|
04.09.2021, 08:16 | #261 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
…. Землю в намеченном районе посадки заволокла густая облачность. Лишь край холодного солнца блестел у горизонта. Флаер снизился, пронзая облака. В тумане скрылась небесная проталина, внизу – чёрная земля.
Посадка прошла благополучно. Инструктор перемещений второго уровня Рамсес покинул летательный аппарат и без промедления направился в нужном направлении. Там, наверху, за грядой облаков был ещё день. А здесь царил сырой мрак. Вокруг ни звука, ни движения. Незнакомая земная жизнь замерла до утра. Всё же Рамсес не зря неделю болтался на орбите, изучая все возможные подходы и варианты проведения операции. За кладбищенской сторожкой безошибочно обнаружил сарайчик и вооружился лопатой. Вот и нужные могилы выстроились в ряд. С кого начать? Рамсес поплевал в ладони и начал копать. Лопата смачно погружалась в сырой грунт. …. Благословенна эпоха, создавшая на голой каменной громаде с названием планета Земля первичную плёнку тёплой и живой почвы. Какое-то счастливое обстоятельство почему-то выбрало её из галактического братства, предоставив одной возможность вершить на своей поверхности, далеко идущие опыты, которые с полным правом можно назвать опытом создания живых, жизненных, даже творческих сил. Благословенны бесконечные века и тысячелетия, когда на младенческой живой плёнке стали возникать новорождённые создания, способные сохраняться в губительных вихрях тепловых и световых лучей и эволюционировать. Живая природа создала растительный земной мир, потом животный и, наконец, выбрала человека царём. …. Прошёл час монотонного труда. По человеческим меркам Рамсес ставил рекорды выносливости, работоспособности и недюжинной силы. Раскопаны пять могил, на поверхность извлечены пять гробов. Сноровато, с ловкостью завзятого взломщика Рамсес штыком лопаты вскрыл их крышки. Каждому из заметно тронутых тлением обитателям скорбных ящиков прикрепил на запястье серебряный браслет. До этой минуты всё было спокойно. Неторопливо и деловито работал Рамсес. Шума не много. Но едва из гроба появилась седая голова человека преисподни, из другого раздался пронзительный женский голос: - Подлюга ты, падла, сволочь! Человек в гробе вздрогнул, оставил попытку вылезти совсем, замер, ни на кого не глядя. Голова с седою гривой втянулась в плечи. - Недоумок! Козёл вонючий! Мазурик! – кричала худощавая русоволосая женщина средних лет. – Выродков твоих, их мать-потаскушку, всех вас убить мало! Голос женщины становился спокойнее, она уже не голосила, а будто увещевала человека за оградой. - Надо же, сидишь, ухмыляешься, а каково нам было подыхать…. Седогривый не отвечал и не шевелился. Зато у его соседей оживление - закивали головами, поддерживая справедливый гнев женщины. По вине этого дурня, спьяну закрывшего заслонку непротопившейся баньки, теперь они здесь. Почувствовав поддержку, женщина снова сорвалась на крик: - Тварь! Гадина! Сука жидовская! Она, конечно, знает, что сосед её такой же путешественник по параллельным мирам и участник интересного эксперимента, облаченный теперь в умершее человеческое тело. Но вживание в чужой образ настолько глубоко, что она продолжает жить в умершем облике, чужими, неживыми мыслями и чувствами. Она бросает ему в лицо все самые оскорбительные слова, которые слышала здесь и запомнила. Рамсес, внимая эмоциональной речи восставшей из небытия женщины, удивлялся: какой универсальный инструмент общения – язык. Сколь беден и сух их, мысленный способ общения. Ведь передача одной только информации, лишённой чувственной аранжировки, обедняет, делает её носителя каким-то инструментом, лишённым интеллекта. Люди параллельного мира в этом смысле счастливы. Блуждая в густом лесу бесконечных фраз, пытаясь подобрать какое-нибудь меткое слово, точно отражающее всю гамму душевных ощущений, они совершают творческий процесс, чего начисто лишена недоступная им телепатия. Словами они могут не только создать образ мысли, но и передать её привкус. Человеческий язык – это мир красок и картин, мир запахов и звуков, мир зримых образов, во всех его мельчайших оттенках. Его посредством передаются чувства, знания, сущность самой жизни и цивилизации. |
07.09.2021, 08:08 | #262 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Об этом думал благородный Рамсес, освобождая своих братьев по разуму из преисподни параллельного мира. А если б кто – не дай Бог! – из местных увидел, какие смердящие мертвецы, ликом более похожие на кошмарные видения, являлись на поверхность земли, тому не позавидуешь.
