Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

И та ушла, поникнув головою.
Наташа все-таки была прекрасна. Думаю, неудивительно, что меня особо тянет к женщинам безупречного телосложения. Куда как интересней отыскивать в субъекте ум, женственность и прочие достоинства, когда под рукой, как говорят хохлы «вещь маешь».
Что-то я заговорился. Достаточно будет сказать, что выглядит она впечатляюще, а что в душе творится…. Так мне на ней уж не жениться. Как говорится, ювелир увидит бриллиант и без огранки. Вот так и я. А она бесспорно – бриллиант. Ну, или как-то так.
«Смотрю, ты далеко ушла от девочки на кладбище» – послал ей мысль.
Она вздохнула, даже вроде бы немного виновато.
«А не дошла ль до женщины, готовой заключить с мужчиной сделку, как говорится, за пределами приличий?»
Наташа фыркнула насмешливо, и на щеках у нее заиграли ямочки – «и всего-то? а я-то думала, что ты у нас златая голова».
«Главе покоя нет, ты знаешь отчего. А пред тобой любой мужчина истечет слюной».
Ее улыбка изменилась – из обаятельной сделалась лукавой, а потом откровенно дьявольской.
Ни имел ни малейшего понятия, как на это реагировать, а потому решил вернуться к теме.
«Ну, так как, насчет услуг по договору?»
«А что ты можешь предложить?»
«То, что нравилось тебе тогда» – я губы растянул лучшей из своих улыбок. – «Обаяние без края и границ».
Наташа неизящно фыркнула.
«И еще прощение за клятвопреступление».
«И что мне делать с твоим прощением?» – она смерила меня циничным взглядом.
«Душу успокоишь. На гвоздик повесишь – пусть висит, как оберег. Наташенька, меня послушай – ведь у тебя выхода нет. Ты здесь, потому что Сила горы вызвала твой дух по моей просьбе. А я затем здесь, чтобы выжать максимальную выгоду из своего положения и могу сотворить с тобой все, что захочу».
Она развела руками – «так пользуйся, и будем квиты».
«Ты согласна? Я перебираюсь из Челябинска в Увелку – мы встречаться будем?»
«Видать прижало! Не думаю, что ты вспомнил обо мне лишь потому, что я приглядная и тебе нравится родимое пятно на моем бедре».
«А что, отличное пятно в отличном месте. С удовольствием буду целовать его».
«За ползарплаты в месяц!» – Наташа победоносно улыбнулась, и на щеках ее снова заиграли ямочки, а в глазах вспыхнула необузданная алчность.
Я опустил взгляд и не ответил ничего.
«Могла бы дать тебе прямо сейчас, но не имею тела, а духу не дано мирских забав».
Вздохнул и головою покачал – «да-да, без тела никуда». Когда поднял глаза, увидел, как Наташа смотрит на меня. Полураскрытые губы влажно блестят, большие синие глаза по-татарски сузились. Она поводила плечами бессознательным движением кошки, готовящейся к прыжку.
Перевел дух, лихорадочно соображая. Язык у меня подвешен хорошо, и если мне дадут достаточно минут, могу убедить практически кого угодно в чем угодно. Но дух женщины, которую давно не видел, был слишком непредсказуемым, чтобы им манипулировать. Наташа мне не по зубам. Во мне проснулось подозрение.
«Да, Толик, такие парни, как ты, мне по душе».
А я за мыслями услышал что-то совсем неженственное.
«Приятно слышать: понял я – в образе Наташи дух горы. Ведь так?»
«Почему самые славные мужчины всегда ведут себя с женщинами как придурки?»

[santehlit]

