Яков Есепкин На смерть Цины

[Bojena]

** *Современная мультисегментная книгоиздательская система жалка в своей общехарактерной для всех ниш и секторов деградационной убогой маргинальности -- читайте великую русскую литературу в интеллектуальном андеграунде
Яков Есепкин

Застолья с тенями фей и юдиц

Тринадцатый фрагмент

От никейских столовий — иным,
Пенны амфоры наши всевечно,
Иль явимся к пирам неземным,
Аще сада тлеение млечно.

Юродицы нас будут встречать,
Хлебом тусклым и миррой давиться,
Небовольные зенки вращать,
Яствам Тийи порфирным дивиться.

Их унять ли, Господе, равно
Тлеет пусть морок емин охладных
И в амфоры лиется вино
Из садовых кистей червоядных.

Семнадцатый фрагмент

Пышных куп эолийских дерев
Сень ярка, фей золота чарует,
Статуэткам Цецилий и Ев
Хлад бессмертия млечность дарует.

Их ли время сейчас оглашать
К августовским столам именинным,
Златом яства и хлеб украшать,
Петь акафисты девам невинным.

Станет барвою Господе весть
Кущ резных меловые тенета
И увиждит невинниц как есть --
О истечном атраменте лета.

Двадцать первый фрагмент

Именины юдиц воспеют
Днесь архангелы темных парафий,
Меловое начиние бьют,
Жгут беленою вязь эпитафий.

К фей шелкам соклоняют оне
Бутоньерки из уголей Ада,
И лилеи тлеют на вине,
И червовы оцветники сада.

Это ль дочери наши белей
Граций млечных, юродно икают,
И уголи тлеенных лилей
По раменам их нощно стекают.

[Bojena]

** *Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)
Яков Есепкин

Застолья с эолийскими феями

Седьмой фрагмент

То ли нимфы июльских садов,
Не цветочные ль феи прекрасны,
Хладен морок их узких следов,
А шелковия дев темно-красны.

И одно соберемся, к цветам
Нетлеенным подставим леканы
С чудной дичью и хлебом, вратам
Исполать мертвых Фив иль Тосканы.

Будет Господе кущи темнить,
Цветники елеонской аллеи,
И увидит червовую нить,
Воплетенную ими в лилеи.

Шестнадцатый фрагмент

Кущ июльских тенета ярки,
Нас зефирные нимфы встречают,
Льет Мефитис вино в родники,
Боги антики цветности чают.

Яства, хлебы к столам ли изнесть
Эолийским, одно веселитесь,
Девы белые, с вами как есть
Мы и сами, армою целитесь.

Аще пир именитства готов,
Будет гостьям небесных даяний,
Пусть и видят сквозь барву цветов
Тусклый хлад меловых соваяний.

Двадцать восьмой фрагмент

Дышит хлебной аромою тьма,
Яства чудные полнят леканы,
С нами вместе Геката сама,
Пьют бессмертие Юзы и Ханы.

Иль утешно о червности сей
Теми горних келейников плачем,
Рим ли виждит хрустальных гусей,
Дев Никеи ль в альковах и прячем.

Оглянемся -- ритоны темны,
Круг ваянья июльского сада,
И лиют нам во денные сны
Воск червовый меловницы Ада.

[Bojena]

** **Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной* книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья у Аида

Восьмой фрагмент

Тронный август жаровни и цветь
Нив золотой оводит, сливаться
Время купам дерев, огневеть,
Сени чудной в огне красоваться.

Млечный угль и решета сиять
Не устали под дичью, емины
К столам носят фиады, ваять
Будут ангели с мглой керамины.

Лишь тогда нас Господе узрит
Меж цветочниц и дев упоенных --
Прелиющих всетусклый нефрит
На хлебовье столов отравленных.

Десятый фрагмент

Небы, небы, щадите гостей
Именинных пиров, сих веселость,
Чаять нам ли иных областей,
Маковей, Ханаанская волость.

Ан юродиц ждут эти столы,
Темен блеск их шелков карнавальных,
И румяны оне, и белы
От вина из лекифов подвальных.

Иль очнемся — в фарфорники льют
Ядный хмель соваяния Цилий,
И на мраморных яствах тлеют
С уголями атраменты лилий.

Тринадцатый фрагмент

Ах, Господе, Твой розовый сад
Нам во тесных келейниках снился,
Нас щадил небосумрачный Ад,
Наших вретищ Аид сторонился.

