Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном

[Софийя84]

[Софийя84]

* * *

I

Чтобы слиться с сосной воедино,
Нужен час нескончаемо длинный,
Нужно в сердце так много простора,
Чтоб впечатались снежные горы,
Чтоб не помнить ни кто я, ни где я,
Чтобы Дух это сердце провеял.

II

Дух провеял, Дух расчистил
Всё, что близко и вдали,
И рябиновые кисти
Зелень тёмную прожгли.
Дух расчистил, Дух провеял
Всё земное вещество –
Предосеннюю аллею,
Недра сердца моего.
Гроздь рябины в изумрудах,
Капель вспыхнувший алмаз…
Все мы живы, лишь покуда
Дух провеивает нас.


* * *

А где-то там за лесом – море.
О, омовение души!
Душа, крещённая в просторе,
На гребне снеговых вершин.
Душа, прошедшая дорогу
Сквозь ад, сквозь тридевять земель,
И погрузившаяся в Бога,
Как в долгожданную купель.


* * *

Нас связала заря в вечереющем небе.
Нас связал розовеющий свет в вышине.
Мы с тобой не случайно свой выбрали жребий,
Прислонясь, как к иконе, к столетней сосне.
И не надо обетов, не надо молений.
Знала я – будет май и в глухом ноябре.
Знала я, что ты мне никогда не изменишь,
Потому что ты верен разлитой заре.


* * *

Я столько говорю о тишине,
Затем что жажду совершенства слуха,
Открытого беззвучнейшей волне –
Разливу созидающего Духа.
Лишь только слышать. Цели нет иной.
Пусть нам деревья старые помогут.
Ведь то, что мы считаем тишиной,
Есть голос несмолкающего Бога.


* * *

Взмахнёт крылами старый клён,
В окне берёза загорится,
И лес осенний превращён
В прекраснопёрую жар-птицу.
Она подымется, шурша
Своим слепящим опереньем, -
И вспыхнет вся моя душа
В таинственном самосвеченьи.


* * *

Поэзия… О, Боже мой!
Тепло ушло. Уюта нет.
Запахло строгою зимой,
Но Ты поэт, всегда – поэт.
Твои незримые персты
Листов касаются чуть-чуть…
Тончайшей кистью чертишь Ты
В лесном пространстве звёздный путь.

Он без конца. Он золотист.
Он с высоты сошёл сюда,
И за листом мерцает лист,
Как за звездой дрожит звезда.
И внутренний, глубинный свет
Лесную озаряет тишь.
Ведь Ты поэт, всегда – поэт,
И Ты творишь, всегда творишь.



* * *

Ты перед сердцем вновь возник.
Хоть тайну тайн во тьме храня,
Ты спрятал свой любимый лик.
Но только – нет, не от меня!
Ель строгая, как мира ось,
Как откровенье высоты.
Я вижу напросвет и сквозь,
Сквозь этот мир Твои черты.
Неописуем Божий вид,
И сколько Бога не зови,
От любопытства Он сокрыт.
Но только – нет, не от любви!

[Софийя84]

[Софийя84]

* * *

Из грядущего нету известий,
Только жизни не прервана нить.
И я знаю: жить с соснами вместе –
Это значит воистину жить.

Да, в безвестности, в полном молчаньи,
Только в сердце – невидимый рост.
В единеньи со всем мирозданьем,
С бесконечною россыпью звёзд.

Тёмный лес многослойный, бескрайний,
В глубину зазывающий нас…
Жизнь и есть единение в тайне,
В глубине, недоступной для глаз.


* * *

Когда в листве огни зажглись,
Когда не шелохнётся мысль,
Когда недвижность такова,
Что каменеют все слова

И превращаются в кристалл,
В котором ясно виден стал
Сгустившийся до плоти свет,
Сводящий всякий мрак на нет…

Свет плотью стал. И вот тогда
Сверкнуло сердце, как звезда.


* * *

Чуть слышный дождь шуршит в ветвях берёз,
И тихо-тихо клонятся берёзы.
Стихи текут так, как потоки слёз,
И, как стихи, текут бесшумно слёзы.

И пусть надежды все придут к нулю,
И не затянутся до смерти раны –
Пишу я столько, сколько я люблю.
А ведь любить-то я не перестану…


* * *

И сколько я ни написала,
Не книги это, не труды.
Всё это так ничтожно мало…
Всё это лишь Твои следы.

Следы Твоей великой силы,
Что вдавливались в грудь мою.
Ты шёл и шёл, а я следила.
И я следить не устаю…



* * *

Ты Тот, кто вынес неподъёмный крест.
Ты Тот, кто смог пройти через распятье.
И горы вовсе не сходили с мест.
Ты был. Ты есть. И этого мне хватит.

