Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Сцепившись, противники катались по земле, вонзая клыки, разрывая шкуры когтями. Казалось, погибнут оба – в схватке не будет победителя. Между тем, на поляну вышел Тахор с сидевшим на нём Харкой. Оба с любопытством наблюдали за битвой. Симпатии юноши были на стороне льва, но к его огорчению, махайрод подмял под себя противника и вонзил ему в горло смертоносные клыки. Харка похлопал Тахора по шее и указал на дерущихся. Движение шеи, полёт головы, раскрытая пасть сомкнулась на полосатой холке – хруст переломанных костей, и битва затихла.
Тахор приступил к трапезе, а Харка запел песню о непобедимом друге. Умяв обоих хищников, Дух болот повалился спать. И человек прилёг в тени дерева. Через минуту уже спал, несмотря на то, что был день – и спал так крепко, как можно спать только в юности.
Чихнув, Харка проснулся. Спустившись с ветки дуба на тонкой серебристой нити, прямо к нему в ноздри попал паук. Запах его не понравился, но напомнил о голоде. Юноша встал, огляделся – барсук осторожно наблюдал за ним от своей норы. Тахор спал, вздымая бок, подёргивая мышцами шеи. От двух огромных хищников остались только пятна крови на траве – Харка вздохнул и пошёл собирать желуди. Увидел птенца, выпавшего из гнезда – крохотный желторотик лежал под дубом в траве, беспомощно трепеща неоперившимися крылышками. Харка взял его в руки – на один жевок, а тот, успокоившись, открыл рот, сам требуя пищи. На ветках чирикали воробьи, волнуясь за судьбу потомства. Сравнив свою жизнь, с жизнью птенца, выпавшего из гнезда, беглец полез с ним на дерево. Вот твоё гнездо - скоро и Харка вернётся домой!
После еды ему захотелось пить. Где-то должна быть лесная река. После сна и Тахора мучила жажда - жажда, но не сомнения. На три стороны повернул он голову, втянул воздух в широкие ноздри и, оглянувшись, положил хвост Харке под ноги – взбирайся, мол. Карабкаясь на гребенчатую спину, ездок мысленно ворчал – проглот, сожрал двух зверей вместе с потрохами, а вот шкура под сиденье другу бы не помешала.
На руку к нему села бабочка. Глядя на неё, Харка посетовал:
- Тебе хорошо – рука мягкая, а мне-то каково на этих зубцах.
Срочно, срочно нужна шкура под сиденье. Седок начал обдумывать план охоты на обладателя таковой.
Два журавля, оглашая реку резкими криками, дрались не на жизнь, а на смерть. Они кружили в воде, нанося удары крыльями и клювами и, наконец, сцепившись, закружились одним серым клубком. Подождите, допрыгаетесь, пророчил Харка, крокодил приплывёт.
У реки в малиннике под поваленной сосной была берлога бурого медведя. Здесь он спал, отсюда ходил за едой, а потом на водопой и снова домой. Как и все жители леса, косолапый не отличался остротой зрения, но то, чего не могли разглядеть его коричневые глазки, легко обнаруживал нос. Чёрные ноздри зверя всегда были в движении. С характерным посапыванием он втягивал воздух, стараясь уловить и разгадать все принесённые ветром запахи.
В этот день бурый медведь пришёл на водопой раньше обычного – решил поплескаться на мелководье.
На реке всё было как всегда – звонко щебетали птицы в ветвях, в воздухе жужжали насекомые. Но это мало занимало мишку. Убедившись, что крокодилов поблизости нет, он вошёл в воду и долго с наслаждением лакал. Запах, совершенно незнакомый запах он уловил не сразу. Бурый не был трусом – он мог бы схватиться и с крокодилом, только не любил, когда их несколько бросаются на одного. Отец его был исполинским пещерным медведем, мать принадлежала к более мелкой лесной породе, но отличалась свирепостью и нередко баловалась мясной трапезой. От отца бурый унаследовал рост и силу, а от матери – буйный нрав. Этот неизвестный запах раздражал его, но осторожность брала верх, и бурый тихонько плескался, вздыбив на холке лохматую шерсть.