Более всего пострадали от тления внутренние органы и кожный покров, но костный аппарат был в порядке, мышцы сокращались, подчиняясь сигналам оптимизатора. Внешний вид, конечно, неважнецкий. Из рукавов и штанин что-то сыпалось и сочилось, распространяя зловоние. У одного левую часть лица оккупировали и разъедали черви. Другой долго не мог выбраться из гроба. Наконец выпал, дополз до оградки, за неё придерживаясь, встал на ноги. Седогривый поднялся, как только на него перестали обращать внимание. Он почесал затылок и сказал глухим, прерывающимся голосом, глотая звуки полусгнившей глоткой: - Мне всё время казалось, что в моём мозгу кто-то копается. - Черви тебя жрут – кому же ты ещё нужен, - с сарказмом донеслось из-за дальней оградки. - Вши лобковые тебя б съели! – буркнула женщина, единственная в этой компании вдруг оживших мертвецов. Тем не менее, один из мужчин толкнул её грубо и велел очухаться. Все они уже обменялись парой-тройкой фраз, а женщина даже всласть накричалась. И только у одного что-то никак не получалось с речью. Мускулы его гортани шевелились, под кадыком, затянутым галстуком, что-то шипело и пенилось, но с губ не слетало ни звука. Казалось, он сейчас заплачет. Заметив его потуги, остальная команда столпилась подле, замерла, прислушиваясь, пытаясь понять, что с ним. Стало так тихо, что слышно было, как толкаются вокруг недоумевающие комары. Женщина заволновалась: - Что он говорит? Высокий мужчина цокнул языком, снисходительно усмехнулся: - Шутил покойник – помер во вторник, а в среду встал и девицу украл. А зачем? Женщина шутливо дёрнула его за остаток недоеденной червями мочки уха. - Ты ещё маленький: много будешь знать – плохо будешь спать. - Ну, дак, покойник погиб во вторник: стали гроб тесать, а он вскочил да плясать. Онемевший так и не заплакал. Он стоял в кругу и растерянно озирался. К нему посыпались вопросы: слышит ли он, здоров ли (это покойнику то!), что за беда с ним приключилась? Он только головой кивал. Но вот кто-то догадался заткнуть пальцем дырку под кадыком, видимо, проеденную червями, и из гортани вырвался звук. Покойники дружно возликовали. Тут же обломили сучок для пробочки и вернули обществу говорящего члена. Теперь пора представить всю честную кампанию, явившуюся с того света на этот. Женщину звали (зовут?) Лидия Петровна Кныш. Перед скоропостижной смертью занимала пост заведующего районным отделом народного образования. Предмет её яростных нападок – председатель суда Виктор Петрович Суданский. Высокий балагур - начальник районного отдела милиции Сан Саныч Стародубцев. Мужчина, потерявший голос, был при жизни главным врачом райбольницы Семёном Ильичом Репиным. И наконец, главное лицо компании, а в прошлом – всего района, первый секретарь районного комитета коммунистической партии Владимир Иванович Ручнёв. Вот такие люди, однажды расставшись с земной жизнью, вдруг снова собрались на её поверхности, на раскопках собственных могил. |
10.09.2021, 08:28 | #263 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Рамсес объявил порядок дальнейших действий - Землю они покинут в контакторе, полусгнившие оболочки он вернёт в могилы и заметёт следы. Эксперимент, естественно, придётся прервать.