Архангел в небе не трубил в свой рог,
Когда струились слёз бессчётных реки.
Но в человеке смог очнуться Бог,
Бог просиял в прозрачном Человеке.


* * *

Душа говорит о себе не словами.
Душа говорит – значит, смолкли слова.
И только рождается тайное пламя,
И только чуть слышно лепечет листва.

И если слова возникают при этом,
За паузой полной, как небо, большой –
То каждое слово становится светом,
Становится слово всецелой Душой.


* * *

О, нет, не лес, не дымный свет,
Не в небе вспыхнувшее пламя,
А Тот, Кого как будто нет,
Кого не увидать глазами.

А Тот, Кого я так люблю,
Что сердце выскочить готово.
Кто сводит смерть саму к нулю
И жизнь творит в миг этот снова.

И в этот миг, и в каждый миг.
О, нет – не то, не то, не это –
Не то, что на страницах книг,
Не то, о чём сказали где-то.

А Тот, Кто сам сказал: Я – свет!
Тот, Кто из сердца высек пламя.
Огонь, сверкнувший нам в ответ
На всё, что выстрадано нами.

[Софийя84]

* * *

А мне всё мало, мне всё мало
Лучей в листве лесной разлитых.
Я столько внутрь бы ни вбирала,
Душа вовек не будет сытой.
Мне никогда не будет много
Всего, что я люблю и вижу.
Мне надо окунуться в Бога,
И я всё ближе, я всё ближе…
Мне надо в Бога погрузиться…
И вот, я в Нём уже пропала.
Я в Боге так, как в небе птица.
И снова жизнь. Вся жизнь – сначала.


* * *

Боже правый, как пространства много
И как вольно веткам в вышине!
Есть свобода не моя, а Бога –
Бога, заключённого во мне.

Бесконечны шири небосвода,
Не измерить мировых глубин.
О, как мне нужна Твоя свобода,
Мой неумолимый Господин!

Знаю меру и безмерность боли,
Знаю тяжесть полнобытия.
Но ведь жизнь – Твоя святая воля.
И да будет воля не моя!

Мы забыли о всесильном чуде,
Тьмой закрыли светоносный пласт.
Но кто свету повелел «да будет!» -
Тот и сердцу всё, что нужно, даст.


* * *

И я вхожу в молчание сосны
И постигаю, что такое чудо.
О, сколько высоты и глубины
Господь оставил, уходя отсюда!
Коснувшийся небес могучий ствол –
Безмолвный царь в притихнувшей державе…
Бог, уходя отсюда, не ушёл –
Он бесконечность нам с тобой оставил.


* * *

Что за тайна у берёзы?
Ведь не просто, не случайно
На ресницах виснут слёзы.
Есть в немой берёзе тайна.
А душа полна, как чаша,
Смотрит в сердце лик иконный.
Что за тайна в сердце нашем?
Почему оно бездонно?


* * *

Туманный день. Туман над лесом.
Туман, смягчающий края,
Чуть-чуть приподнимал завесу
Над входом в тайну бытия.

Как бы окутанная дымом,
Истаивала цепь преград,
И стало зримое незримым,
И внутрь обратился взгляд,

И открывалось постепенно,
Что нет конца в глухой дали,
Что все мы родились из пены,
Из бесконечности взошли.

И было необыкновенным
Всё то, что виделось всегда:
Под взглядом растворялись стены,
Была твердь мира не тверда,

Но оказалось снова целым
Разбитое на сто частей,
И что-то крепло и твердело
Во глубине души моей.


* * *

Ну вот и всё. Не я, а лес.
Не я, а даль; не я, а небо.
Ты ничего с меня не требуй:
Кто всё отдал, тот сам исчез.

Не я, а свет; не я, а Бог.
Не плоть, а то, что вместе с нею
Не сгинет. Что-то есть важнее
Всего, что ты увидеть смог.

Я всё ещё перед тобою,
Как это небо голубое,
Цветы и быстрые пичуги.
Но мы не врозь. Мы все – друг в друге.

И Тот, Кого не видит глаз,
Кто всех нужней, Он – в нас, Он – в нас.


* * *

Такая боль!.. И эти распри, войны,
И ненависть, и вечные кресты…
А Ты глядишь так тихо, так спокойно…
Не Ты, а сосны. Только это – Ты.

Да, это Ты, прошедший сквозь распятье,
Переглядевший ненависть и ложь.
Скажи, откуда столько благодати?
Откуда силы Ты свои берёшь?

В чём смысл и тайна красоты на свете?
Ведь каждая сосна – благая весть…
Я знаю, Ты ни слова не ответишь.
Но Ты глядишь в лицо моё. Ты есть.