Какая-то нотка в ее мыслях опять заставила меня насторожиться.
«Я же моряк. Для меня женщина божественна».
Вид у нее сделался задумчивым. Дух горы в образе Наташи лоб потер.
«Я не пойму тебя. Чего ж ты хочешь?»
«Чего тут не понимать? Я – это я, лучший из мужчин, какого тебе когда-нибудь доводилось встречать или доведется видеть впредь, хотя бы издали. Единственный и неповторимый, хоть состою из крови и костей, как у людей. Дышу свободно и хожу везде, где носят меня ноги. Не припадаю к почве и не виляю хвостиком, как пес, при виде титулов любых. С точки зрения тех, которые всю жизнь свою отрабатывают гибкость позвоночника, это кажется надменностью. Да Бог с ними. Чего хочу? Последнюю свободу - иммунитета против женщин. Иметь – да, но не влюбляться. Ты сможешь мне привить?»
«В самом деле? Послушай, неразумно говорить против любви с ее Богиней».
«Вот благоразумия мне только не хватало. Моя доброта людям кажется слабостью, радость – глупостью, а любовь…. К черту ее!»
«Ты себя хочешь переделать полностью? И кем ты хочешь стать?»
«Умеренно аморальным типом».
«Ох, как я устала оттого, что меня ценят исключительно за интеллект! Когда же, наконец, сумею найти человека, которого будет интересовать и мое тело».
«Оно есть? Так покажись во всей красе».
Наташа принялась, было сладострастно потягиваться, но остановилась и удивленно уставилась на меня – «ну а как же пошутить? ты вроде был острее на язык: чего уныл?»
Вяло улыбнулся ей в ответ – «боюсь сейчас мне не по силам с тобой тягаться в остроумии: голова занята другим».
«Да я никогда и не думала, будто кто способен потягаться со мною в остроумии! Просто, знаешь, хочется иногда поболтать о том, о сем. Ну, какие у тебя думы в голове?»
«Да сколько можно говорить одно и то же!»
«А как ты догадался, кто я есть?»
«Лицо тебя не выдавало, нет – при некотором навыке лицо может контролировать кто угодно, а тут целый дух горы Любви. Не выдавал тебя и облик – только плечи почему-то напряглись, движения чуть замедлились. Тебя подвели глаза. Когда я тебя назвал духом горы в теле Наташи, они как-то по-особому блеснули. И не просто понимающе, нет – виновато. Ну да, конечно, сомнений не осталось – предо мною дух горы Любви в образе из памяти моей. А зачем? Потому что я – не простой гость на плато, а пришелец из будущего с бесконечной генной памятью? От меня много чего много узнать мыслящему существу. Или духу. Или божеству. Причем же здесь Наташа? Решила поиграться? Впрочем, решил – если ты дух».
Перевел дух и решил взять быка за рога – «скоро заря, мы будем делать дело?»
Жизнерадостная улыбка Наташи застыла на ее лице. Губы по-прежнему улыбались, но глаза сделались ледяные.
«Прошу прощения?»
На самом деле это не вопрос.
«Повторяю: я хочу получить иммунитет от любви к женщинам».
«Боюсь, ничего не получится. Так дела не делаются. Кроме того, не все желания бывают исполнимы».
Сердце у меня упало, но и отступать не очень-то хотелось.
«Ритуал исполнен – я вправе загадать желание. Твоя обязанность – его исполнить».
«Ты что, башкой где приложился или как? Моя задача – разжигать любовь, а ты что требуешь. Уймись, проснись и прочь ступай!»
«Боюсь, я вынужден буду настаивать».
«Валяй, бойся!» – бросила Наташа, злобно зыркнув на меня. – «Настаивай, сколько хочешь. Меня это не колышет».
«Не могу понять причин, отказывать мне в этой просьбе».

[santehlit]

Наташа небрежно скрестила руки на груди – «причина тут одна: нет в природе лекарства от любви; впрочем, если сильно хочешь, могу лишить тебя потенции». – Тон у нее был резкий, гневный, взгляд жесткий.
Я выдержал его, хотя на лбу выступил холодный пот, и разум раскололся натрое.
«Ты нарушаешь правила игры….»
«Молодец, парниша! ты нравишься все больше мне; твое желание хочется удовлетворить; хотя на что же ты рассчитывал? думаешь, ты первый, кто пробовал, сюда явившись, взять надо мной верх? но так и быть, ты допросился: я оскоплю тебя сейчас….»
Мне было плохо: руки онемели, сознание покинуло – а может, навалился сон?
Наташа подошла, склонилась, прошептала в ухо:
– Не хочешь в женщину влюбиться, не верь ей никогда!

