Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Местность, по которой они шли ничем не напоминала степь. Наряду с дубом, буком, яблоней и клёном встречались хрупкие стройные тонкокорые ивы, берёзы, грабы, осины, а также высокий ольховник и лесной орех. И всё это было мертво от засухи, схватившей землю за горло. Нескончаемый много дней южный суховей сжёг степь, добрался до лесов. Охотники упрямо шли на север, уводя погоню от реки, надеясь измотать преследователей в безводной пустоши….
Взобравшись по отвесной стене на вершину горы, Харка остановился на отдых. Отсюда как на ладони были видны пасущиеся на холмах предгорья стада животных. А впереди из края в край до горизонта синь горного озера, питавшего водопад Большой реки. Здесь его Родина! Где-то в этих местах живёт его семья. Всех женщин пещеры, кормивших его в младенчестве грудью, он называл мамой. Но мать у него одна – та, что подарила ему жизнь, и это случилось в этих горах.
Мама ты чувствуешь меня? Я уже близко!
На берегу озера в лощине беглец обнаружил заросли малины и до отвала наелся спелых ягод. Глянув в воду на своё отражение, рассмеялся:
- На кого ты похож, страшилище?
Липкий сок с рук и лица смывался неохотно. Попив, зевнув, Харка устало потёр глаза и лёг отдохнуть в прохладной тени дуба. Над ним порхали бабочки и стрекозы, в ветвях щебетали неумолчные птицы. Он думал, сам себе задавая вопросы. Что же стало с его родной матерью? Что вынудило её доверить младенца воде и корзине? Может, у него остались братья и сёстры? Где они теперь?
Харка проснулся, когда день был на исходе. На три стороны света небо было ясным, но с запада стремительно надвигались грозовые тучи. Казалось, ещё немного, и они обрушатся на горы ливнем. В этот момент взору беглеца открылся треугольный вход в пещеру под высокой скалой. Даже с расстояния он видел, что ниша в горе пуста – она надёжно может укрыть его от дождя. Вход был обращён на запад – к солнцу, уже закрытому тучами. И рядом с ним бежал ручей от снеговой шапки на макушке горы.
В пещере жили ласточки, прилепившие свои гнёзда к её высокому своду. Харка посчитал это хорошим знаком. Беглец вошёл, чувствуя запах гиен, но их самих не обнаружил. Вероятно, хищники нашли какую-то падаль, ещё при жизни забредшую сюда умирать, и, полакомившись мертвечиной, удалились. Выяснив, что пещера необитаема, Харка подумал, что она ждала этого дня, когда в неё войдёт первый человек. Пожевав злаковых зёрен, он прилёг, уснул и проспал всё то время, пока небо лило дождь, метало молнии и грохотало облаками, сталкивая их друг с другом….
Охотницы вышли на берег горного озера. Гния бранилась:
- Не мог же он провалиться сквозь землю. Если его растерзали хищники, от него должны остаться кости. Надо найти самого или его останки, иначе нам не с чем вернуться в пещеру.
Подстрелив пару кроликов, решили остановиться на ночлег. Проснулись от страшного грохота – гроза в горах не пустяковое дело. Охотницы вскочили на ноги и стали вглядываться в кромешную тьму, окружавшую их со всех сторон. Тут что-то сверкнуло и громыхнуло так, что они буквально ослепли и оглохли, однако уже в следующее мгновение пришли в себя и различили медленно падающую наземь вершину огромной сосны, сломленную сверкнувшей молнией. Более страшного зрелища они ещё не видели – полыхающее дерево освещало сцену собственной гибели, отбрасывая на землю живые фантастические тени. Внезапно вспыхнувшее пламя погасло – с неба обрушился поток воды. Дрожа от страха и холода, охотницы прижались друг к другу, скрываясь от хлеставшего дождя за валуном….

[santehlit]