[santehlit]

Оценив по достоинству его шкуру, Харка похлопал Тахора по шее:
- Взять!
Мгновение – медведь в зубастой пасти взлетел из воды, суча конечностями. Нажим – хруст костей, и лохматая туша рухнула в воду, взметая брызги.
- Довольно! Довольно!
Харка прыгнул со спины побратима в реку. До заката острой щепочкой сдирал шкуру, вечером на костре жарил медвежью лапу. Остальное сожрал Дух болот. Он не боялся костра человека и даже, казалось, испытывал удовольствие от неподвижного созерцания огня. Ему не нравилось, лишь когда ветер вдруг менял направление, и едкий дым попадал в ноздри. Тогда он мотал головой и оглушительно чихал – хорошо, что в сторону, а мог бы костёр разметать по лесу.
Укладываясь спать под защитой Тахора, Харка думал о племени и об Эоле. Как она удивится, увидев юношу живым и здоровым.
В бескрайнем просторе неба парил степной хищник беркут – распластанные крылья ловили порывы ветра и не шевелились. Зоркие глаза высматривали добычу. А для Харки это примета – скоро граница леса и впереди степь. А между ними широкая река. Ну, житель болот, как ты себя поведёшь в чистом, глубоком и стремительном потоке?
Вот и река!
Скатав шкуру медведя в куль, Харка завязал его горловину – получился поплавок.
- Ну, Тахор, вперёд!
Юноша поплыл, держась обеими руками за шкуру, бултыхая ногами. Оглядывался, наблюдая за движениями побратима. Дух болот был уже по грудь в воде, но огромная голова на крепкой шее пока торчала над поверхностью. Неожиданно до Харки дошло, что животное не плывёт, а идёт по дну. А уже через мгновение над водой остались только его глаза и ноздри. Тахор поплыл и стал похож на крокодила, да он и плыл, как крокодил, размахивая в стороны огромным хвостом так, что вода взвинчивалась бурунами. Над ней чуть выступала голова, выглядывала горбатая спина, и изредка показывался гребень, тянувшийся вдоль позвоночника.
Точь-в-точь как крокодил, подумал Харка, самый большой крокодил на свете. Тахор его догнал – хриплое дыхание раздалось рядом. Затем резко ушёл на дно – на поверхности остались только бурлящие пузырьки. Потом всё успокоилось.
Утонул? – обеспокоился Харка.
Однако на воде впереди него показалась лёгкая рябь – она устремилась к далёкому берегу.
Высоко в небе парил беркут – пернатый хищник кружил над степью, высматривая добычу. Обрывистым берегом русла реки, тяжело переваливаясь, шёл старый медведь. В его золотисто-коричневой шерсти поблёскивало много седых волос. Нижняя губа его свесилась, обнажив желтые корешки зубов. Подслеповатые глаза слезились и не видели, какое чудовище выходило из воды на берег. И не слышал, какой случился переполох. Прочь от реки неслись, охваченные страхом, косяки лошадей и стада сайгаков. Затряслась земля – подобно лавине, в степь от водопоя устремились косматые бизоны. Огромные львы выскочили из камышей и прочь пустились наутёк, словно перепуганные котята.
Было от чего захолонуть сердцу. Ужасный зверь, сам Дух Болот, выходил на берег, отряхиваясь от воды. Его рёв, словно гром, далеко раскатился по степи.
Впрочем, река не опустела – чирикали птички в кустах, в камышах гомонили гуси и утки. Каждому свой враг.
Вечером на берегу реки засветился костёр. Весёлые язычки огня, как расшалившиеся бельчата, перепрыгивали с ветки на ветку. Пламя костра не только согревало прохладной ночью, но и вселяло в юношу бодрость, напоминало о весёлых вечерах в родной пещере. Тёмный шатёр над головой, украшенный звёздами, походил на глубокое озеро, с косяками мерцающих рыбок. Ночь всегда казалась человеку таинственной, хранящей под своим непроницаемым пологом много такого, что пугало и заставляло трепетать сердце. Звуки и шорохи в темноте усиливались, голоса животных нередко казались незнакомыми. Но сейчас беглец не испытывал страха – рядом лежало, посапывая, чудовище, которому нет равных на свете.

[santehlit]