10

Странно, какие мысли приходят в голову в такие моменты. Первое, о чем подумал, услышав новость – Власта делает все, чтобы жизнь моя была нескучной ни здесь, ни там, нигде в белом свете.
Я старательно собирал дорожный мешок, опасаясь забыть что-нибудь нужное – взял воск, веревку и проволоку, крючковую иглу и жилы, набор кухонных принадлежностей, все подаренные рыболовные крючки….
Впрочем, это еще не все.
Собирая лодку в поход, мало-помалу осознал – всего, что надарили мне мои студенты, забрать с собою не смогу. Это стало небольшим потрясением.
За месяцы скитаний, да что там! за годы бездомной жизни привык, что все свое могу унести с собой, причем еще одна рука останется свободной. Но ученики мои наволокли, столько наволокли – у нас оказалось целых четыре одеяла, запасные снасти и парус, инструменты для починки лодки; целая коллекция оружия: луки со стрелами, арбалеты, топоры, мечи и несколько ножей. Из продуктов – лепешки, зерно, мука, бобы, сушености и копчености. Нарядов различных на три гардероба для меня и Власты. Деревянная шкатулочка с пригоршней драгоценных камней. Да и сама лодка построена по моему замыслу их руками.
Так вот….
В третий раз все перепроверял в дорожном мешке, когда заявилась купчиха моя и бухнула, что в лодке со мной она не плывет, и домой вообще возвращаться не хочет. Она де решила бросить торговлю, свое хозяйство коту под хвост и посвятить жизнь Барысу – новоиспеченному жрецу Солнца.
С трудом подавил немедленное желание разругаться с ней вдрызг и рванул на плато. К тому времени, когда нашел колдуна, солнце село. Барыс сидел у костра. Мы не успели затеять свару, как по моим следам показалась Власта.
Ее длинные волосы были собраны в прическу, выставляющую напоказ изящную шею и красивые плечи. Глаза были подведены темным, губы чуть ярче обычного. Длинное черное платье, сшитое мастерами города волхвов, обтягивало тонкую талию и округлые бедра. Кроме того, оно выставляло напоказ потрясающие груди, которые еще недавно, до прибытия на плато, я с удовольствием целовал и тискал.
Мы уставились на нее – я по прежней привычке, а колдун впервые осмелился глазеть на нее открыто.
- Ух, ты-ы! – сказал он. – Ну, в смысле, я всегда знал, что ты самая красивая женщина, какую когда-либо видел. Но не думал, что ты можешь быть еще прекрасней.
Он расхохотался скрипучим смехом и фривольно указал на нее пальцем.
- Подумать только! Ты будешь со мной!
Власта вспыхнула и потупилась. Она была явно польщена его восхищением.
- Мне хочется понять, - сказал я им. – Что собственно происходит?

[santehlit]

- Но согласись, пришелец, - перебил меня Барыс, использовав не без умысла совершенно новое обращение. – Она действительно неотразимая женщина.
Я кивнул:
- Согласен.
- Переоделась ради тебя! – ласково улыбнулась Власта колдуну.
Мне показалось, что улыбка ее получилась не очень веселой, но она не сводила с него влюбленных глаз.
- Хорошие у тебя башмаки.
- Новенькие! – ухмыльнулся Барыс.
Я услышал приближающиеся шаги и обернулся. Из-за деревьев появился Велизарий – подойдя ближе, успокаивающе вытянул руки и поспешно заговорил:
- Добрый вечер! Что интересного я пропустил? Надеюсь, не буду лишним? Знакомая компания собралась в дорогу – как не поговорить на прощание? Вы позволите?
- Присаживайтесь, уважаемый, - величаво, на правах хозяина пригласил колдун.
Велизарий торопливо продолжил:
- Последний разговор – мне кажется, он просто необходим. Если что-то осталось непонятым, вряд ли удастся встретиться и разъяснить. Короче, поговорим на дорожку – никто не против?
- Даже кстати, - сказал я с холодной яростью на последнюю новость от Власты.
Велизарий откашлялся.
- Правильно ли будет предположить, что каждый нашел на плато свой жизненный смысл и уходит по выбранному им пути?
- Он бил своих шлюх, - резко перебил я Верховного жреца, указывая на колдуна. – Если бы я заранее знал, что он поднимет руку и на тебя, я придушил его прямо сейчас.
Власта посмотрела на меня в упор.
- Это не твое дело.
Повисла напряженная тишина. Барыс сделал каменное лицо и кивнул. Велизарий повернулся и уставился на меня. Я коротко поклонился.
- Прошу прощения, Верховный жрец.
Он удивленно заморгал.
- Ну, надо же!! Разрази меня гром! – ехидно воскликнула Власта. – Возможно, у тебя в башке имеются кое-какие мозги, как компенсация на отсутствие сердца?
- Прошу прощения и у тебя: я всегда знал, что вернусь домой, - сказал я. – Мне не надо было заводить с тобой шашни. Но ты так красива! Я увлекся. Я был не прав! Я сожалею о содеянном. Это был не самый разумный поступок в моей жизни. Но мы были вместе. Мне было хорошо с тобой. И я чувствую ответственность за твою судьбу. Давай останемся друзьями, и послушай меня, теперь как друга: считаю глупостью твое желание бросить свое состояние и положение, чтобы уйти бродяжничать с этим… пройдохой!
Некоторое время Власта пристально смотрела на меня.
- Мы не друзья, - отрывисто сказала она; ее тон был ледяным. – Но если ты уходишь, то иди, не оглядываясь.
Потом Власта отвела от меня взгляд, и ее лицо смягчилось. Она села рядом с Барысом, взмахнув подолом платья, и стала смотреть в огонь.
- Приятно иметь повод время от времени наряжаться? – мягко спросил Велизарий, тоже, по-видимому, очарованный ее красотой.
- Можно наряжаться и без повода, - возразил я. – Но для мужика, а не старика.
- На плато я разучилась прихорашиваться. Замечания будут? – Власта плечами повела, не обратив внимания на мое замечание.
Я смерил ее оценивающим взглядом.
- Да ты и так выглядишь лучше, чем он того заслуживает.
Мои нападки испортили колдуну настроение. Он раздраженно покачал головой и разродился комплиментом:

[santehlit]

- Будь у меня такие сиськи, женщина, я бы полмира уложил к ногам.
- Что за идиот! – я поманил Барыса пальцем, чтобы поговорить с ним в сторонке.
- На это даже не рассчитывай, - мрачно возразил колдун. – Жрецу Солнца не подобает махать кулаками с простым смертным, даже если он явился невесть откуда.
Велизарий руку поднял, привлекая внимание.
- Хватит вам!
Власта кивнула, а я проворчал:
- Самое кошмарное зрелище, какое мог себе представить: Барыс и Власта – вместе.
Власта приподняла бровь.
- Между прочим, я могу обидеться!
Прищурила глаза, словно решала – обидеться или нет. Я отвесил ей поклон. Власта зыркнула на меня исподлобья. Колдун, подчеркнуто нас игнорируя, принялся подбрасывать сучья в костер. Велизарий вздохнул и покачал головой, скорбя о несовершенстве мира.
- Жаль, жаль, - сказал он. – Жаль, что вы не можете расстаться друзьями.
Я мысленно отвесил себе пинка и вздохнул.
- Извини, Верховный жрец, ты прав как всегда. В последнюю ночь на плато грех зубатиться или плохо думать о ком-либо.
После этого отстранился от разговора и долго смотрел на небо, выделяя знакомые созвездия, и через них посылал приветы родному дому. Меж тем, у костра разгорелся спор о плато и его чудесах.
- На плато неплохо молится, - сказал Барыс. – Но ведь вы не захотели здесь строить город.
- Здесь не рождаются дети, - подтвердил Велизарий. – Мы все хотим здесь бывать. Но никто не хочет оставаться тут навсегда.
- Ну, кроме вас, наверное, - вставила Власта.
- Да, я люблю сюда заходить и подолгу брожу в одиночестве, размышляя о смысле жизни и сути вещей.
- И наблюдая, - подсказала Власта.
Велизарий фыркнул, не удостоив ее взгляда.
- Не наблюдать – видеть надо, видеть! Лично я вижу то, на что смотрю. Я не наблюдатель, я – видящий.
Я встрепенулся:
- С этого места поподробней.
- Знаешь ли ты, кем был, кем являешься и кем еще будешь? – спросил он.
Это звучало как загадка.
- Нет.
- Видящим, - уверенно сказал Велизарий. – Кто побывал на горе Познания, тот получил доступ ко всем тайнам мира.
- Я понимаю – связь между атомами, обмен информацией, скрытой в нейтронах?
- Да нет, - сказал он, внимательно вглядываясь в меня. – Со временем ты, может, и станешь видящим, но не сейчас. А пока ты только пытающийся смотреть.
Он подобрал сухую деревяшку.
- Вот что ты видишь, глядя на этот кусок дерева?
Это был обломок сухой ветки. Я потянулся поближе, чтобы рассмотреть лучше….
Велизарий рассмеялся и кинул деревяшку в костер.
- Все, поздно! – воскликнул он, на миг сделавшись похожим на мальчишку с седою бородой. – Ты смотрел на ее форму, а надо было проникнуть в суть. Улови ее суть – даже сейчас, сгорая в огне, она многое бы рассказала тебе о себе и о жизни дерева, на котором выросла веткой. Вот в чем разница между «смотреть» и «видеть».
- Может, подскажешь, с чего начать поиски « видения», - спросил я по наитию.
- Оставайся – постигнешь все.