Где-то в горах грохотала гроза – беспрерывно сверкали зарницы и отдалённый гром скатывался вниз, перекликаясь с эхом. Но ветра не было – дым поднимался вверх и таял в неподвижном воздухе. Два охотника сидели у костра. Дип достал из походного мешка голову черноногого, добытую в бою, и медным ножом пробил отверстие в её затылке. Показалась розовато-серая масса. Дип запустил туда два пальца, зачерпнул ими вязкого вещества и передал голову Зату. Бегство от черноногих далось охотникам с великим трудом. Это было видно даже по лицам – морщины, избороздившие их щёки, стали ещё глубже, а густые нависшие брови бросали на щёки мрачные тени. Бороды превратились в мохнатые клочья. Взгляды полны угрюмой печали.
- Наверное, время Великого Бурунши истекло, - сказал Дип. – Нам не найти того, который оставил пещеру без Покровителя.
- Земля, какой мы обладаем, щедра и милостива, - подал голос Зат.
- Земля щедра, да мы-то вымираем. Удача вместе с Покровителем покинула нас. И вскоре мы отправимся в мир иной, как Зам и Зал.
- Увидеть бы пещеру в последний раз перед дорогой в Долину Вечной Охоты, - мрачно изрёк Зат.
- А если Харка сейчас живой и шляется где-то в степи? – скрипнул зубами Дип.
- В степи сейчас жарко. Я думаю, он в горах.
- Так вот они, горы!
Дип хмуро смотрел в огонь - впервые за много дней бегства от черноногих они развели его в лесу предгорья. Предчувствие неминуемой гибели, уготованной племени без Духа Покровителя, погрузило охотника в глубокое уныние. Он чувствовал, что земная жизнь – самое тяжёлое испытание, выпавшее на долю его души – близится к концу: без тайны, унесённой Обречённым, в племя им дороги нет ….
Когда утром Харка вышел из пещеры, попить воды в хрустальном ручейке, небо было чистым – только на востоке едва виднелись убегающие вдаль облака – а земля сырой после грозы. Южный тёплый ветерок трепал его длинные спутанные волосы цвета спелого каштана. Родниковая вода была изумительной на вкус.
Неожиданный шум в кустах заставил его встрепенуться. Перед ним во всей красе предстал большой сильный зверь на коротких крепких ногах. Его морда была украшена острыми клыками, походившими на маленькие бивни. Враждебно покосившись на человека, кабан начал копать копытом землю, нагоняя ярости. Сейчас он ринется в атаку….
Харка вспомнил старухины уроки – главное в такой ситуации не показать свой страх или враждебность. Он выпрямился во весь рост, хлопнув себя по груди ладонью, вытянул её вперёд:
- Я Харка из племени Падающей Воды. Ты можешь назвать себя?
Кабан видимо не имел имени – устыдившись, хрюкнул и шмыгнул в кусты.
Харка улыбнулся. Вепрь – достойное и умное животное. Страшные клыки представляют большую опасность, когда зверь приходит в ярость, а короткие ноги в случае чего могли развить удивительную скорость. Он вспомнил, как однажды уже испытывал приобретённую способность повелевать зверями.
Это было на пути в горы. На лесной поляне в сени огромного дуба, в обнажённых корнях которого виднелась ниша, служившая жильём пещерному льву, отдыхала его семья – огромный самец, лениво гревшийся на солнцепёке и два детёныша - львица, видимо, охотилась. Один из львят, весело прыгая по высокой траве, с любопытством совал свой нос в норки грызунов и насмешливо рычал. Это была будущая львица, добытчица семьи. Подскочив к косматому брату, она стала подбивать его на игру. Не добившись результата, стала задирать взрослого льва, шлёпая лапой по его морде. Делала она это нежно, можно сказать, любя. Тот опрокинул её и, прижав лапой к земле, стал лизать шершавым языком. Тут на поляну вышел Харка.
Пещерный лев, тряхнув гривой, оскалился и грозно зарычал. Хвост его с кисточкой на конце со свистом рассёк воздух. Жёлтые клыки обнажились. Лев готовился к прыжку.
Харка, гордо подняв голову, сказал:

[santehlit]

