Фантазии о белом...

[София Кульбицкая]

Сообщение от Uhbu

Как? Выяснения, направленные на личность автора всегда предполагают так или иначе "А ты кто такой?"

Занятный тезис. А когда мы просто говорим с Вами о Вас - это тоже, по-Вашему, "а ты кто такой"?..

На самом-то деле произошло вот что. Вы открыли тему как раз-таки со смыслом "а ты кто такой?". Но люди деликатно обошли это стороной - и обсуждали всё, не выходя из рамок лит.произведения. Собственно, можно сказать, что обсуждалась личность ЛГ или рассказчика, а не самого автора.

А что оставалось делать?

Действительно... Прямо слёзы на глаза наворачиваются...

--------

Ну, примерно так.

Я начинаю понимать... Но - тем не менее вижу всё это АБСОЛЮТНО по-другому.

Погруженный в мрак средневековый город, в котором свирепствует чума... Находятся люди, которые не прячутся, но пируют на улице посреди зачумленного города, и это возможно последний праздник в их жизни.

Вы верно обратили внимание на то, что перед нами - Средневековье. Окончание земной жизни ни в коем случае не могло считаться полным окончанием всего. Она - всего-навсего эпизод в преддверии чего-то куда более значительного и важного (эпизод, который, однако, можно прожить так, а можно - эдак. Некая свобода выбора.).

Это страшный фон противостояния мнимой, (но еще не помышляющей о своей мнимости) добродетели священника и добродетели истинной, несущей облегчение перед смертью или чудом выживания, но не коленопреклонение.

Вот тут-то и закавыка. "Добродетель" тут - что-то, привнесённое Вами. Здесь не идёт речь ни о какой "добродетели" - ни мнимой, ни истинной. Собственно, она здесь вообще не при чём. Священником движет никакая не "добродетель", а вполне прагматическая забота о будущем, которое кажется ему очевидным. Вспомним, это Средневековье.

Не понимая этого в силу веры, священник (какое он имеет на это право, он еще не Судия?) жестоко бьет в еще не зажившую рану Председателя, напоминая и взывая во всеуслышание о потере матери, желая таким вот бесчеловечным способом пресечь последний слабый редут

[/size]перед наступающей чумой [size=2][size=3]людей, мыслящих иначе . Отнять у умирающих обезболивающее...

Священнику не до рассусоливаний. Речь идёт о спасении, о том, что /в условиях Средневековья/ представляется куда более важным, чем преходящий момент земной жизни. Ему некогда раздумывать о чувствах Вальсингама, он давит на то, что может на него воздействовать. (Так же как, таща утопающего за волосы, не спрашивают, больно ли ему.)

Вальсингам - однозначно прав

Пушкин не был бы Пушкиным.

Но и священник в конце концов чувствует правоту Вальсингама, несмотря на кажущееся святотатство, - и уходит с сакраментальными словами:

"Прости, мой сын".(с)

Он сделал всё, что мог. У него не один Вальсингам.