Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

За переправой выбитая скотом трава обозначила несколько тропинок. Какую выбрать?
Сомнений не было у Разбоя. С ним никто и не спорил.
Прошли поле, обошли лес, снова чисто поле.
- Что это?
- Дома.
- Вижу, что не стога.
- Должно быть, Ключи.
- А перед?
- А это тракт. Видишь, вон машина.
- До тракта вон усадьбу видишь?
- Вижу. Просолы так селились – дом, огород, огурцы малосольные - торгуют у дороги тем, что вырастят, в лесу насбирают, да скрадут где.
- Подходим, мужики, - построжал Пашка Мотылёв и достал пистолет.
Не рвался безоглядно вперёд Разбой, дыбил шерсть – чуть уловимый в пути запах полнил всю окрестность.
Подошли к плетню большого огорода, хоронясь за ним, пробрались вплотную к усадьбе.
Широкий двор полон пернатой живности, дом с крыльцом, времянка с баней, навес, за ним длиннющая стайка, что колхозная базовка.
- Разведать надо, кто в дому, - сказал Пашка и оглядел своих спутников. – Тебя, Егор Кузьмич, могут в лицо знать, если готовились заранее. Ты, Пётр Михалыч, мало похож на путника дорожного.
Всем стало ясно, кого участковый прочил в разведчики. Городской костюм и плащ фасонистый меньше всего вызовут подозрений у просолов.
- Постучишься, водички спросишься, разговор затеешь и присмотришься, кто есть, сколько их, - поучал Пашка райкомовца, не ведая, что перед ним большое районное начальство.
Пестряков хмурился, молчал, не решил ещё – согласиться ли. Может, пора напомнить, кто он есть. Но как-то не ко времени – всю дорогу пассивно молчал, а теперь.… Ещё в трусости заподозрят.
Павел Иванович кивнул и пошёл к дороге, хоронясь от окон дома за плетнём. С тракта шёл не таясь. Постучал в ворота, не услышав собаки, толкнул калитку.
Три пары настороженных глаз наблюдали за ним из-за плетня.
Пестряков шёл двором, направляясь к крыльцу – ни дать, ни взять, пассажир авто, оставленного на дороге, с какою-то нуждой. Потом вдруг остановился, боком, боком потянулся в поднавес, прильнул к запертым на замок воротам коровника. Сорвался с места и, развевая полами плаща, побежал через двор в огород, размахивая руками и крича:
- Здесь они, здесь лошадки!
- Тьфу, дурень! – Пашка сплюнул в сердцах. – Всё разведал! Глупей собаки, честное слово.
На крыльце открылась дверь, и чернота сверкнула белым пламенем. Слышно было, как сыпанула дробь по плащовке, разрывая ткань. Следом прилетел гром ружейного выстрела.
Пестряков ткнулся носом в навозную грядку и затих.
- Сволочи! – Мотылёв выстрелил два раза, в осколки разметал два окна. – Эй, конокрады! Сдавайтесь! Дом окружён, сопротивление бесполезно. Не усугубляйте свою вину убийствами.
- За подмогой надо, - предложил Егор. – В Ключи сбегать, народ кликнуть, властям сообщить.
- Погоди, - отмахнулся участковый. – Эй, в дому! Спалю усадьбу к чёртовой матери.
И Федякину:
- Поджигай.