- Я Харка, из племени Падающей Воды. Назови своё имя ты.
Пещерный лев спрятал оскал, подгоняя детёнышей шлепками могучей лапы, просеменил под дуб и скрылся там в своей норе. Такое было….
На лугу между озером и пещерой росло множество трав, пригодных в пищу. Харка набрал семян и зёрен, орехов, ягод, жёстких несозревших яблок, съедобного папоротника, накопал сочных крахмалистых клубней. К радости своей он отыскал молочную вику – растение, в зелёных стручках которого вкусные горошины. Природа давала без охоты всё необходимое для жизни. Назавтра он собирался в путь….
Утро после грозы было выше всяких похвал, и охотницы, забыв ночные страхи, двинулись дальше. К полудню увидели широкую лощину в распадке гор. Судя по пышности и высоте деревьев, она была надёжна защищена от студёных ветров. На широкой долине, поросшей высокими травами, паслись стада травоядных животных. Как они сюда поднялись? Как они отсюда спускаются? Или же они тут зимовали? Осталось загадкой.
Поражённые красотой и спокойствием открывшейся картины охотницы не верили собственным глазам. Кто бы мог подумать, что здесь между заснеженных гор мог существовать подобный оазис. Они с профессиональным интересом разглядывали пасущихся неподалёку лошадей. Это были крепкие, коренастые животные с достаточно длинными ногами, мощными шеями и тяжёлыми крупными головами. Были они на удивление лохматы и отличались от лошадей, виденных прежде, короткими и жёсткими гривами. Некоторые животные имели серые шкуры, однако по большей части преобладал коричневато-жёлтый окрас, различаясь в оттенках – от бежевого, похожего на цвет здешних земель, до цвета осенней травы. Немного в стороне от остальных пасся светлый жеребец. Охотницы заметили в табуне жеребят точно такого же цвета. Вожак табуна поднял голову, затряс своей короткой гривой и пронзительно заржал.
- Что, гордишься своим племенем? – усмехнулась Гиля.
Животные вели себя спокойно – расстояние до двуногих существ и уверенность в быстроте своих ног позволяли им это делать. Они не знали, что такое в руках у женщин – а это были тугие луки и длинные стрелы с медными наконечниками. Гния указала рукой на серовато-коричневую кобылу. Три лука, заскрипев, согнулись, три стрелы с тонким свистом пронзили воздух и впились в шею, грудь и бок животного. С громким ржанием кобыла взвилась на дабы и кинулась прочь. Всё стадо за ней. Но вскоре она стала отставать. Жеребец несколько раз кусал её за холку, поторапливая. Однако она совсем остановилась, а потом упала на земь. Яростно заржав на подбегающих охотниц, жеребец поскакал за стадом.
- Я схожу за нашими котомками, - вызвалась охотница по имени Гайша. – Легче принести сюда воду, чем тащить лошадь к озеру.
Гиля предложила:
- Всё мясо мы вялить всё равно не будем - давайте возьмём только то, что сможем унести. Тогда и воду носить не придётся.
Гния пожала плечами. Она достала медный нож с костяной рукояткой и, вонзив его в шею животного, сделала глубокий надрез. Хлынула кровь. Гния припала к ране губами. Глотнув раз, другой, она выдернула из животного стрелы, пока её подруги пробовали вкус крови….
Дип повернулся к Зату, пытаясь понять готов ли тот идти. Они обменялись кивками и отправились в путь, медленно поднимаясь по склону. Справа за лесистым распадком поднимался ещё один, гладкий, на вершине покрытый снегом. Ещё дальше вставали пики могучего горного кряжа, уходившего на север. На северо-востоке виднелась одна-единственная вершина, блистающая вечным льдом. Высокогорное плато, к которому они стремились, было где-то впереди, среди этих пиков. Там должно быть обиталище воды, падающей возле пещеры.
Остановились у ручья, стекающего с горы. Зат указал на него рукой:

[santehlit]

- Если бы мы были на том склоне, то можно было пойти по нему и прийти к водопаду. Как думаешь?
- Я думаю, нам нужен Харка, - мрачно сверкнул глазами Дип.
- Так-то оно так, - отстаивал свою мысль Зат. – Но надо понять, куда он идёт и где может находиться.
- Давай уже не будем гадать, а будем искать!
Охотники двинулись дальше. Мрачные воспоминания совсем испортили настроение Дипу. Вот у такого же ручья в ивовых зарослях они попали в засаду.
- Зат, берегись! – крикнул Зам.
Но было поздно – просвистел увесистый булыжник и расколол охотнику голову. Зат, обливаясь кровью, упал. Дип наугад метнул дротик в кусты. Из них безмолвно выскочили незнакомые люди, и палицы скрестились.
- Черноногие! – крикнул Зат, заметив на них высокую меховую обувь.
Дип сбил одного, обрушился на другого. Перед ним уже не осталось противников, и он решил завладеть трофеем. Достав медный нож, он склонился над поверженным, намереваясь отсечь ему голову. На миг заглянул в умоляющие глаза…. И в этот момент два копья с каменными наконечниками пронзили тело Зама.
Потом они бежали, так как противников оказалось намного больше….
Ночь прошла спокойно. Юноша открыл глаза с первым лучом солнца. Какое-то время лежал, слушая птичье приветствие нарождающемуся дню. Потом вспомнил о том, что ему сегодня предстоит - мысли о возможной встрече с людьми родного племени разволновали его, и он бесшумно встал.
У входа в пещеру лежал маленький пятнистый оленёнок, подтянув под своё тельце все четыре ножки. Он пугливо озирался по сторонам и вздрогнул, когда юноша прикоснулся к его холке. Может быть, он сам забрёл сюда, может быть, мать оставила его у входа с надеждой, что дым костра и запах человека, отпугнут врагов, преследовавших её по пятам.
Взяв его на руки, Харка заметил, что одна ножка кровоточила – шкура на ней была повреждена то ли от укуса, то ли от удара обо что-то острое. Юноша сходил на берег озера и срезал каменным ножом длинную полоску коры ивы. Перевязал рану – так делали люди пещеры, ибо сок этого дерева останавливает кровотечение, обеззараживает место поражения и снимает боль. Вскоре нечаянный гость с хрустом жевал семена злаков с его ладони.
Это несчастное безобидное существо внесло коррективы в Харкины планы. Подумал он – это судьба, и отложил поход вокруг озера до выздоровления оленёнка.
Той же ночью у входа в пещеру раздался отвратительный хохот гиены – мерзкая зверюга требовала у человека отдать её добычу. Мать-олениха увела хищницу за собой, подразнила, а потом скрылась. Но гиена, вернувшись по следу, нашла, где прячется её раненый детёныш.
Её визит привёл Харку в бешенство. Как осмелилась эта вонючая тварь ступить на порог его пещеры? Она собирался запустить в неё головнёй из костра, но остудил свой гнев. У этого хищника были сильные челюсти, которые могли запросто перекусить ногу лошади, и отвратительный характер – обиды она могла не простить.
Харка поднялся и шагнул навстречу. Глядя в жёлтые в свете костра глаза гиены, сказал:
- Я не отдам тебе детёныша пятнистых оленей. Уходи прочь! Если ты попытаешься отнять его силой, я подпалю тебе усы. Огонь – друг Харки, ты его боишься. Уходи! Если не поняла, я повторю эти слова на твоём языке.
Харка оскалил зубы и зарычал, а потом разразился хохотом, в точности подражающим отвратительному лаю гиены. Хищница отступила в темноту, а юноша вернулся к костру – способность владеть собой, вот что красит человека.
Охотницы вялили у костра мясо добытой лошади.