Харка долго не мог уснуть. Река позади, впереди путь к водопаду, а там люди, и он не один. Юноша был рад и горд дружбе с Духом Болот, с ним связывал честолюбивые планы….
Утро настало, солнце встало. Трепеща прозрачными крылышками на локоть к нему села большая стрекоза. Харка залюбовался насекомым, сверкавшим в лучах солнца, и забыл, что это еда. Юноша вскочил на ноги и кинулся в реку. Освежившись в воде, радостно прыгал и хлопал себя по ляжкам, согреваясь. Тахор тревожно хмыкнул, видимо, не зная, чему приписать необычное поведение побратима.
- Скоро пойдём! – крикнул Харка, помахав рукой, и кинулся на пробежку по песку.
И тот, не поднимаясь с места, поворотом головы следил за человеком, бегающим вдоль берега.
Полдень застал их в пути.
Навстречу из-за небольшой рощицы выскочила лошадь золотистой масти. Её преследовали волки. Увлечённые погоней, ни они, ни ими намеченная жертва не заметили Духа Болот. Высунув ярко-красные языки, чуть опустив морды долу, серыми тенями, не отставая, четыре степных разбойника не прочь были поживиться.
Харка изо дня в день подолгу беседовал с побратимом, пытаясь научить человеческой речи. Тот слушал, кивал, но понимал только команды. А ещё лучше жесты.
Сейчас, наблюдая за погоней, Харка поглаживал его шею ладонью – спокойно, спокойно. Лишь только кобыла промчалась мимо, юноша шлёпнул побратима:
- Взять!
Стремительное движение шеи – один хищник в пасти. Ногой топ – не стало второго. Могучий хвост далеко назад отбросил оставшуюся пару. Кувыркаясь в воздухе, они летели, скуля и воя от страха, так и не поняв, что случилось.
От резких движений Харка сам чуть не рухнул на землю вместе с седлом из медвежьей шкуры.
- Спокойней, спокойней, Тахор.
А тот уж обедал.
Следующее утро было хмурым. Северный ветер пригнал холодный воздух и тучи – заморосил нудный дождь. Степь как-то сразу посерела, стала неприветливой и скучной – опустела. Поблёк ковыль, скукожились фиолетовые цветы шалфея, и запахи куда-то отлетели, остался один – запах дождя.
Чета львов томилась в пещере, страдая от голода и поджидая добычу: в степь идти – бесполезные хлопоты. Матёрый самец был крупных размеров, самка – мельче и моложе. Её бурая голова нередко поднималась с лап, и взгляд блестящих желтых глаз устремлялся на реку, сквозь пелену дождя. От голодной тоски из груди её временами вырывался приглушённый рык. Шум дождя заглушал все звуки.
Логово их находилось в нише, почти у самого верха скалистого берега русла реки. Перед ним был уступ, с которого они уходили или возвращались, прыгая вверх или прыгая вниз. Внизу в песчаных берегах текла река, и противоположный берег был низким – там начинался лес. А этот, со стороны степи – обрывистый и высокий.
Харка, продрогший и мокрый, дремал, восседая на шкуре, привалившись грудью к шее Тахора. Дух гор степенно шагал вдоль скалистого берега, казалось, ненастье его не беспокоило – он, как рептилия под дождём. Прыжок львицы с уступа мог бы стать для юноши последним мгновением жизни, но…
Она не рассчитала прыжка. Да и сам он был спонтанным. Вдруг из пелены дождя выплывает человек на расстоянии пяти метров, а голову того, на ком он сидел, львица сразу не разглядела. Несколько шажков по пещере, площадка, прыжок, и только потом она узрела огромное животное перед собой. Пасть закрылась. Харку она сбила грудью – вместе полетели на песок. Человек ещё барахтался под медвежьей шкурой, а она пустилась наутёк.

[santehlit]