[santehlit]

Власта почтительно кашлянула.
- Верховный жрец!
- Да? – отозвался Велизарий, не отрывая взгляда от огня. – У тебя есть вопрос? Точнее, вопрос есть у Анатолия, а ты собираешься задать его вместо него. Он сидит, слегка подавшись вперед. Складка между бровями и стиснутые губы говорят о том же. Пусть спросит сам. Это, возможно, пойдет ему на пользу.
Я застыл, поймав себя на том, что и впрямь выгляжу именно так, как он описал.
- На самом деле я хочу узнать о межатомной связи. Это ведь не телепатия?
- А ты все смотришь и не видишь - укорил он меня, но уже мягче, чем прежде. – Тебе бы стоило погоняться за ветром, но ты слишком серьезен для такой затеи. Это не ведет к познанию сути.
Я раза два сглотнул, открыл, было, рот, но, по обыкновению, оказался бессилен против его неколебимого и невозмутимого достоинства. Наконец, заставил себя оторвать взгляд от вещего старца и посмотрел на огонь.
Меня внезапно осенило.
- Велизарий, - спросил я, - ты видишь структуру строения вещества? До какой же глубины? Тебе зрим атом? А может быть и нейтрино? Что было с ним, что будет с ним, ты можешь узнать и рассказать?
Верховный жрец поднял глаза – ясные и серьезные. Он устремил на меня долгий суровый взгляд.
- Думаю, все на свете можно предсказать, кроме будущего. А ты как думаешь?
Я почувствовал, что краснею.
- Оставайся! – сказал Велизарий таким тоном, что я почувствовал, как он загорается мыслью. – Вашему миру такие люди, как ты, не очень нужны. Со слов твоих понял – там производят и потребляют, задуматься некому. И ты себя потеряешь. Здесь ты познаешь все тайны мира. И кто знает – может, откроешь то, что пока неведомо никому. Ясно чувствую в тебе птицу высокого полета.
Он потешил мое самолюбие, но и разжег любопытство.
- Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Велизарий пожал плечами.
- Ну, вот как сегодня. Тебя что-то раздражает, тебя кто-то задел – и ты немедленно принимаешься действовать.
Он резко махнул рукой, не давая мне вставить слова.
- Ты точно знаешь, что надо делать. Ты не колеблешься, видишь – и тут же реагируешь. А подумать?
Он на миг призадумался.
- Не лови меня на слове, но хочу предсказать твое будущее в твоем мире. Я так понял: люди вашего века живут по принципу – чем тяжелей кошелек, тем легче на сердце. И ты таким будешь, забыв все, что видел и слышал на горах плато.
После этих слов я впервые в жизни почувствовал, что моя жизнь поистине в моих руках – вот как поступлю, то и будет. Моя эпоха цивилизованная: все открыто и позабыто, все записано и переписано – верь, чему хочешь. И ничему не хочется! Парадокс? Скукота! Здесь же – девственная целина! Никто не будет спорить, и давить на мозги – твори, философ, твори!
- Знаешь, Верховный жрец, как я поступлю? – вернусь в свой мир и опишу свою жизнь, как есть, со всеми неприглядными подробностями. Выложу на свет божий все ошибки и глупости свои. А если уж обойду какую мелочь оттого, что мне она представляется скучной, то тут я в авторском праве. Представляешь? – вот будет фурор! А тут – кто будет меня читать? восторгаться? хулить? Тут и книг не печатают, и бумаги нет, и шариковых авторучек…. – к концу пафосной речи я потупился, опустив взгляд костру.
После довольно длительной паузы поднял глаза и смущенно улыбнулся:

[santehlit]