[santehlit]

- Я всё думаю, какие теперь у нас будут законы, - сказала Гиля, бросив ветку в костёр. Искры вместе с дымом взвились вверх и растворились в ночном небе. – Как мы станем жить без Бурунши?
- Что-нибудь придумаем, - философски заметила Гния.
- А если Харка так и не найдётся, - спросила молоденькая Гайша. – мы вернёмся в пещеру?
- Если очень хочешь, можешь возвращаться прямо сейчас, - жёстко сказала Гния. – А я хочу оказаться там только уверенная в надёжном будущем.
- Наверное, у нас будут семьи, как у всех народов, населяющих подлунный мир, - мечтательно сказала Гиля и покосилась на бугорок под накидкой единственной груди. – Я хотела бы иметь своего мужчину. Я хотела бы его любить, и чтобы он был заботливым ко мне.
- Не знаю…. Наверное, так и будет, – отозвалась Гния.
Гиля вдруг с неожиданной злостью стала вращать вертел над огнём с тремя кусками мяса:
- Ради чего мы живём? Ради чего мы преследуем Харку? Что вообще нам нужно от жизни?
Гния покосилась на неё:
- Родить ребёнка, выкормить его, а после смотреть и радоваться, как он становится удачливым охотником или красивой девушкой.
- И для этого нужны мужчины?
- Для этого нам нужны семьи.
- Нет, жизнь не может быть такой простой. Наверняка в ней есть и какой-то иной смысл, иное значение, – усомнилась Гиля.
- Если ты его найдёшь, не забудь рассказать об этом мне. Хорошо? – зевнула Гния….
Утром Харка вместе с оленёнком, который ковылял на трёх ногах, спустились к озеру. Долго всматривался юноша в своё отражение. Да, он не похож на мужчин племени Падающей Воды – лоб высок, глаза голубые и волосы цвета созревших каштанов. От кого это у него? Конечно, тут есть над чем поразмыслить.
Харка вошёл в воду по пояс, окунулся и размашисто поплыл. Свобода движений в водной стихии доставляла ему удовольствие. Он не помнил, как выучился плавать и даже думал, что умел это всегда. Вскоре дно резко ушло вниз, а вода стала холоднее, и цвет её насыщенным. Юноша перевернулся на спину, раскинув руки, лежал недвижно, глядя на плывущие по небу облака. Память его пробуждалась – он здесь уже был когда-то, он всё узнавал, он вернулся на Родину.
На сушу выбрался усталым, но освежившимся – плюхнулся в прибрежный песок. Оленёнок рядом прилёг и доверчиво положил свою голову на его живот. Атласная шёрстка животного мягко вибрировала под ладонью человека. Блики солнца, отражённые водой, скользили по скалам и листве деревьев. Чайки, крича надсадно, то зависали на одном месте, трепеща крылами, то пикировали вниз за добычей, то садились на воду, расправляться с пойманной рыбой. Харка, вникая в их крики, испытывал неземные ощущения. Ему казалось, что он когда-то здесь был, всё это видел и слышал, и теперь, спустя восемнадцать лет, вернулся сюда, на землю предков.
Только теперь Харка понял, почему он не взошёл на костёр вопреки принятому решению – внутри его жило чувство более сильное, чем объявленное желание умереть. Нет, не страх обратил его в бегство – в нём поборола любовь к жизни.
Харка с нетерпением ждал того дня, когда поправится его подопечный.