Тахор, разобравшись в ситуации, опустил под ноги Харке хвост. Досталось льву – огромная пасть, проникнув в пещеру, разыскала его, дрожащего в закутке, и…. съела.
Следующие два дня они путешествовали без приключений. А потом….
Это был мамонт, укушенный взбесившейся гиеной. Одинокий разъярённый гигант появился со стороны открытой степи. Он то и дело вырывал хоботом кусты и высоко подбрасывал их в воздух. Тахор, заметив необычное поведение волосатого гиганта, остановился. Голову повернул – побратим, слезь. Харка спустился по хвосту, прихватив с собой шкуру медведя.
Увидев Духа болот, бешенный мамонт поднял хобот и, пронзительно трубя, кинулся в атаку. Огромные бивни, выпуклый лоб, хобот и толстые ноги – всё сгодилось для поединка, всё пошло в дело. Иногда он даже лягался, как заправская лошадь.
Тахор по достоинству оценил противника – он кружил, уворачивался, готовя атаку, и, что удивительно, дрался молча. А бешенный беспрерывно трубил.
Ничего подобного в жизни своей Харка не видел. Казалось бы, преимущество на стороне Тахора: он лучше вооружён – зубы, шпоры, могучий хвост, но мамонт был бешенным и огромным. Пыль поднималась столбом от беспрерывного кружения. Минуты шли, а противники ещё не сошлись в контактном единоборстве. Впрочем, разок Духу Болот удалось запустить клыки в волосатый горб соперника, а бивень мамонта расцарапал ему шею.
Инициатива была у бешенного, но после нескольких неудачных атак, он устал, бока его круто вздымались – гиганту явно не хватало воздуха. Видимо, этого и ждал Тахор – атаковал и спровоцировал ответное нападение. Уставший мамонт промахнулся и проскочил мимо. Огромный хвост Духа Болот его догнал, ударил и опрокинул на бок. Тут же он совершил гигантский прыжок, обрушившись всей массой на поверженного противника. Шпоры пронзили его бока, а пасть сомкнулась на глотке. Мамонт дёрнулся, хищник упал, но уже победителем.
Три дня после этого он пировал, впрочем, Харка тоже наелся мяса …. бешеного великана.
Наступившее утро было на редкость тихим. Прозрачный воздух дрожал в лучах восходящего солнца. Сердце Харки заходилось истомой – он узнавал знакомые места. До пещеры у водопада оставалось два поворота реки.
Умываясь, Харка долго вглядывался в своё отражение – узнают ли?
День прошёл, а потом ночь. Бледная одинокая звезда мерцала в посеревшем небе, медленно угасая в свете наступающего дня. Харка не спал, он не спускал с неё глаз и, когда перестал её видеть, понял, что занимается утро. Последнее утро жизни изгоя.
От волнения озноб сотрясал его тело. Он вскочил, сделал несколько резких движений, чтобы согреться. Предутренняя мгла понемногу рассеивалась, лишь густой туман сплошной пеленой плыл над рекой.
- Ну, Тахор вперёд!
Явление Харки народу было заранее продумано.
Солнце уже поднялось высоко. Племя жило обычной жизнью – мужчины занимались трудом, женщины загорали на речке. И в этот момент пропавший беглец появился верхом на драконе. Впрочем, Харку могли и не узнать.
Берег содрогнулся от воплей – даже водопад на мгновение оглох. Поднялась невероятная суматоха – женщины, схватив малышей, обгоняя охотников, ринулись в пещеру. Мужчины, забыв о доблести и оружии, метались у водопада в поисках убежища и, толкаясь, скрывались в пещере.

[santehlit]

В сердце приемника бушевала радость от этой картины, и лишь маленькая скребла тревога – как бы от страха не поумирали его будущие подданные.
Берег у пещеры опустел – только шум водопада и пение пташек в прибрежных кустах.
- Спокойно, Тахор, спокойно, - Харкал гладил шею побратима – сейчас нельзя торопиться, чтобы всё не испортить.
На лице его отразился душевный восторг, а чувства все разом обострились – остро и пряно, как после дождя, пахли травы и цветы, пахла вода и камыши, пахло дымом родного становища.
Тахор медленно, повинуясь руке, подошёл к пещере. Сунув голову в полукруг входа, рявкнул по знаку юноши, но в закрытом каменном помещении это был не рёв – это был какой-то адский рёв, от которого, показалось, закачались базальтовые стены и мелко-мелко задрожала земля.
Харка спрыгнул на землю, почесал нежно зверю влажную ноздрю и шепнул в ухо.
- Молодец! Ступай к воде. Дальше я с ними сам разберусь.
На белом своде играли блики – солнечные блики, отражённые рекой. Ни звука – тихо в пещере. Волнуясь, Харка сглотнул слюну, и сразу же вспомнилась Эола – такой, какую видел в последний раз. Он и раньше думал о ней, но как-то смутно, обрывками. Слишком много было приключений в пути, и это не давало сосредоточиться на мыслях о любимой. А сейчас, в двух шагах от неё, вдруг вспомнил. Как она? Может, ждёт уже появление ребёнка? Или, отрезав правую грудь, стала охотницей? Ещё вспомнил рассказы стариков в долгие зимние вечера – об удачной охоте, голоде или войне, об ужасных болезнях, косивших людей. Вот если бы Харке о себе рассказать….
А игры детей…. Он был большим любителем детских забав, которые затевали зимними вечерами. Для игры в «сову и ласточек» глаза «сове» завязывали полоской шкуры – она ведь не видит днём – а «ласточки» «порхали» вокруг неё, кричали, щипали – попробуй, поймай! Сколько визгу было в пещере! А сейчас тишина….
Они стояли, как изваяния – живые статуи самих себя – вдавливаясь в базальтовые стены, с глазами, распахнутыми от страха, со ртами, перекошенными от ужаса. Стояли и молча наблюдали за Харкой. А он небрежной походкой - босой, полуголый, безоружный - шёл к белой шкуре, трону Хранителя, у подножия толстопузого Бурунши. По пути поднял оброненный кем-то топор и замер на шкуре, разглядывая глиняное Божество. Истукан слепо взирал на него с пренебрежением – Харке показалось, что уголки его толстых губ вниз опустились.
Ну, что ж, извини!
Медный топор обрушился на глиняное божество. От удара рассыпался истукан на мелкие осколки, а между ними вдруг засверкали удивительные самоцветы – красные, желтые, синие, голубые….
И сразу пещера ожила. Кричали женщины, визжали дети. Охнули мужчины и завертели головами – чего-то их рукам не хватает. Харка, бросив топор в кучу глиняного хлама, сел на место Хранителя, скрестив ноги, и стал наблюдать.
- Уходи! Уходи, злой Дух! – кричали мужчины, подняв палицы.
- Уходи! – кричали женщины, а охотницы взяли луки.
Беглец решительно поднял руку:
- Слушайте меня, соплеменники! Я - Харка, приемник Хранителя.
Люди замерли от неожиданности, а внезапно явившийся беглец стал говорить:
- Люди Падающей Воды вы поклонялись кровожадному истукану. Плохо. Вы перессорились между собой и поедали детей. Очень плохо. Я хотел взойти на костёр, чтобы изменить обычаи племени. Духи подсказали мне, что людям пещеры необходимо новое Божество, и послали меня за ним – теперь он стоит у входа. Отныне вы будете поклоняться Духу Болот. Так сказал я. Хау!

