Прибежала оповещённая Анна. Схватила Толю на руки, прижала головку к плечу и принялась бегать по дому, как оглашённая.
- Сыночка, сыночка мой.
По белой кофточке на спине сбежала чёрная струйка.
Егор вернулся в закатный час.
Толя лежал на столе, умытый, в белом белье. Никаких смертных признаков не выдавало чистенькое личико, только румянец стёк со щёк.
С Анной отваживалась Наталья Тимофеевна.
Все соседи разошлись – ушли на выборное собрание.
Егор Кузьмич поцеловал сына в лобик, скрипнул зубами, застонал и, уткнув лицо в согнутую в локте руку, застыл за этим же столом.
Дом сдавила ледяная тишина.
Поздно вечером постучался подвыпивший бригадир Ланских. Егор проводил его на веранду, налил в стаканы из прихваченной бутылки.
- Всё, Ягор, прокатили тебя. Другой теперь у нас председатель.
- Кто?
- Тимофей Бородин.
- Пусть будет.
Ланских покосился на него, выпил и сменил тему.
- А и дуры ж бабы – взялись топлого откачивать, а повернуть ума не хватило. Был у меня по молодости такой случай. Заехал в озеро коня поить, спрыгнул искупаться, чувствую – под ногами топлый. Подымаю – сосед. Спьяну дурень на мелкоте захлебнулся. Кинул через коня, сам в седло и домой. Стучу в ставень кнутовищем:
- Аксинья, мужик твой утоп.
А он прыг с лошадки:
- Хто утоп?
Пока брюхом на коне трясся, вся жижа с него вытекла, и сердце к жизни подтолкнулось. Во как! Долго ишо потом жил, правда, умом тронулся.
Егор молчал, не пил, рассказу не внимал. Ланских засуетился.
- Здесь парнишку хоронить будешь?
- Здесь.
- А сам как? Останешься?
- Не знаю.
Пошёл Ланских, от двери оглянулся:
- Ты, Ягор, лучше уезжай – много у тебя здеся врагов поднакопилось. Да и Тимофей не успокоится, пока не сживёт. Тебе спокойней будет.
- Уеду.
Так трагично закончилось второе хождение во власть Егора Кузьмича Агаркова.
Больше он не рисковал судьбой.
|