[santehlit]

И этот день настал. Человек и чуть прихрамывающий оленёнок тронулись в путь по берегу озера. Прибрежные сосны и лиственницы по сравнению с лиственными деревьями казались просто гигантами. Между ними малина, шиповник и вишня росли в изобилии. Путь не грозился быть трудным, но в одном месте дорогу преградила неширокая река, впадающая в озеро. Из быстро текущей воды торчали камни, что говорило о небольшой глубине. Харка поднялся немного вверх по течению, глядя на стремнину. Выбрав место, которое показалось ему самым мелким, взял пятнистого спутника на руки и, стараясь держать его повыше, вошёл в воду. Камни были очень скользкими, а течение грозило в любую минуту сбить его с ног. На середине протоки вода доходила ему до пояса, а потом дно резко пошло вниз, и Харка погрузился с головой. Оленёнок вырвался – или человек отпустил его, спасая свою жизнь? – маленькое тельце подхватило течение. Юноша поплыл и в следующую минуту выбрался на берег. Оленёнок, барахтающийся в воде, скрылся за поворотом реки. Харка помчался за ним, перепрыгивая через камни и бурелом. В одном месте ему пришлось преодолеть выбеленные ветром и солнцем скелет зубра, и длинный рог черепа царапнул ему бедро - Харка захромал.
Он остановился, когда увидел оленёнка, выбирающегося из реки на противоположный песчаный берег. Харка перевёл дух. Прихрамывая, подошёл к самой кромке воды. Он умел и любил плавать, но сейчас подумал, как хорошо сразу бы оказаться на том берегу. Минутное размышление стоило жизни его маленькому приёмышу – откуда-то налетел орёл, схватил оленёнка когтями и взмыл вверх. Харка настолько был занят своими мыслями, что не сразу сообразил, что произошло. Он крикнул стервятнику:
- Стой! Что ты делаешь, клювастый?
Но тот, не обращая внимания на человека, поднялся с добычей на скалу, одиноким шпилем, как перст человека, торчащую неподалёку. Душа Харки наполнилась гневом. Как посмел птичий царь напасть на малыша, находящегося под его защитой? Охваченный негодованием полез на скалу и едва не сорвался с большой высоты. Тут он задумался….
Зачем сюда рвётся? Несчастному оленёнку уже не помочь. Наказать орла? А у него, наверное, там гнездо и птенцы. Он им принёс добычу, так что….
Думая об этом, Харка упрямо лез вверх, осторожно выбирая щели для рук и уступы для ног. Он горный житель – сейчас всем докажет, что скалолазание ему нипочём! Ещё немного напряжений и усилий - он у вершины. Здесь на площадке под уступом в виде изогнутого клюва чета орлов свила гнездо.
Харка припал к скале, наблюдая из-за её выступа, как орлица кормит двух пушистых птенцов, отрывая могучим клювом мясо от…. Харка застонал от боли в душе и жалости к тому, кого ещё недавно держали его руки. А потом закрыл глаза, чтобы сдержать свои чувства. Надо было признать, что в мире, несмотря ни на что, остались сосуществовать дичь и охотники.
Орлы, обладающие острым зрением, не могут похвастаться тонким слухом. Когда человек открыл глаза, ничто не изменилось - птенцы махали неоперившимися крыльями, требуя еды, мать их кормила, орёл сидел поодаль, прикрыв зоркие глаза тонкими плёнками. Стон Харки не был услышан птицами.
Ветер дул, холодя потную спину, дул в сторону гнезда, но орлы не обладают острым нюхом, чтобы учуять его запах. Длинная непослушная прядь, колышась, лезла в глаза. Ныло оцарапанное бедро, хотя кровь на нём запеклась. Впрочем, скалолаз не обращал внимания на эти неудобства – во все глаза смотрел на орлиное семейство, не зная, как поступить, на что решиться….
За перевалом глазам охотников предстало горное озеро, безбрежное, как море.
Они провели в выжженных степях так много времени, что забыли о том, как прекрасны могут быть свежая зелень и прохлада воды. Озеро завораживало, манило блеском. Забыв усталость, они поспешили к берегу. Прежде всего им захотелось утолить жажду. Затем сбросили с себя шкуры, заменяющие им одежды, и забрались в воду. Прохлада охватила их тела. Охотники смыли степную грязь и пыль, въевшуюся в поры.
Потом они увидели провал у подножия горы. Возможно это пещера, решили они, и захотели разведать. Но прежде надо было обсохнуть и согреться – для этого они легли на прибрежные тёплые камни. Внимание их привлекли птицы, порхавшие в кустах, прыгавшие с ветки на ветку, что-то поклёвывая.

[santehlit]