Владимир Иванович, человек дела, тут же потребовал: - Где же контактор? Не вижу. Потерял? Он знал, что спрашивать. Дурные вести каким-то образом сами несут в себе гарантию достоверности, только хорошие нуждаются в подтверждении. Рамсес, заражаясь его подозрениями, поспешил к флаеру и, конечно же, не обнаружил нужной вещи (ай да Пашка-воришка!) Град упрёков обрушился на незадачливого инструктора перемещений. Теперь мужчины поупражнялись в сквернословии, вволю отвели душу. Не скоро вернулся деловой настрой. Случившееся чертовски усложняло задуманное, но выход был. Всегда находится какой-нибудь выход. В крайнем случае, ситуацию можно повторить, приведя всё в исходное положение. Но покойники дружно запротестовали - обратно в могилы они не хотели, а на Рамсеса-ротозея были слишком злы, чтобы внимать его увещеваниям. Они кляли организаторов спасательной экспедиции, не предусмотревших этой, пусть даже очень маловероятной случайности. Положение, вне сомнения, было непростым, но не грозило катастрофой. Оно было одним из тех критических, к которым специально готовят путешественников по спиралям. - Итак, к делу, - с нарочитым спокойствием сказал Владимир Иванович, открывая совет обречённых. – Могилы приводим в порядок. Инструктор летит за контактором. Мы ждём его здесь. Если возвращение задержится, днём прячемся в лесу, а на ночь собираемся на этом месте. И не возражать! (Это Рамсесу). Жить без общения не могу больше ни минуты. Все дружно закивали мудрейшему Владимиру Ивановичу. Рамсес пожал плечами, сел в «тарелку» и улетел к звёздам. Покойники не спеша опустили в могилы пустые гробы, засыпали землёй, любовно оправили лопатой холмики и сели в кружок совещаться. Бывшему главному врачу райбольницы захотелось побывать у себя на работе, хоть краем глаза взглянуть, как идут начатые дела. - А может ты и домой таким явишься? - не очень твёрдо увещевал Ручнёв. - Нет, домой нельзя, - соглашался Семён Ильич. – Но больница тут поблизости, на окраине посёлка. Смотаюсь и обратно. Хоть в оконце загляну - что там да как там? - Ты хоть знаешь, сколько лет прошло, пока ты в гробу лежал? Репин пожал плечами: - Не знаю. Судя по результатам тления – лет пять, может десять. - И что же ты собираешься увидеть в своей больничке? - Тем более интересно. Владимир Иванович с безнадёжной досадой махнул на Репина рукой. Стародубцев высказался. По его словам, следовало злоумышленников, похитивших контактор, сыскать, прибор отнять, перевоплотиться и продолжить эксперимент. Предложение заманчивое, но малоперспективное. Спор продолжился. Наконец…. - Наверное, мне не следовало одному принимать решение, - тем же теряющимся голосом сказал Репин, зажав двумя пальцами пробочку в гортани, - но я пойду. Вот посмотрю своими глазами: что да как, тогда и скажу своё мнение – стоит ли продолжать эксперимент. Он встал и ушёл в темноту. - Завидую, - за всех прокомментировал Суданский. – Решительные поступки мне никогда не удавались. Стародубцев поднялся: - Всех на уши поставлю, но прибор верну. Ждите. - Саня я с тобой! – Лидия Петровна сорвалась со своего места. - Нет, ну, что за люди, - Суданскому было жаль распавшейся компании. |
13.09.2021, 08:19 | #264 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Ручнёв сплюнул в сердцах, и слизь повисла на синей губе. Он встал и зашагал в темноту, решительно размахивая руками.
- Мне-то куда идти? – крикнул ему в спину осиротевший Суданский. …. Диму Пирожкова привезли в больницу в состоянии острого алкогольного отравления. Среди ночи он пришёл в сознание. Ему казалось, что он умер, но в отдельные моменты почти полностью ощущал себя. Закрывал глаза, и начиналось странное состояние головокружения – создавалось впечатление всё ускоряющегося раскручивания карусели. Приходилось открывать глаза и, словно в подтверждение издевательства алкоголя над организмом, мир, подёрнутый пеленой, ещё несколько мгновений продолжал крутиться в обратную сторону. Это состояние усугублялось тем, что Дима никак не мог сообразить, где же он находится. Наконец понял, что не дома, и решил отсюда убираться. Выбравшись в коридор, побрёл, держась за стену, убеждая себя: «Дойду, дойду», хотя каждый шаг давался с трудом, потому что пол всё время старался выскользнуть из-под ног. И он действительно дошёл до ординаторской, хотя по дороге его стошнило, а на пороге коридора, споткнувшись, едва не разбил голову. В корпусе было тихо, только в одной палате кто-то надсадно кашлял, издавая нечленораздельные приглушённые ругательства. Из-за дверей ординаторской доносился оптимистический голос: - Главное в жизни, говорят классики, провести время так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Жить надо красиво, меньше слушать других, и больше думать о себе. Широкая натура всегда пробьёт в жизни дорогу, нужно только напрочь избавиться от комплексов. Пока живёшь, не отчаивайся, не опускай руки, на принципы и любовь смотри проще. - Ты, сказывают, сердцеед, Георгий, - дал о себе знать второй собеседник. - Во всяком случае, твоей башке рога не грозят - жена