[santehlit]

Люди в оцепенении молчали. К шкуре подполз безногий Туол – коснувшись пальцем старого шрама на колене пришельца, он обернулся к толпе:
- Я узнаю его – это Харка!
- Харка, Харка…. – зашелестело в толпе.
Наконец гул голосов смолк. Медленно подошёл к белой шкуре Хранителя стрелочник Дул и остановился, внимательно рассматривая юношу.
- Страшный зверь, которого ты привёл – наше новое Божество? А кто у кого в услужении?
Харка проигнорировал его вопрос.
- Отныне в пещере новый порядок – все привилегии отменяются. Мясо для всех, шкуры для всех. Жить будем одной большой и дружной семьёй.
- Это как? – заворчал огромный охотник по прозвищу Зубр. – Кто-то будет надрываться, кто-то прохлаждаться, а добычу делим поровну.
Харка нахмурился.
- Не будет бездельников. Охотники добывают мясо, Дул делает стрелы для всех, Суконжи льёт им наконечники….
- А женщины?
- Женщины будут собирать ягоды и грибы, шить одежды, готовить еду и, конечно, рожать и воспитывать детей – за это их кормит племя. Без женщин и детей не будет людей. Добычу будем делить на всех. Так я сказал. Хау!
- А охотницы?
- Захотят быть женщинами, пусть рожают. Захотят охотницами, пусть стреляют.
Дул покачал головой.
- Расскажи нам Хранитель, как ты собираешься делить добычу.
- Сначала едят дети – они будущее племени, потом старики – они разум и опыт народа, потом женщины – самое главное наше богатство .…
- А обглоданные кости охотникам? – вставил слово ворчливый Зубр.
Харка покосился на него и сказал:
- Вы мужество и доблесть племени – вам ли драться из-за еды? Будьте удачливы на охоте. А если не повезёт, и сломаешь ты ногу, будешь подходить за пищей вместе со стариками, раньше охотников. Так будет теперь. Я сказал. Хау!
Вперёд вышла старая и мудрая Агла. Окинув Харку проницательным взглядом выцветших глаз спросила:
- Что скажет молодой Хранитель об отношениях мужчин и женщин?
Харка расправил грудь:
- Если мужчина оскорбит женщину словом, взглядом или жестом, он лишится уважения племени и будет получать еду самым последним.
- Хау! – воскликнули женщины хором.
- Если мужчина ударит женщину, он наденет женское платье и будет выполнять женскую работу, пока его не простит племя.
- Хау! – воскликнули женщины хором.
- Если мужчина искалечит женщину, ему отрежут детородный орган, чтобы такие слабаки больше не рождались в племени.
- Хау! – воскликнули женщины хором.
- Если мужчина убьёт женщину, он будет принесён в жертву.
- Мы признаём новое Божество! – закричали женщины со своих мест. – Хранитель мы тебе верим!
Агла подняла руку и, когда возгласы стихли, спросила:
- Как быть с пожирателями младенцев?
- Отныне это запрещено. Человек, посягнувший на чужую жизнь будет принесён в жертву.
Услышав недовольный ропот охотников, Харка нахмурил брови и добавил:
- Так я сказал. Хау!