Плавание вниз по реке доставляло исключительно удовольствия.
Солнце припекало спину. Сидя на баночке, правил лодку веслом на стремнину течения и вертел головой, любуюсь окрестностями. На переднем плане камышовые и песчаные берега, а дальше – мирные громады холмов, в безмятежном равнодушии поднимающихся к белым клочьям облаков.
Я положил весло на борта и пожалел, что не могу запечатлеть эту картину на фотографии: на берегу у самой воды возле костра пятеро аборигенов. По-видимому, отец, мать и три маленькие дочери. Они сидели неподвижно и смотрели на меня удивленными лицами сквозь клубы дыма, столбом поднимающиеся вверх. Белоснежные хлопья пепла, утратив подъемную силу, медленно кружили и опускались на черные спутанные волосы девочек. Ощущение нереальности приковало меня к баночке, и я глядел на эту картину дикого приволья первобытного мира зачаровано и с грустью, прощаясь, до тех пор, пока лодка, уносимая течением, не скрылась за поворотом реки. Но перед тем я помахал им. Они без улыбки смотрели вслед, пока долбленка моя не начала поворачивать, повинуясь изгибу реки, и тогда одна из девочек застенчиво помахала мне. Сестры последовали ее примеру, и последнее, что я видел, были три радостно машущие руки.
Это единственный момент, когда я пожелал, чтобы вода в реке перестала спешить.
Ведь великолепие подступающих к берегу холмов, медвяный запах клевера и нагретых солнцем трав, пьянящий сильнее любого вина – все это двигалось вслед за мной, обгоняло, встречало за каждым поворотом и с каждым порывом ветра – казалось, конца ему не будет, ни края. И еще мне казалось, что все, что было со мной – лишь прелюдия к этой минуте.
Не помню, сколько раз опускал весло, которым удерживал лодку на стремнине, чтобы забыться в думах и грезах, навеянных окружающим миром.
Или утрами (ночевал я в лодке, отпущенной на волю течения), когда восходящее солнце зажигало на пойменном лугу миллионы танцующих искр, замирал, любуясь и думая, что нигде больше в мире подобных чудес нет, и не может быть. Тогда я думал, как должно быть приятно жить в этой стране, никуда не стремясь. Однажды я даже сказал об этом своему отражению в реке, и оно взглянуло на меня с невеселой улыбкой.
Так-то оно так, да только видом одним сыт не будешь.
Тебе доводилось чувствовать: вот как случилось, так и надо, и это к лучшему?
Да, приятель, и не один раз.
При других обстоятельствах меня смутила бы мысль, что кто-нибудь услышит, как я разговариваю со своим отражением в воде. И не подумайте, что сошел с ума. Главное-то – это была дорога домой. И этого было достаточно. Меня поддерживало удивительно приятное чувство – ощущение тихой и прочной радости. Я превозмог все, что мог и возвращаюсь домой с победой. Я гордился собой.
И тем не менее,… и тем не менее…. иногда накатывала меланхолия.
Предстояло еще плыть вверх по реке, а это требовало немалых усилий. Сидя на баночке с веслом в руках, чувствовал себя удивительно одиноким и заброшенным, хотя на берегах то справа, то слева видел людей или их строения. Но с веслом против течения приходилось рассчитывать только на себя и свою смекалку.
Вот зачем я стал инженером? Почему не выбрал дела полегче и повольготнее? Ну, пошел бы в рабочие – отработал смену, и гори оно все синим пламенем. А тут, не зная ни сна, ни отдыха, ломай голову – решай проблемы.
И еще мне не хватало сознания собственной важности. Вот здесь, например, все тяжкие усилия окупились мыслью, что я стоял у истоков земной цивилизации и вносил в нее лепту. Да что там! – исполнял главную роль зачинателя! Лепил, значит, облик грядущего.

[santehlit]

Негодование на несправедливость судьбы пробуждалось во мне с особой силой, когда вспоминал тех аборигенов у костра. Они поедят, они поспят – проснутся и отправятся дальше по своим делам. Ждет их в конце пути либо домашний уют, либо радушный прием у родственников. Только меня не ждет никто. Только мне нет покоя в пути и уюта в конце его. Только мой ум и мозги мои в постоянном напряжении: пытаются объяснить и понять – что происходит и чего еще следует ждать. Потому что я – инженер. И даже когда необъяснимое становилось понятным, не всегда от этого поднималось настроение.
А вот кружка бы пива вернула мне силы!