твоя не в моём вкусе. Георгий хохотнул. - Оставь в покое мою жену, клизма! – взвизгнули за дверью. Загрохотали стулья по полу. - Она мне и даром не нужна. В голодный год за ведро картошки…. Пусти, гад! - На что намекаешь? - хрипел разобиженный супруг. Судя по звукам падающих стульев и напряжённым голосам, за дверью шла, если не драка, то борьба отчаянная. Забыв о своих болях и бедах, Дима Пирожков с наслаждением вслушивался. Вдруг раздался звон разбитого стекла и чей-то сиплый крик с улицы: - Это что вы тут творите? Стукнув Диму в лоб распахнувшейся дверью, в коридор выскочили оба соперника в белых халатах и с леденящим душу воем сыпанули прочь наперегонки. Пирожков, человек от природы миросозерцательный и раздумчивый, этакий философ от алкоголя, потёр вновь набитую шишку, подивился на странное поведение врачей, и лишь потом решился выяснить, что же привело их в такое состояние. По ординаторской ходил мужчина в мятом и запачканном костюме, поднимал упавшие стулья, поглядывая на стол с початой бутылкой водки и стаканами. Он то качал головой, то подёргивал плечами, будто у него чесалась спина. Очень многое от покойника было в этом человеке - синюшное лицо, почерневшие руки, с которых постоянно что-то сыпалось и капало. Дух от него шёл невыносимый. Впрочем, отравленного алкоголем Диму это не сильно беспокоило. «Чертовщина какая-то», - подумал он, но будто магнитом тянула бутылка на столе и отвлекала от всех второстепенных мыслей. - Закурить не найдётся? – сказал первое, что пришло в голову. Труп или человек, таковым наряженный, глянул на него и молча кивнул на стол. Там были сигареты, спички и пепельница. |
17.09.2021, 08:51 | #265 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Дима не заставил приглашать себя дважды. В следующее мгновение он уже сидел в ординаторской и попыхивал сигаретой, с любопытством поглядывая на странного незнакомца, судя по всему, влезшего в окно. Не разобрав его истинного физического состояния, Дима, однако, сообразил, что перед ним человек благовоспитанный, который тяготится внезапным своим здесь появлением и его следствиями – бегством врачей из ординаторской. Пирожков решил взять инициативу в свои трясущиеся с перепою руки.
По резкому движению, которым Дима загасил сигарету, можно догадаться, что он принял какое-то решение. Сцапав бутылку, Пирожков сгрёб и стаканы: - Вздрогнем? Незнакомец, поправив галстук и стряхнув с борта пиджака случайно упавший пепел сигареты, спросил: - Это называется больница? Слова были произнесены с такой душевной болью, горечью и отчаянием, что у Димы дрогнула рука, и он чуть было не налил мимо стакана. - Нормально, уважаемый. Присаживайтесь. Я вижу, вам тоже спешить некуда. Незнакомец последовал его совету, сказал, устраиваясь на стуле: - Признаться, я так и не понял, что здесь происходит. - Как что? Бардак! Их дежурить поставили, а они водку пьянствуют. Правильно вы шуганули этих айболитов. А как тут терпеть? Ну, поехали. Дима пропустил полстакана одним глотком, а незнакомец нетвёрдой рукой поднёс свою порцию ко рту, не справился с губами, и водка потекла у него по шее. Пирожков сразу потерял к нему уважение. - Что у тебя глотка дырявая? – возмутился он пропадающему добру. Незнакомец виновато улыбнулся и поставил стакан. - Ты в какой палате лежишь? – спросил Дима очень строго. - Я в могиле лежал. Диму это откровение не смутило. - Для жмурика ты, однако, неплохо выглядишь. Незнакомец опять поправил галстук, и тут Пирожков заметил под его узлом пробочку. - Вон ты с чем…. Ну и топорная, скажу, работа, - Дима погрозил в пространство кулаком. – Я бы этих айболитов. За его спиной послышался лёгкий шорох, а затем визгливый глас Ксенофонтовны, дежурной санитарки родильного отделения: - Это ж надо - стекло разбили, врачей лупят…. А навоняли-то…. - Это что, - сказал Дима. – Садись за стол, тут вот покойник водкой угощает. - Будет врать-то. Вот я вас шваброй. - Это интересно, стоит посмотреть - шваброй мёртвого человека не каждый отважится. Увлёкшись бранью, санитарка не обращала внимания на второго собутыльника. А он сидел, сгорбившись, втянув голову в плечи, пряча лицо от взоров. Вдруг выпрямился, глянул неподвижными зрачками ввалившихся глаз: - Мария Ксенофонтовна, вы не узнаёте меня? Санитарка, ахнув, хлопнула себя по мощной груди в разрезе халата. - Беда-то какая! – пролепетала она, пятясь к двери. – Действительно мертвяк, да ещё говорящий. И так на Репина похож Семёна Ильича. - А это я и есть, - печально сказал покойник. - Да ну вас с вашими шутками, - сказала Ксенофонтовна. – Я вот завтра главврачу всё расскажу. Она скрылась в коридоре, не закрыв дверь, и оттуда донёсся её голос: - Георгий Иванович, ну, как не стыдно…. - Никак хозяева вернулись, - засуетился Дима. |
20.09.2021, 08:01 | #266 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Он вытряхнул содержимое пепельницы на листок бумаги, смял его и сунул в корзину для мусора. Потом растянул штору по гардине, прикрывая разбитое стекло. От ветра, гулявшего за окном, лёгкая ткань вздулась пузырём.