Да это же малина! - обрадовались охотники. Птицы ответили на их появление дружным хлопаньем крыльев. В жизни они никогда не видели таких крупных ягод. Суровые мужчины, как малые дети, набросились на сладкие дары природы, срывая их обеими руками и уплетая за обе щёки.
Но малина не только не насытила их, но, напротив, вызвала острое чувство голода. Им захотелось съесть что-нибудь более существенное. В поисках добычи обшарили побережье и ближайшие заросли. Опытный взгляд охотника заметил след косули. О том, что он свежий подсказал запах. Раздвинув кусты, Дип заметил и их обладателя, притаившегося на полянке в высокой траве. Приготовив к броску копьё, он кинулся к добыче. Прежде, чем стрелой метнуться прочь, животному надо было вскочить на ноги, а враг уже рядом, и в руках у него копьё….
С добычей на плечах охотники поднялись к пещере, и здесь их чуткое обоняние уловило запах Харки….
Насмотревшись на семейную идиллию пернатых, Харка решил - надо спускаться. Но как это сделать? Где те выступы и трещины в скале, что находили его конечности, толкая и подтягивая вверх тело? Отсюда не видать. Глядя вниз, скалолаз обозревал вертикальную стену, на которой даже глазу не за что было зацепиться. Чувство близкое к панике закралось в его душу. Он не подумал, как будет спускаться вниз, карабкаясь на эту скалу. Чаще всего люди оказываются в безвыходном положении именно из-за непродуманных заранее мелочей. Попробовать, авось повезёт? Нет, надо реально смотреть на вещи - Харка сам загнал себя в тупик, из которого выхода нет.
Нет, если думать разумом. А если поискать решение проблемы другим путём? Иногда в экстремальных ситуациях возникают состояние и действия, неподвластные уму – тогда, говорят, на помощь приходит иррациональное начало человеческой души, осознать и объяснить которое он потом не может. Харка шагнул на площадку к орлиному гнезду….
Общение с животными стало для бывшего приемника Хранителя пещеры чем-то привычным. Это был выразительный язык жестов, поз и мимики, к которым прибавлялся звук – Харка обращался вслух к тому, кто был напротив, причем не только на своём языке. Он мог произносить множество самых разных звуков, меняя интонацию, но именно тех, которые понятны зверю. Харка умел рычать по-львиному, выть волком, тявкать по-лисьи, свистеть, копируя пение самых разных птиц, но он не пытался подражать голосам животных, он ими говорил, а мыслил по-человечьи, вызывая у них уважение. Словарь его общения с животным миром стремительно рос день ото дня. Он научился определять с одного взгляда, в каком состоянии находится его визави – счастлив он или нет, исполнен довольства и покоя или раздражён, рассержен, готов на агрессию….
Вспугнутые внезапным появлением человека у неприступного гнезда, орлы стремительно взмыли в небо. Вернее, прыгнули вниз и расправили могучие крылья. В следующую минуту они уже кружились над скалой, оценивая происходящее. Птенцы прижались друг к другу и втянули свои желтоклювые головки. Харка подумал, ситуация, в которую он попал, вряд ли располагает орлов к диалогу. Но надо пробовать.
Главное – не спешить, не раздражать попусту птиц, сам себе сказал Харка, надо лечь и расслабиться.
Он прилёг рядом с гнездом, опершись на локоть, и принялся смотреть на птенцов, не обращая внимания на их родителей. Протянул к малышам руку и тихонько потрогал клювики пальцем. Один попытался его ущипнуть. Харка улыбнулся. Птенцы были ещё малы, чтобы разобраться в путанице необъяснимых явлений, и просто пропускали их мимо, ограничиваясь лишь тем, что видят и слышат. А Харка думал - он лежал рядом с ними и в его сознании блуждали какие-то неясные, неопределённые мысли и чувства. Странно мучительными они были для него, ибо в тот момент, когда должно было родиться решение проблемы, они вдруг рассыпались и исчезали. Потом они снова появлялись, но всё такими же неясными и неопределёнными, и снова вдруг спутывались и исчезали. И снова, и снова…. Все они вертелись вокруг чего-то совсем нового для него, ещё неосознанного. Одно только было понятным и ясным – на этой скале или под ней не заканчивается его жизнь. У проблемы, он чувствовал, есть решение – но где же оно, где?

[santehlit]