[santehlit]

- Так я сказал. Хау!
Агла продолжила допрос.
- Будут ли в пещере заводиться семьи?
Харка задумался. Семья – это счастье, семья – это дети, семья – это что-то отдельное от других: своё имущество, своя пища, свои законы….
- Нет. Семей в пещере не будет: вес мы – одна большая семья. Женщина вправе выбирать мужчину, от которого хочет иметь ребёнка. Мужчина вправе отвергнуть женщину, которая ему не нравится. Мужчина и женщина имеют право делить ложе сколько им хочется. Других обязанностей друг перед другом у них нет и не может быть. Женщина выкармливает своего ребёнка. Дети – достояние племени, их воспитывают наставники. Я так сказал. Хау!
Эти слова были встречены единодушным молчанием.
Думают, подумал Харка, размышляют – но будет так, как я сказал.
Подошла молодая женщина и поставила перед Харкой корзинку, сплетённую из ивовых веток – в ней что-то шевелилось.
- Хранитель, дай имя моему сыну.
Харка достал из корзинки голенького младенца, повертел, внимательно оглядел его со всех сторон и сказал:
- Он не плачет, а улыбается - я нарекаю его Анатом, что значит «умеющий ладить с людьми».
Младенец пытался схватить Харку за нос.
Долго молчавший Дул снова спросил:
- А сильно ли наше новое Божество? Сможет ли оно отгонять злых духов от пещеры?
- Вон там, разбитым на черепки, лежит последний злой дух, проникший в пещеру.
- Смотрите, смотрите какие сокровища! – маленький и сухой дубильщик шкур Бель, стоя на коленях, загребал ладонями самоцветы, перемешанные с глиняными черепками.
- Теперь это общее достояние, - сказал Харка. – Никто не вправе присваивать что-либо себе.
Агла воскликнула:
– Настал великий праздник - пещера вновь обрела Покровителя. Готовьте лучшую еду! Надевайте самые красивые одежды! Женщины, несите веселящий напиток. Настал день Великого Примирения!
В это время от входа в пещеру послышался возглас:
- Дух Болот купается в реке!
И все кинулись смотреть.
- Не стоит показываться ему на глаза, - громким голосом предупредил Харка, - пока я ему не сказал, что люди пещеры согласны жить по его законам.
И в подтверждение этих слов, от реки донёсся громоподобный рёв. Люди вновь шарахнулись по углам и щелям. Все молча ждали, что Харка скажет на этот раз. А он, не обращая на них внимания, вполголоса разговаривал с безногим Туолом – расспрашивал о новостях.
Дул прочистил горло.
- Люди Падаюшей Воды, - сказал он твёрдым голосом. – Пещере давно нужны мир и согласие. Бурунша ушёл, его образ повержен. Я за новое Божество!
И, положив ладонь на темя, в знак того, что говорил умом, стрелочник отошёл в сторону, уступая место другому. Но люди молчали и робели.
Тогда Дул снова сказал то ли в шутку, то ли всерьёз:
- Что тут думать – выбора нет: либо мы ему молимся, либо он нас съест.
Но людей и эта шутка не задела.
- Зверь ужасен, и он живой – как такого в Божество? – раздался одинокий голос.

[santehlit]