- Ого, да их тут коллективчик, - раздался голос из коридора. – Жорик, поднимай мужиков в палатах, сейчас мы их уделаем. - Послушайте, - незнакомец шагнул к двери. – Я тоже врач и хотел бы с вами поговорить. Я – Репин Семён Ильич, работал здесь главврачом, может, помните такового? Да погодите вы…. В ответ раздался топот удирающих ног. Мертвец остановился в дверях, повернулся к Диме, развёл руками и виновато улыбнулся. Оскал получился похожим на отвратительную гримасу. - Эй! – крикнул откуда-то издалека сбежавший Георгий. – Убирайся отсюда, не то я тебя, гада, собственными руками задушу. - Ты смотри, какая сука пакостная, - вторил ему дружок из другого конца коридора. - Я врач, - откликнулся мертвец. – Семён Ильич Репин. У Георгия на это было своё мнение: - Ты, засранец, клинический идиот. Подал голос и его дружок: - Что делать будем, Жора, дела-то хреноватые? Откуда эта нечисть завелась? Ты звонил в милицию? - Звонил, да разве ж их дождёшься…. Эй, валите отсюда, пока целы. - Я – ваш бывший главный врач, - устало сказал Семён Ильич. - Ты, приятель – козёл, и мне сказки не рассказывай. Я сам твою,… тьфу!.. его, то есть, могилу видел. Верно, Жорик? - Нас не проведёшь, - подтвердил Георгий. – Финита ля комедия, жмурик. Сейчас мы тебя отпрепарируем. Дима Пирожков звучно потёр щетинистый подбородок и произнёс многозначительно: - Да-а, положеньице. Внезапно он хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался: - Какой же я осёл! Как сразу не догадался? Отдай ты им этот пузырь. Он перелил в пустую бутылку воду из графина и выставил её в коридор: - Эй, пискарезы, забирайте своё пойло и отстаньте от человека! Затащив Репина в ординаторскую, он захлопнул дверь и стал баррикадировать её. - Всё, как всегда - сильный пожирает слабого. Но ты не бойся, Ильич, я тебя не выдам. - Ишь, клизматёры, - пыхтел он, двигая тяжёлую мебель. – Казённый спирт выжрали, водку из передачи свистнули. Нет у людей ни стыда, ни совести. Докатилась, Ильич, Росиия-матушка до последней черты. Но ведь есть мы с тобой. Ты же научишь меня, как мёртвым жить? Мы им ещё покажем. Даёшь революцию! Дима выдохся, и устало повалился на диван, речь его стала менее пафосной: - Эх, Ильич, не видал ты наших перемен, пролежал в могиле – кусок жизни проглотил. Пролетариат, гегемона нашего, с дерьмом сравняли. Спекулянты теперь только живут. В обществе утвердилась какая-то вывернутая наизнанку мораль – всё можно, даже то, что нельзя, но очень хочется. А мы с тобой не таковские! Мы пойдём войной за старые порядки и обычаи. Мы вернём России Советскую власть. Мы… Дима окончательно выдохся. Его неудержимо клонило ко сну. Он втянул ноги на диван и улёгся, подложив под голову обе ладошки. Репин, слушая его, тянул и рвал с себя галстук, пытался через его петлю расстегнуть ворот рубашки, будто ему не хватало воздуха. «Эдак помрёт, чего доброго», - с участием подумал Дима и закрыл глаза. Лицо Семёна Ильича, между тем, пошло багровыми пятнами, будто к нему разом прихлынула нездоровая кровь. Губы кривились, гримасничая, но крик, готовый сорваться с них, терялся где-то на подходе. |
23.09.2021, 07:42 | #267 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Сквозь дрёму Дима заметил эти тщетные усилия, не поленился встать и хлопнуть собутыльника по спине:
- Что ты лопочешь, Ильич? Подавился что ли? Ну-ка, скажи что-нибудь по-человечески. И, чудо! Репин, икнув, заговорил, затараторил, слова посыпались, как горох на пол, разгоняясь и подскакивая: - … неужто это не сон? Невозможно поверить. Как такое могло случиться? Куда же партия смотрела? Его торчащие во все стороны лохмы подагрически затряслись. - Просмотрела твоя партия, - сказал Дима и снова лёг. Дверь слегка толкнули с той стороны: - Открой, дешёвка! От нас не скроешься. - Хрена закуси, - ругнулся Дима с дивана. - Тобой тоже скоро черви займутся, - пообещал голос Георгия. Угроза подействовала. Дима подскочил с дивана, подпёр баррикаду спиной: - Помогай, Ильич. - Что же вы делаете, люди? – Семён Ильич беспомощно озирался. В этот момент от мощного толчка дверь распахнулась, баррикада рухнула. Дима побежал головой вперёд через всю ординаторскую. Остановила его стена, в которую он буквально влип. Нервная судорога исказила лицо мертвеца. Но лишь только он шагнул за порог, в коридоре раздался дружный топот удирающих ног. Семён Ильич преследовать не стал. Он вернулся, чтобы помочь Пирожкову. Тот потирал вторую симметрично взбухшую на лбу шишку. - Ты, Ильич, себе и представить не сможешь, какой демократы бардак устроили повсюду. В больнице это как-то по-особенному чувствуется. - Безумие! Чистое безумие! – качал головой Репин. – Любое зло имеет корни. Но вот что питает это безобразие? Что дало ему жизнь? Где же ваш всепобеждающий разум, люди? Неужели вы бессильны бороться со своими страстями? И кто вдруг выпустил их на волю? В грязных палатах больные режутся в карты на деньги. В неотложке у телефона никого. Дежурный фельдшер с шофёром в машине любовью занимаются. Врачи пьют в ординаторской. Ужас! - Это ещё не ужас, - мрачно сказал Дима. – Знал бы ты, куда больничные денежки расходятся – вообще впал в смертельную хандру. Это всё, Ильич, «демократией» называется, «свободой» до потери человеческого облика. Общество лечить надо, я так думаю, Ильич. - Я тебя, падла, щас вылечу! – ворвался крик из коридора, и следом гранатой влетела пустая бутылка и хрястнула о стол. Раздался звон битого стекла, полетели брызги. - Ну, гады! – встрепенулся Дима. – Достали, ей-бо, достали. Прямо мороз по коже. Он подскочил к двери и дико заорал что-то нечленораздельное. В ответ – дружный удаляющийся топот. Угомонившись, Дима вернулся к прерванному разговору. - Как лечить? Побольше думать, думать головой, если она ещё имеется. А потом морду бить виновным. Дима гневно сжал кулаки: - Им, вишь ты, коммунизма не надо – капитализм подавай. А простой народ спросили? Меня спросили? Хрена с два. Репин вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Ощутил своё работающее сердце, которое стало захлёбываться прихлынувшей кровью. Но этого не могло быть! Неужто оптимизатор отказал? - Нашли козлов отпущения – народ, - голос Димы поплыл и стал отдаляться. – Но мы ещё живы. Мы им ещё покажем. Верно, Ильич? Да здравствует Советская власть! Долой буржуев! |
27.09.2021, 07:30 | #268 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
Распалившись, Дима Пирожков схватил пустой графин и, потрясая им над головой, как дубиной, выскочил в коридор. Его безумный хохот вслед удаляющемуся топоту звучал, словно рёв затравленного, издыхающего зверя.