11

Всякий человек скроен по-своему и поступать волен в согласии со своей природой. Когда понял это, почувствовал, насколько свободна моя жизнь от пустых забот. Можно сказать – легкое, ничем не омраченное существование.
Зачем осложнять себе жизнь? Отдавая сердце кому-то, становишься беззащитным. А надо идти своим путем – спокойно и неуязвимо. Обаятельная небрежность, непринужденная вежливость, невозмутимость – вот что надо, и опирается это все на самый простой факт: меня ничто не должно задевать. Слишком уж часто я становлюсь жертвой собственной эмоциональности.
И чем больше я думал, тем яснее видел, насколько хорошо согласуется одно с другим. Я не женился в третий раз, потому что на горьком опыте уже знал: женщины не способны на ответные чувства, а жить бок о бок, но без любви – утомительно. Тем не менее, в прекрасных созданиях меня пленяет, в частности, их загадочность, их непостижимая логика: в дочерях Евы никогда не угадаешь суть. Это притягивает и интригует. Таким мыслям я предела не клал: пусть себе зреют и приносят плоды, если это возможно.
Ну да, конечно, я сентиментален – но это чувства, а поведение должно быть здравым и разумным. И в любой ситуации следует искать правильный выход, не поддаваясь эмоциям, и не стараясь увернуться от неизбежного….
Было субботнее утро. Я сидел за компьютером, не подозревая, что сегодня начнется новый фантастический эпизод моей жизни. За окном был май – в открытую форточку теплом веяло, а жаркое солнце успело подсушить росу на вишневых листьях. Золотым огнем пылали цветы на клумбе.
Чистая радость бытия! – сказал сам себе и углубился в работу.
С компьютером наедине я был счастлив – то есть, счастлив на свой лад. И боялся только одного, что мне помешают. Как и произошло очень скоро.
Позвонила Лена.
- Чем занят? Творишь? И как получается?
- Боюсь, что не очень.
- Почему?
- Потому что с Пятиозерьем было проще – оно перед глазами, а вот Аркаим….
- А как ты думаешь, для чего я звоню?
- Наверное, хочешь пригласить….
- Конечно. У нас свободное место есть. Поедешь?
- Благодетельница!
- Ну, так собирайся! Час на сборы и дорогу в Южноуральск.
Странная вещь предчувствия. Как и симпатия душ, как и знамения. Объединение же всех трех слагается в тайну, к которой человечество еще не подобрало ключа. Я никогда не смеялся над предчувствиями, верю, что родство душ существует. Что до знамений, уверен – они являются плодом симпатии между Природой и родом людским. Ничто не предвещало этой поездки – ни предчувствия, ни думы о Лене, ни приметы природные, а вот надо же, еду!

[santehlit]

Суетился, собираясь, о Лене гадая – чего в ней больше: духовной силы или женского обаяния? Что привлекает – прелести точеной фигурки или свет мысли в глазах? Может, сердце, такое большое – способное вместить родник чистого, пылкого, убедительного красноречия?
Подолгу и часто мы с Леной беседовали. Говорили о вещах, к которым питали общий интерес. О народах и давних временах, о дальних странах и тайнах природы, открытых или пока неразгаданных. Мы говорили о книгах. Как много же она читала! Какими сокровищами знаний обладает! И даже знакома с иными авторами. Однако мое изумление потеряло пределы, когда Лена призналась, что всерьез занимается астрологией с нумерологией, и достигла в них определенных успехов.
Да благословит Господь русских женщин!
Я ничуть не задержался в дороге и меньше чем через час сидел у Лены за столом на кухне, уплетая беляши. В прихожей уже теснились готовые в дорогу баулы. Сын Саня, чье место в машине заполнили мною, внимал наставлениям мамы. Терпеливо, без возмущений поджидали авто – колесо Судьбы закрутилось, и торопиться не стоило.
Со слов Лены представлял Аркаим таким – живописные скалы и развалины города, самого древнего на Земле. И еще я с надеждой думал, что сумею понять и объяснить то, что еще не понято и не объяснено другими – пусть даже учеными мужами. Верно сказал Соломон: «Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык и при нем ненависть». Это к тому, что еду я в заповедный край, не что-то себе надыбать, а понять – что это за место такое мистическое и для чего оно есть на нашей Земле. Однако страх неизвестного не морозил мне кровь.
Когда подкатила за нами машина, а мы погрузились и поехали, я сделал открытие – какая же радость выезжать за городскую черту на просторы, ограниченные лишь горизонтом, и любоваться величавыми холмами, игрой теней облаков на них! Май – самый прекрасный месяц в году!
И вот – вид на Южноуральск с высокого холма. Город окружен борами и круто спускается домами к реке. Красивейшее место бесспорно, но вот здоровое или нет – другое дело. Теплая вода на водохранилище ГРЭС – колыбель туманов в зимнюю пору, которые бродят по улицам, дыша в лица прохожим гриппозной горячкой. Весна приходит и наводит порядок, изгоняя из города все болезни.
Тем временем, в гордых холмах березовые колки сменялись смешанными лесами, и на полянах сиял цветами чудесный май. Пряно благоухал аромат, заглушая запахи отработанных газов и нагретого солнцем асфальта.
Мы точно кочующие цыгане наслаждались красотами всего, что нас окружало, закусывая на ходу впечатления беляшами, фруктами, бутербродами с сыром, которые припасли в дорогу Лена и Инга, хозяйка машины. Еще в ней были Костик, сын Инги, и ее друг Леша. Общество подобралось как на подбор – все языкастые, в разговорах находчивые и остроумные. Темы разные были – смешные истории, светские сплетни…. А Лена умело приобщала к несравненно более высоким предметам.
Все так, читатель, и хотя я очень несовершенное существо с множеством недостатков и очень немногими искупающими их достоинствами признаюсь откровенно – к Лене питаю сильную, нежную, полную уважения привязанность, на какую только способно мое сердце. В этой мысли утвердило меня то обстоятельство, что в моменты, когда мы бывали вместе, сияло солнце, и не шалили тучи. А вечера были приятные, безмятежные, теплые. Закаты, на западе догоравшие, сулили назавтра чудесные дни. И обязательно была луна. Любоваться мы этим умели, и радовались, словно дети, житию, бытию и нашей работе. Этот мир так прекрасен был, что мы порой предпринимали попытки обсудить то, что думали касательно рая.
Но вернемся в машину.