…. Они шли гуськом, друг за другом. Шаги их были неслышны, а тела блестели потом в лучах солнца. Берег озера перешёл в высокую равнину. Местами чернели леса меж широких лугов, которые от ковыля были пушисто-матовые, как мех. Скалы и камни рассыпались, как зубы дракона, поросшие снизу мхом и травою. Их голые верхушки щерились на голубое безоблачное небо.
Увидев меж ними мелькнувшую тень, охотницы прибавили шагу, потом побежали. Это был горный козёл.
- Мы – женщины-бродяги, - с хрипотцой и тоской в голосе сказала Гиля, глядя на улепётывающее животное.
- Время уходит и уходит…. Мне кажется, - задумчиво сказала Гайша, - мы никогда не вернёмся назад.
- Будет вам! – прикрикнула неукротимая Гния. – Разнылись….
Орлы кружили - огромные крылья со свистом рассекали воздух. Резкий шум за спиной заставил Харку вздрогнуть и оглянуться. Над ним стрелой пролетел орёл, едва не схватив его когтями. Юноша сам, протянув руку, мог схватить его за лапу. С пронзительным кличем, пернатый хищник метнулся вверх, описывая круг, чтобы в следующее мгновение камнем упасть с высоты на скалу и скинуть вниз человека.
Харка глубоко вздохнул – вот и поговори с таким за жизнь. Свернуть головешки его отродьям – и вся недолга. Так он подумал, но поступил иначе.
При виде орла птенцы запищали тонкими голосками что-то непонятное ни для Харки, ни для них самих. Маленький вихрь из листьев и пуха взметнулся в гнезде – это орлица над площадкой зависла, размахивая двухметровыми крыльями. Скалолаз прикинул – если подпрыгнуть, то возможно сумеет он ухватиться за птичьи лапы. А если промахнётся? А если успеет орлица их спрятать? То лететь ему и лететь, кувыркаясь.
А если удастся, что тогда? У птицы есть ещё грозный клюв, которым она может пробить Харке голову или выклевать глаза. Нет, чтобы уйти со скалы, надо быть крылатым, как эти орлы. Или умным, как человек.
- Кли-и-инк! Кли-и-инк! – крикнул Харка.
На языке орлов это значило – небо чисто, и нет врагов.
- Ки-и-рик! – пронзительно крикнула орлица, пролетая близко-близко. – Я тебе не верю – ты враг!
- Ты глупа, - сказал Харка – Хи-ки-и!
И даже птенцы подтвердили:
- Хи-ки-и! Хи-ки-и!
Они почему-то были веселы и довольны.
Харка сел на корточки на каменной террасе рядом с гнездом. С тех пор, как начал существовать мир, велась нескончаемая война между людьми и его обитателями. Победителем становился сильнейший, более ловкий и хитрый, в большинстве случаев – человек. Он изобрёл оружие, чтобы убивать. Он убивал защищаясь, он убивал, чтобы питаться, он убивал, чтобы его боялись. Между человеком и окружающим миром не было дружбы. С той и другой стороны непрестанно лилась кровь - ненависть существовала между ними вечно и никуда не могла исчезнуть. Это естественный закон жизни. Так жили все, и только Харка чувствовал себя соединяющим звеном – он был человеком, но понимал язык животных, он умел с ними разговаривать.
Орлы кажется, поняли, что скалолаз не причинит зла их потомству. Пока…. И он знает их язык!
- Кли-и-инк – клинк - клик! – подал голос Харка. – Я жду вас к разговору – хватит махать крыльями, садитесь.
Он сделал призывный жест:
- Сюда, сюда – гули, гули, гули….

[santehlit]

Это прозвучало оскорблением. Первым не выдержал орёл – он подлетел, нагнав ветер, сложил крылья за спиной, опустился на могучие лапы, величаво вскинул голову.
У тебя, что, человек, глаза застило? Не видишь, кто перед тобой?
А Харка их быстро закрыл. Весь вид его выражал равнодушие и скуку – скучно тут у вас, не с кем поговорить.
- Ка-ик! – издала птица звук, будто его отрыгнула.
- А меня зовут Харка, - сообщил юноша, открыв глаза.
Хозяин гнезда сделал несколько шагов по площадке и ткнулся в плечо человеку изогнутым клювом.
- Ак-ик!
- Союз? – переспросил Харка, как будто пернатый говорил на языке совершенно понятном. Он тоже наклонил голову и ткнулся лбом в орлиное крыло. Потом, преодолевая смутное отчуждение, приблизил своё лицо и потёрся кончиком носа о кончик хищного клюва. И резюмировал:
- Харка заключил союз с царём птиц!
Орёл прошипел что-то в ответ, широко распахнув клюв и вытянув язык-лодочку.
- Ка-ик! – приземлилась самка.
- Игой! – сказал Харка и указал пальцем на землю, туда, где эта скала брала своё начало. – Игой!
…. Прежде, чем пуститься по следу, охотники подошли к кромке воды.
- Дух озера, - сказал громко Дип, – приношу тебе в жертву часть моего тела, только ты не дай этому лягушонку снова уйти от нас.
Он выхватил топор, опустился на одно колено, положил левую руку на камень и с размаху ударил по мизинцу. Кость хрустнула, и палец повис у нижнего сустава на сплющенных волокнах. Дип вынул нож и быстро перерезал последние ткани соединяющие его с отрубленной плотью. Потом правой рукой далеко забросил палец в озеро.
- Вот моя кровь, - прибавил он, махнув левой рукой, и брызнул в воду свежей кровью из отрубленного пальца.
Дип ещё постоял, потом опустил руку, сорвал лист подорожника, обернул им обрубок и, не говоря ни слова, пошёл вдоль берега, принюхиваясь к Харкиным следам.
Зат покачал головой, но тоже не сказал ничего и последовал за вожаком….
Человек летел над землёй, вцепившись в ноги орла – могучая птица опускалась вдоль берега, планируя по прямой линии, должно быть, решила подальше унести от гнезда проворного скалолаза. Вот Харкины ноги коснулись верхушек деревьев – ему показалось, что они согнулись, как от ударов лося. Он видел, как зайцы бегут под ним, петляя в траве. Вот я вас!
- Я лечу! Я лечу! Я лечу! – выкрикивал Харка.
На самом деле он падал – орёл ещё ни разу не взмахнул крылами с того момента, как они покинули верхушку скалы. Беглец опять задел ногою дерево, но уже сухое, и больно ушиб колено. Наверное, орёл думал, что человек отпустит его ноги и вцепиться в ветку.
- В воду, в воду, я прыгну в воду! – закричал Харка. – Клинк–ку-уик!
- А-а-ах! – громкий крик радости, покрыв горы и долы, отразился от высокого берега.
Человек упал в озеро - освобождённый орёл, тяжело махая широкими крыльями, ринулся вверх.
Взбодренный полётом, освежённый купанием Харка выбрался на берег и здесь, на песке, обнаружил следы. По ширине шага, постановке стопы определил, что прошли три женщины - одна из них страдала месячным кровотечением. Если бы у него были опыт и нюх охотника, то он бы узнал чьего они роду-племени и даже вспомнил их имена. Но Харка был не следопытом, а приемником Хранителя – он подумал, что нашёл, кого искал, устремившись по следу.
- Ай да я! – вопил он, радуясь предстоящей встрече.