- Ничего, Ильич, прорвёмся! Мы же с тобой есть! Когда, навоевавшись, вернулся, в ординаторской никого не было, лишь сдвинутая штора обнажала чёрную зияющую пасть разбитого стекла. - Эх, Ильич, Ильич! В подполье подался, «Искру» сочинять. Стало быть, и мне пора. Дима Пирожков выбрался через окно и растворился в темноте. 2 - Куда идти? Куда-куда…. В суд к Суданскому судиться, - ворчал Виктор Петрович, оставленный своими суетливыми товарищами на кладбище, не усидевший там в одиночестве и теперь бредший полем к посёлку. – Энтузиасты дела! Хвастуны! И эта тоже, матершинница. Не учихалка – матрос в юбке. Куда ни глянь – сплошное безобразие. Сажать, всех сажать надо. С такими мыслями он достиг окраины посёлка и побрёл ночными улицами, инстинктивно сворачивая на перекрёстках в нужном направлении. Большой дом нарсуда был похож и одновременно не похож на прежнее здание. Очертания вроде бы сохранились, но вместо бревенчатых – кирпичные стены, гараж пристроен, асфальт положен. Палисадник огорожен металлическим забором и нет в нём могучих тополей, дававших такую прохладную сень в самые жаркие летние дни. О пропавших тополях Суданский пожалел более всего. На широкой скамье у металлических ворот с калиткой группа молодых людей – слышны смех, задорные голоса. Как все жизнерадостные люди, Виктор Петрович любил молодёжь, охотно с ней общался и легко находил общий язык. - Добрый вечер, комсомолия! Не помешаю? Смех оборвался. После паузы: - Ты чё, мужик, нарываешься? - Ленка, папка пришёл – домой пора. - Что ж ты, дяденька, не спишь? Сердечко пошаливает? Беречь надо. - Мозг, - Суданский постучал пальцем по лбу. – Вот что беречь надо. Здесь всё, в этом сером веществе - все наши знания, чувства, память. Весь мир. Это самое важное и уязвимое, что есть в человеке. Кто-то чиркнул спичкой, прикуривая. Удивлённо и недоверчиво блеснули прищуренные глаза под густыми бровями. Но это был наркотический блеск. - Ясно, - хрипловатый голос. – Ты, мужик чокнутый - комсомолию какую-то придумал. Суданский покачал головой своей догадке: - Что курим, травку? - А ты ментяра? На, хватай, тащи в кутузку. - Хватит вам заводиться. Он такой забавный, - со скамьи вспорхнула девица, подхватила Суданского под руку, светлое, не тронутое морщинами личико исказилось гримасой, - Фу, какой строгий! Близость упругого девичьего тела, не отягощённого избытком одежды, как будто разбудила в разлагающемся трупе какие-то, ещё непонятые желания. Две несмелые морщинки тронули чёрные губы Виктора Петровича у самых их уголков. Он будто заново осваивал нехитрую мимику улыбки. - Что вы так смотрите? – спросил бывший судья, прижимая её локоть к своим рёбрам. – Живых трупов не видали? Девица запрыгала, восторженно захлопала в ладоши: - Классно! Сегодня трахаюсь с трупом. |
30.09.2021, 06:47 | #269 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
- Заткнись! – оборвал её парень, подступая из темноты. – А ты, мужик, трупак ты или мудак, катись отсюда, пока цел.
Суданский, дурачась, подёргал плечами, выставил кулаки: - Бокс! По треску и хлюпанью полусгнившего организма определил, что не всё у него в порядке с многочисленными шатунами и шестерёнками, работающими внутри, и как бы не рассыпаться в прах от одного неловкого движения. - Бокс! Бокс! – девица опять поскакала, хлопая в ладоши. - Радости полные трусы, - сказал парень и закатил девице затрещину, впрочем, не сильную. Кто-то на скамейке приглушённо чихнул и произнёс звонким радостным шепотком: - Доброго здоровьица, Виктор Георгиевич! И ответил самому себе: - Спасибочки, Виктор Георгиевич! - Эй, ты не очень-то увлекайся, - Задира, забыв о Суданском, поспешил к нему. Виктор Петрович прислонился спиной к забору, и тут же увидел рядом лицо девушки, полураскрытые её губы и ощутил, казалось, щекой и ухом шелестящее дыхание. - Ты же не трус? Ты набьёшь морду этому козлу? Разве настоящий мужчина ударит девушку? Ну, скажи. Вместо ответа бывший судья положил свою руку девице на плечи и привлёк её к себе, будто беря под защиту. - Эй, старпёр, будешь клеиться к Галке – разберу на запчасти, - издали пригрозил Задира, вставляя в ноздрю трубочку. - Ну и дурак, - сказал ленивым и добрым голосом тот, кто называл себя Виктором Георгиевичем. – Чего ты её прессуешь? Бабы сами знают, кого им надо. А любви нет и нечего выдумывать. Эй, мужик, ты, правда, что ль трупак? Не хочешь попробовать? - Я, братцы, русский, - прихвастнул Суданский. – А значит, пью всё, что горит, и люблю всё, что шевелится. - Складно говоришь, - усмехнулся Виктор Георгиевич. - Культурный ты, мужик, вежливый, - сказал Задира. – Но хайло я тебе всё равно начищу - отпусти Галку: мне лень вставать. - Не отпускай, не отпускай, - девица плотней прижалась к Суданскому. – Ты ему – рраз…! раз! - она махнула в воздухе кулачками – и на лопатки! Только сунься к нам, поганец! - Вот дура! Счас же встану, - Задира сделал вид, что отрывает зад от скамейки. – Тебе, мужик, капец. Встречал я одного такого… - Небось, рад, что расстались? – осведомился Суданский. - Ну-ну…. Как знаешь, - Задира хрустнул крепкими плечами. Из темноты Виктору Петровичу передали кефирную бутылку с торчащей из неё трубочкой. - Эх-ма! – бывший судья выкинул трубочку, взболтнул бутылку и опрокинул её содержимое себе в глотку. Минуту стояла изумлённая тишина. - Ты что, падла, делаешь?! – взвизгнул Задира и подскочил к Суданскому. Тугие мышцы его, готовые к действию, казалось, поскрипывали от собственной крепости, как портупея у новоиспечённого лейтенанта. Суданский удивился: - Сами ж предложили. Задира криво, недобро усмехнулся, словно кот на синичный писк, отодвинул девицу от Суданского. Тот насторожился. Взгляды их, пронзая темноту, сошлись как клинки, казалось - лёгкий звон пошёл. Задира вдруг перешёл на шёпот: - Ты зачем весь кайф вылакал? |
03.10.2021, 17:32 | #270 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,788
|
- Чего? Чего? – Суданский сжался. – Что я такого сделал? Сами сказали - пробуй, я и выпил. Делайте, что хотите, только я никак вас не пойму.
