунул воронку в горловину, опрокинул канистру – всё на ощупь: ни черта не видно. Бежит, не бежит, мимо или в горловину? Поднялся на мостик к боцману:
- Включи верхнее.
- Не положено на границе.
- Тогда я тебе всю палубу маслом залью – хрен отмоешь.
Боцман включает освещение по катеру, и мы с ним видим сексуальный поединок мичмана Герасименко с женой начальника ПТН. Сундук привалил даму к бронещиту зенитного пулемёта, взгромоздил её согнутую в колене ногу на своё предплечье и…. Мне показалось всё это неинтересным. Спустился к маслоналивной горловине. Гераська летит, взбешённый ужасно:
- Ты что творишь, ибала ушастая? – и хвать меня за шиворот.
Я толкнул его в грудь:
- Осади, сундук!
Гераська побежал спиной вперёд и, кажется, сел на задницу. Но мне было не до него – я чуть было не уронил открытую канистру на палубу. Вот было бы делов. Склонился над воронкой и чувствую - кто-то шарк по моей спине. Вижу мичмана Герасименко в красивом акробатическом прыжке летящим за борт. Бросил канистру – чёрт с ней, палубой – и едва успел схватить сундука за ботинки. Голова его болталась ниже привального бруса, и руками он махал нелепо – не за что ухватиться. А я прижимал его лодыжки к груди и чувствовал – не вытащу, тут бы удержать.
Ору:
- Боцманюга!
Теслик стопорнул штурвал и ко мне. Вдвоём вытащили сундука из-за борта, оцарапав брюховину его о леера. Гераська и спасибо не сказал, весьма мрачный поплёлся в каюту. Спускаясь, крикнул из люка:
- Боцман, возвращаемся.
Теслик поскользнулся на пролитом масле и разразился отборнейшим матом. Сунул кулак мне под нос:
- Завтра с Самосвальчиком языками вылижите.
Со второй попытки из второй канистры мы с Мишкой масло всё же залили. Снизили ход до «среднего», отыскали на картинке РЛС Белоглинянный и побрели обратно, каждый час корректируя курс. На рассвете пришвартовались рядом с 68-м. Легли отдыхать, а гости потихоньку разошлись.
Утром, поднявшись на палубу, Таракан, как ни в чём не бывало:
- Оленчук, приберись в каюте.
Вано сунулся, было, и выскочил, зажимая нос:
- Всё облёвано – и пайолы, и рундуки, и стол.
Сели завтракать. Таракан:
- Оленчук, накажу.
Я подумал, пришло моё время - пан или пропал.
- Командир, уберу – я не брезгливый, но и ты будь готов к диалогу с капитаном Тимошенко.
Таракан ложку уронил.
С того дня обращался к нему на «ты» и звал командиром, без всяких там товарищей. А в каюте он прибирался сам.