[santehlit]

И она случилась. Как рубец, широко вскрывая холм, узкая речка несла мутный поток в горное озеро. Охотницы только что выбрались из оврага, как за их спинами, на другом его краю показалась фигура человека. Это был Харка.
- Стой, где стоишь! – крикнула Гния и, сделав знак охотницам, кинулась в овраг.
Два лука со скрипом изогнулись, две стрелы нацелились в грудь беглецу.
- Ха-арррка! – новый крик ярости заставил его обернуться.
К подножью холма две фигуры в лохмотьях спешили, размахивая палицами. И их он узнал – это были Дип и Зат. Ничего хорошего от этой встречи беглец не ждал.
В две стороны путь отрезан. Харка, забыв о боли в бедре, помчался быстрее лани гребнем холма к берегу озера. Две стрелы его миновали, ещё две, ещё….
Внизу под обрывом белая лента прибоя. Раскинув руки, как крылья, Харка вспарил над водой.
Красивый полёт, последний полёт – если не долетит, рухнет на камни….

8

Под развесистым клёном недалеко от опушки леса горел костёр, возле него сидел Харка, опустив объятую сном голову на колени. Над ним и всем миром раскинулся чёрный купол небосвода, старый и весь продырявленный звёздами, через которые солнце посматривало на спящую Землю – не пора ли вставать? Пора - ночь была на исходе. Она отступала неспешным шагом под покров девственного леса. Вместе с ней исчезали и дыры на небе, предвещая восход. Непроглядная тьма сменялась серым рассветом, и при зарождении дня начинали вырисовываться неясные контуры окрестности – река, берег, лес.
Сквозь серебристые испарения утренней мглы понемногу стало просвечивать блеклое ещё солнце, но под напором его лучей под сень деревьев устремились остатки прошедшей ночи. Лесная страна, грандиозная и загадочная, предстала в свете рождающегося дня. К самим облакам поднимались переплетённые кроны громадных деревьев, образуя сплошной покров без прогалины. Это море зелёных волн, казалось, не имело ни конца ни края. Местами преобладали лиственные породы – дубы, буки, клёны, ореховые деревья, ивы, платаны, каштаны, а местами хвойные – сосны, пихты, ели и лиственницы. Изредка встречались одинокие низкорослые пальмы. Подлесок, лианы и молодая поросль делали лесные дебри непроходимыми. Страшными делали их обитатели.
Харка спал у костра, а с опушки леса на него смотрела пара настороженных глаз. Загадочное существо стояло под акацией, придерживаясь мохнатой рукой за её ветвь. С головы до конечностей оно было покрыто густой бурой шерстью, а на голове волосы – длинные и спутанные. Ноги короткие, массивные и кривые. Голова маленькая, продолговатая, с широким плоским носом, а из-под густых бровей смотрели настороженно желтые глаза. Порой в них мелькал страх, но преобладало любопытство. Существо внимательно следило за человеком, и если бы не огонь, наверное, рискнуло подойти.
Одинокая фигура под клёном притягивала его - он уже знал, что люди слабые и беспомощные существа без своих палок, но огонь настораживал. Ствол акации был усеян острыми шипами длиной с ладонь и твёрдостью крепче игл дикобраза. Кроме того в пору цветения на них выступал яд, способный лишить жизни и носорога. Вот если бы подкрасться к спящему человеку и ткнуть ему в шею под основание черепа одну из таких игл, то его худое тело существо отнесло в гнездо к себе на одном плече. Но костёр….
Пронзительный крик за его спиной заставил оглянуться. Подруга с детёнышем в волосатых руках неслась к нему через лес. Она подбежала к акации, под которой стоял самец, и, ловко, минуя опасные иглы, вскарабкалась на неё. Недоумевая, он отправился вслед и догнал её почти у самой вершины. Отсюда открывался далёкий вид на окрестности – берег, реку и широкую степь за ней.