Вперёд вышел Многорукий Лам.
- Люди Падающей Воды, - сказал он. – Харка привёл Духа Болот – мы это видим. Он будет нашим новым Божеством, а Харка его Хранителем – так говорит Лам, делающий горшки.
- Пусть Харка вернёт нам Буруншу! – снова раздался голос.
Лам в знак несогласия качнул головой, но остальные продолжали молчать.
- Люди Падаюшей Воды боятся, - продолжал гончар, - что Дух Болот вместо детей начнёт есть взрослых людей. Так думают люди пещеры?
- Лам сказал правильно! – подтвердили голоса. – Это чудовище потребует много жертв.
- Спросим Хранителя, что он нам скажет на это – продолжал Многорукий так же спокойно, как и раньше. – Потребует ли новое Божество в жертву охотников или женщин?
- Он уйдёт, - ответил Харка, - как только в пещере воцарится порядок. А молиться мы будем его истукану, который вылепит из глины Лам Многорукий.
- Вот видите, люди, Дух уйдёт, когда мы поменяем обычаи.
И не дожидаясь согласия остальных, Лам быстро подошёл к выходу из пещеры и прокричал:
- Дух Болот, слушай людей Падающей Воды. Отныне мы будем жить по-новому – все будут трудиться на благо племени. Мужчины и женщины больше не враждуют, и дети наши не будут голодными. Того, кто нарушит эти законы мы отдадим тебе, Дух Болот.
С реки донёсся рёв Тахора.
- Правильно я сказал, люди пещеры? – спросил Лам, повернувшись к народу.
Под сводом прокатился одобрительный гул. Но старая и мудрая Агла спросила:
- Жертвы себе часто ли будет требовать новое Божество?
Ропот в пещере подтвердил, что людей очень заботит этот вопрос.
- Хранитель, скажи.
Харка поднял руку в знак того, что будет говорить.
- В жертву мы будем приносить только того, кто нарушит новый обычай.
Вздох облегчения прокатился по толпе – каждый был уверен, что не достанется Духу.
- Чем же питаться будет наше новое Божество?
- Тем, чем питался – он уйдёт на болото.
- Зачем нам толстый урод с выпученными глазами? – говорил Бель, меж черепков отыскивая самоцветы. – Я принимаю новую веру.
- Женщины племени, - снова сказала мудрая Агла. – Согласны ли вы поменять веру?
Гул одобрения пронёсся в пещере.
- Несите сюда самые роскошные одежды, сшитые для мужчины.
Женщины принесли одежду – самую лучшую и нарядную – одежду Хранителя. Скинув походные лохмотья, Харка облачился в штаны и куртку из кожи оленя, расшитые разноцветным мехом. На ноги сапоги из волчьих шкур, на плечи плащ из шкуры пятнистого леопарда.
- Встань, Хранитель, - торжественно произнесла Агла. – Женщины племени клянутся в своей преданности тебе и новым обычаям.
Мудрейшая попыталась поднять над головой юноши головной убор Хранителя пещеры – пандану из белоснежных перьев лебедя – но Харка был слишком высок для неё. Тогда он опустился на колени. Агла надела головной убор на его чело и сказала:
- Облекаем тебя властью над племенем.
Сердце Харки упало в пропасть, а на глазах выступили слёзы – сбылись самые смелые мечты изгоя. Но ни одним движением он не выдал своих чувств – он теперь Хранитель пещеры.
Агла ещё сказала:

[santehlit]

- Теперь в пещере будет порядок. Прекрасные охотницы, бросайте свои луки и вооружайтесь иглами для шитья, становитесь ласковыми женщинами и заботливыми матерями. Мужественные охотники, не обижайтесь, что новые обычаи потеснили вас у костра. Помните – вы слава, доблесть, сила племени – вам ли хмуриться из-за куска. Благородство ваше воздастся старицей нежностью женщин и любовью детей. Слава новому Божеству! Слава его Хранителю!
И под сводом пещеры прозвучало дружно:
- Слава! Слава! Слава!
В благородном порыве несколько молодых охотников подскочили к Харке, подняли его на белой шкуре бизона и пронесли по пещере.
- Хранитель, открывай праздник!
И Харка поднял руку.
- Готова ли у вас еда? А веселящий напиток? Готовьте – празднику быть!
- А как же наше новое Божество? Оно ведь не даст нам покинуть пещеру.
- Сейчас он уйдёт.
Хранитель в роскошной одежде с перьями на голове, покинув пещеру, отправился к реке. Искупавшись, Тахор блаженствовал на песке. Харка опустился на камень.
- Настало время, - сказал Хранитель пещеры, - с тобой расстаться.
Дух Болот вздрогнул и поднял голову.
- Ты не можешь со мной остаться – всему племени не прокормить такого большого зверя, но мы будем на тебя молиться и вспоминать с благодарностью о том, как пришёл Дух Болот к людям и навёл у них порядок.
Помолчав, Харка грустно продолжил:
- Пройдёт время - ты умрёшь, я уйду в Долину Вечной Охоты. Меня забудут, а тебя вечно, пока горит в пещере огонь помнить и чтить люди будут. А теперь иди, в пещере начинается праздник….
Харка прильнул к мокрой шее Тахора, а потом то ли слёзу отёр со щеки, то ли каплю воды.
- Иди, - махнул рукой.
Дух Болот поднялся с песка, оглушил окрестности громоподобным рёвом и пошагал исполинскими ногами в сторону высокого солнца, в страну туманных болот. Из пещеры высыпали люди – они смеялись, они плясали, они махали руками вслед уходящему Божеству.
Если бы жив был ушедший Хранитель, он мог рассказать историю этих зверей, когда-то населявших всю землю, а потом разом пропавших. Но это было давно, когда на Земле не было ещё самых далёких предков Харки. Да, Хранитель знал многое – Хранителю много надо знать.
Харка думал об этом, провожая побратима взглядом. Наверное, лучше было бы с ним расстаться ночью, чтобы никто ничего не видел. Но люди в пещере хотят праздника, а какой же праздник с чудовищем на берегу. За его лояльность к своим соплеменникам Харка поручиться не мог, а значит не мог поступить иначе. Теперь он Хранитель, и прежде всего должен думать о спокойствии и безопасности людей, доверивших ему власть над собой.
Хрустнул песок под лёгкой походкой.
- Здравствуй, Хранитель. Краска обречённого потемнела на твоей груди, но всё же видна.
- Здравствуй, Эола. А на твоей? – спокойно спросил молодой Хранитель подошедшую девушку.
- И на моей видна, - она обнажила левую грудь, на которой виднелась полоса матового цвета.
- Ну, значит, ты обречена навеки быть со мной.
- Ты же запретил свадьбы в пещере.