[Софийя84]

[Софийя84]

* * *

Когда деревья говорят со мною,
Когда сам Бог со мною говорит –
Тогда в душе смолкает всё иное,
Тогда одно молчание царит.
И в этом воцарившемся молчаньи,
Где время свой утрачивает счёт,
Невидимо творится мирозданье
И, точно дерево, душа растёт.


* * *

Я забыла свой взгляд на сосне,
И вдруг стало ненужным и лишним
Всё иное. Отчётливо слышно
Только то, что живёт в глубине.

Всё звучит и сияет сейчас,
И врачует бессчётные раны.
Я в себе. Я внутри – водолаз
На открывшемся дне океана.

Затонула бессильная мысль,
И отверзлись бесстрашные очи
В океане по имени Жизнь.
Или – Бог. Назови, как захочешь.



* * *

Как звук архангельского рога,
Был шум лесной: «Христос воскрес!»
Кто видел лес, тот видел Бога.
Кто видел Бога, видел лес.

Морские тающие зори
Взгляд уводили за предел.
Кто видел в час закатный море,
Тот Бога своего узрел.

Есть таинство богоявленья:
Кто видел Сына, зрел Отца.
Чей взгляд проник во внутрь творенья,
Тот знает своего Творца.

О, эти сосны в вешнем свете!
Запахший вечной жизнью лес!
«Христос воскрес!» - И вот ответил
Простор: «Воистину воскрес!»


* * *
Бестелесный, однако живой,
Полный силы вовеки нетленной.
Ты врываешься свежей листвой,
Звёздной россыпью в темень вселенной.
В пламя жизни, в объятья огня
Заключающий мёртвую глину,
О, насколько Ты больше меня,
Ты, сплетённый со мной воедино!



I

Деревья больше знают про тебя,
Чем я. Хоть ты до бесконечности родная,
Хоть сердце разрывается, любя, -
Сейчас тебя деревья больше знают.

Те, выросшие у могильных плит,
И эти, заглянувшие случайно
В окно… я плачу, а сосна молчит,
Храня свою светящуюся тайну.

II

А на земле сейчас волшебный вечер,
Весь лес пронизан золотым лучом.
Стволы, как загоревшиеся свечи.
А ты – во мне. Душа моя – твой дом.

Последних птиц задумчивое пенье,
Немое угасание небес…
Вечернее идёт богослуженье.
Тебя сегодня отпевает лес.

III

Ты умирала, только я не знала.
Ты умирала… ну, а я жила.
И вот волна великого обвала
До сердца потрясённого дошла…

Да, я не наклонялась к изголовью,
Одна металась и молилась ты.
А я осталась с острою любовью
Одна посередине темноты.

Одна с неповоротливой, большою
Бедой своей… Куда деваться мне?
Одна с твоей светящейся душою,
С нагой твоей душой наедине…

IV

Ты говорила: смерти нет –
И умерла. Моя родная,
Сквозь сны провидящий поэт,
Ты говорила то, что знаешь.

И ведь до самого конца,
До растворившей пасть могилы
Свет тихий не сходил с лица,
И с глаз улыбка не сходила.

Ты говорила: смерти нет.
Ты так просила: «Посмотрите
На этот мир, на этот свет!
Не надо никаких событий,

А надо только посмотреть,
Чтоб никогда не умереть».
И мы безмерно смотрим в дали.
Ты умерла. Но умерла ли?

Не скажут две скупые даты,
Откуда ты, ушла куда ты.

V

Открой, открой глаза свои спросонок,
Любовь мою вдохни в себя полней,
Восторженный, влюблённый в мир ребёнок,
Не замечавший старости своей,

Вознёсшийся над правдой ядовитой.
И как ни застилает свет слеза,
Глаза души твоей сейчас открыты
И тихо смотрят в Божии глаза.


VI

Да, ты хотела стоя умереть,
Так, как деревья умирают стоя.
Не корчится у смерти под пятою,
А её в глаз спокойно посмотреть.

Недугам не сдававшийся борец,
Ты захотела встретить свой конец,
Собою никого не утруждая.
Ты так хотела, девочка седая.

В твоей душе сплетались кротость с силой.
И как ни трудно – и в мороз и в зной –
«Всё хорошо, - ты вечно говорила. –
Всё хорошо, чтоб ни было со мной».

VII

Отпеть тебя в душе моей,
Пронзив любовью мрак густой.
Качаньем медленным ветвей,
Стволов безмолвной высотой

Коснуться тайных берегов –
Тех переполненных пустот,
Где сердце сбросило покров
И в наготе своей живёт.

А, может быть, вся красота,
Что каждый день родится вновь,
Есть отпевание Христа,
Сквозь смерть взошедшая любовь…