- Не трожь его, Андрей, - сказал Виктор Георгиевич. – Он сейчас сам сдохнет. Ты, придурок, бензин выпил. - Надо же, - удивился Виктор Петрович. – А я и не почувствовал. Задира Андрей с шофёрской виртуозностью щелчком выстрелил сигарету из пачки, грубо запихнул её в рот Суданскому: - Закуси, падла… Виктор Петрович вдруг ощутил прилив бешенства и удивился. Он ударил парня в подбородок, и тот упал. Упал странно, неуклюже, словно разобщившись вдруг в суставах. Вместе с гримасой боли и страха его дегенеративное лицо на короткий миг, как последний божий дар, посетило человеческое выражение. - Ты, псих, чё творишь?! – Виктор Георгиевич сорвался с места, но кинулся не в драку, а поднимать оглушённого товарища. Суданский остыл: - Чёрт, не рассчитал. Я не хотел так сильно. Но он сам виноват: скребёт, скребёт, как крыса в доску гроба – вот и доскрёбся. Вся компания дружно переживала за Андрея и не обращала внимания на оправдательный лепет усопшего судьи. Наконец Задира пришёл в себя. В нём почти ничего не осталось от бравого и уверенного в себе шалопая. - Ты что, мужик, супермен? – облегчённо вздохнул Виктор Георгиевич, отстраняясь от приятеля. – Бензин как воду жрёшь, дерёшься как Тайсон. - Так получилось, - пожал плечами Суданский. – Я не нарочно. Подруга Задиры вернула ему свои симпатии: - Миленький, найди бензинчику. А я тебя поцелую. Близость девичьего тела вновь затронула глубинные чувства гниющего организма. Виктор Петрович погладил девушку по спине и пониже тоже. А когда она встала на цыпочки и поцеловала его чёрные неживые губы, бывший судья ощутил себя готовым на любые подвиги. Прихватив кефирную бутылку, ушёл в черноту ночи. Пройдя наугад два-три переулка, Виктор Петрович приметил ночевавшую у ворот легковушку. Дальше было всё, как в фантастическом фильме. Ради полулитра бензина машина была искурочена, перевёрнута, поставлена на дыбы так, что горючее самотёком хлынуло в горловину. Какой-то болевой ограничитель отключился в мёртвом теле. Рвались жилы, расползались насквозь прогнившие ткани, а Виктор Петрович, ничего не чувствуя, проявлял чудеса атлетизма, нисколько, впрочем, не утомившись. Молодёжь возликовала возвращению Суданского. Галина даже чмокнула мертвеца в щёчку, забирая бензин. Потом – трубочку в бутылочку, второй конец в нос и – кайф! Учись, трупак! - Век живи – век учись, - удивился Виктор Петрович. - Мне не надо, - сказал Виктор Георгиевич. – Я шесть классов кончил, мне хватает. Вернув страждущим «кайф», бывший судья Суданский почувствовал себя своим в компании. - Позволь с тобой не согласиться. Бывает, что душа в небо рвётся, а ум, как тяжёлая задница, привстать не даёт. Человек мучается - всё-то он готов силой переломить. - Не наша философия, - отмахнулся Виктор Георгиевич. – Вредный твой взгляд, трупак: человек может всё. Это ему природой дано, при чём тут школа? - Хватит вам спорить, - Галина, поймав кайф, передала бутылочку и подсела к Суданскому. Виктор Петрович решил: кутить, так кутить – один раз живём, и пошёл напролом: - Милая Галя, с той первой минуты, как увидел, я полюбил вас, и теперь признаюсь в этом. |
Читайте на литературном форуме: |