[santehlit]

- Будешь матерью моих детей.
- А мне бы хотелось хвастаться перед женщинами твоими подарками, твоим вниманием. Я была бы хорошей женой. Тебе никогда не пришлось кричать на меня. А ещё я рожала бы сыновей, похожих на тебя. Все женщины племени завидовали бы мне….
- Зависть плохая черта.
- Ты изменился, стал недоступен. Харка, ты, наверное, меня разлюбил?
А Харка думал – отпустив Тахора, он остался один на один с племенем, где ещё не забыли прежние обычаи - кто-то быть может, захочет вернуть Буруншу.
В это время девушка продолжала:
- Я никого не любила, кроме тебя, и никого другого не полюблю.
Модой Хранитель молчал, и вдруг почувствовал, что Эола что-то положила ему в руку. Это было то самое золотое кольцо с изумрудом, которое он подарил ей.
- Что это?
- Хранитель не любит Эолу, - сказала девушка и пошла.
- Глупая, стой! Возьми мой подарок.
Девушка побежала:
- Харка не любит Эолу!
Харка с досадой смотрел ей вслед – бегать Хранителю за девчонкой совсем не пристало. Да, он мечтал жениться на ней, но после решил, что семьи в пещере – это раздоры в племени. Нужно жить одной большой и дружной семьёй, где всё общее, где все равные. А зависть порождает раздор.
Он посмотрел на юг, где за поворотом реки возвышалась голова громадного зверя.
- Прощай, Тахор! Прощай, Дух Болот! – шепнул он ему вслед и подумал, что умел он договариваться с животными – как это будет с людьми?
По его щекам текли слёзы.
Перед входом в пещеру разложили костёр. Люди снимали амулеты с шеи и бросали в него.
- Бурунши больше нет! У людей Падающей Воды теперь новый Покровитель! Это великий Дух Болот!
К камню, на котором сидел молодой Хранитель, подошёл плавильщик Суконжи.
- Рад за тебя, что вернулся живой. Рад, что в пещере будет порядок. Грусть моя о моём звере. Скажи, Хранитель, ты не встречал в скитаньях своих рысь мою Глаю? Я отправил её по твоим следам с поручением найти и помочь….
- Нет не встречал. А кто вслед за мной отправил охотников и охотниц?
- Охотниц не знаю. Охотники вызвались сами.
- Так вот, все они в пути погибли. Последним я видел Дипа, укушенного змеёй.
- Главное, что ты живой – Суконжи похлопал Хранителя по плечу, горестно вздохнул и побрёл прочь.
Между тем солнце медленно катилось к закату. Неужели прошёл день и теперь вечер? Так быстро! Затмевая заходящее солнце, перед пещерой горел костёр. И плясали люди….
Танцующей походкой подошла Агда.
- Ты правильно рассудил – женщина должна выбирать мужчину. Какой ты красивый! Сегодня ты мой.
В свою ладонь она взяла ладонь молодого Хранителя и потянула за собой.
Берегом им навстречу брела охотница Гния, едва переставляя ноги. Вид её был ужасен – одежда в клочьях, тело в укусах, царапинах и кровоподтёках. Только глаза горели неустрашимой решимостью.
- Харка, стой! Я всё-таки тебя нашла!
И прежде, чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, две стрелы просвистели – Харка упал. На крики Агды сбежались люди. Молча смотрели на неподвижное тело молодого Хранителя, объятые недоумением и страхом – как это случилось? что теперь будет?
Только стрелочник Дул философски заметил:
- Где не справился мужской ум, там брешь пробила женская глупость.