[santehlit]

- Лен, может быть Аркаим колыбелью цивилизации человечества?
- Весьма вероятно, - был ответ.
- Ученные ведь доказали, раскопкам Аркаима десять тысяч лет. Нет культуры древнее на свете. Это может быть связано с чудесами, о которых ты рассказывала?
- Каждый должен почувствовать сам, а связать можно все. Там есть гора Разума, на которой можно общаться с высшей Силой. Но в это надо поверить.
- Мы пойдем туда? – спросил Константин.
- Мы побываем везде, где успеем – у нас два дня.
- Нет, уже меньше – вечер, ночь и только один день. Ведь сегодня уже на исходе….
В шесть часов по полудни мы достигли Кизила.
На середине моста через Урал Лена заставила заглушить мотор и выйти всем из машины. Мы толкали ее впятером несколько метров, а души и чувства в нас дрожали туго натянутыми струнами от осознания происходящего - мы пересекали границу великих частей света, Европы и Азии. Это не каждый день случается!
Спустившись к берегу за мостом, поужинали в уютной беседке. Укрытый густыми зарослями легендарный Урал, глухо урча, нес свои воды теплому Каспию. Признаюсь честно – захотелось остаться.
- Лен, в Аркаиме есть места красивее?
Она усмехнулась – да так, что мое нежелание вставать со скамеечки улетучилось.
- Неужели это ты, Анатолий? – спросила она мягким голосом, который и снеговика бросит в жар.
А я подумал – попался, черт! С такой женщиной ни минуты нельзя расслабляться.
Забрался в машину.
- Мы успеем добраться до заката?
- Да, Лен, далеко еще? – поддержали меня.
- Мы приедем как раз вовремя.
И приехали. Путь преградила разлившаяся река Караганка. Пришлось разуться и переходить ее вброд – машина итак перегружена. Вода ледяная, дно каменистое – ступни резало и кололо. Вот она – смерть моя! Мне же нельзя застужать ноги.
Смерть суждена всем. И на случай ее пребываю в покое – обо мне некому будет жалеть: дети выросли, у них свои семьи. Умирая душевно молодым, я избавляюсь от многих страданий. У меня нет ни талантов, ни качеств, нужных для этого мира. Я постоянно делаю что-то не так. Но куда попаду, когда помру – вот в чем вопрос? Может ответ даст Аркаим? Есть ли Бог, ад и рай? – извечный вопрос. Но бестрепетно доверяю себя Судьбе – и, Бог даст, в рай вознесусь. Ему ведь не за что серчать на меня. А в раю обязательно увижу тех, кого до сих пор еще люблю. Даже не сомневаюсь. Вот только надо бы окреститься.
Но лишь перешел брод и натянул носки потеплей, благочестивость меня оставила.
Тут и Лена радостным голосом:
- Ноги омыли – как хорошо! Как приятно душе и телу!
Да и я почувствовал, как они горят от контраста – из ледяной воды в тепло шерсти.
Припарковали машину. Разгрузили походный инвентарь, провиант, личные вещи.
Палатку поставили. Стол накрыли. Поужинали.
А я вертел головою, озирая окружающие плато горы – наконец-то мы в Аркаиме! Надеюсь получить здесь ответы на многочисленные вопросы. Ведь здесь же я был лет этак тридцать тому назад?
До сих пор очень подробно рассказывал об удивительных событиях моей ничем не примечательной жизни. Трем месяцам – февраль, март и апрель 1984 года – когда я пропал из жизни земной невесть куда, посвятил десять глав. Но это вовсе не автобиография, и обращался к памяти, только когда, по моему мнению, хранящиеся в ней воспоминания могли представить некоторый интерес. Поэтому возвращение из Арки Небес в 20-ый век обошел почти полным молчанием. Только название этой главы («Десять тысяч лет спустя») будет связующим звеном между частями моего повествования.