Вижди хоть меж узорных ветвей
Соваянья лекифиев хладных,
Снов тенет яко несть розовей,
Яко древ нет златей червоядных.

Виждь иудиц веселых и вдов,
Мглу пеющих о белой сирени,
Где в золоченных кущах садов
Наши тонут мраморные тени.

[Bojena]

** **Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров астенической сирой макулатурозависимой* книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья у Фрейи

Пятый фрагмент

Фрейя золотом, цветию неб
Купы червных садов украшает,
Дышит маем порфировый хлеб,
Нас богиня к пирам оглашает.

Что и небы гневить — это мы,
Это мы о хлебовницах плачем,
Достаем всяк из нищей сумы
Тени лилий, их остия прячем.

Наши ль рамена феи увьют
Сей лилейною миррой и хладом,
Где купажи садовий тлеют
Над червовым цветочным опадом.

Двадцать третий фрагмент

Вновь серебро тлеет на вине,
Хлебы Ирода маков алее,
Не реките — лжесвяты оне,
Чернь елико гиад веселее.

Иль царевен меж темных дерев
Мы одесно теперь и узнаем,
Сад чаруется пудрами дев,
Шелк их платьев ярких несминаем.

Будет челядь юродная весть
Мглой фарфор, засыпать о стольницах,
И явимся, явимся как есть:
Со угольною пудрой в очницах.

Тридцатый фрагмент

Иудицы презлые тиснят
Хлад лекифов искристой каймою,
Иль бессмертие ангелей мнят,
Всяка хвалится нищей сумою.

Иль устанут шелка воровать
С гробов, темным серебром навьются,
Ах, одно им еще пировать,
Что икают оне и блюются.

Выйдут нощно блевоту свести
Хоть бы ядом белен парфюмерных --
И узрят наши тени в цвети
Меж фигурников тьмы эфемерных.

[Bojena]

** **Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной* книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья в ночных садах

Второй фрагмент

Се, ночные сады золоты,
Их цитрарии хмель увивает,
Бутафоры гудят и шуты,
Весело толока пировает.

Се, Кибела, юдицы во снах
Падших ангелов сребрят меловый
Круг, блюют о холсте апронах,
Воском жгут хладный пурпур столовый.

Мы ль в нощи, без высоких тиар,
Сад златяше над мертвыми львами,
С брегов дальних земли Сеннаар
Машем царственно им рукавами.

Двенадцатый фрагмент

Тусклой барвой лекифии жгут,
Снова мрамор садовый гранатов,
Львицы мертвые дев стерегут
В камелотах великих магнатов.

К хлебам емины тщатся занесть
Меловые фиады, их теней
Во зерцалах не могут обвесть
Феи Ада исцветом зеленей.

То ль, Господь, белоарочный сад,
Нега цитрий, где пламена льются,
Где о червном серебре фиад,
Задыхаясь, отроки биются.

Двадцать первый фрагмент

Алавастру ль тускнеть у фиад,
Вечно пиры одесные будут
Лить вино и жемчужность, оклад
Их вспеет, аще гои забудут.

Хлебы, яд ли — одно превелят
Несть златые к амфорам кофоны,
Воев мертвых еще исцелят,
Суе бьются в золоте грифоны.

Бойтесь, юдицы, этих картен:
Яден хлеб, отравленны цукаты
И нимфетки чернеют меж стен
О тлеющихся пудрах Гекаты.

[Bojena]

** **Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров *заскорузлой антихудожественной подцензурной книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья в ротондах

Шестой фрагмент

В озлаченых ротондах картен
Бледный гребневый огнь мглою дышит,
Бассариды у морочных стен,
Кликни их, голос кто и услышит.

Ан пировья теней львы хранят,
Жаб парчовых заносят ко столам,
И фурины всенощно звенят,
Чтицы юные внемлют глаголам.

Ныне ль шумны старлетки, оне
Жгут шелками фигурную сводность
И на червном церковном вине
Теней дев презлатится холодность.

Десятый фрагмент

Внове денно золовки спешат
Отмывать юной кровию хоры,
Гоев ангели судьбы вершат,
О серебре блестят мельхиоры.

Из машины ль демон золотой
Белоцветных сочествует виллис
И святою казнит простотой
Родиона: «Да вы и убили-с».

Ах, еще нас губители ждут,
Чтоб зерцать меж всецарственных теней,
Как химеры ночные падут
На яркую золоту ступеней.

Двадцать первый фрагмент

Феям Цинтии хлеб и шатры
Сильфы дарят на землях Тавриды,
Камелотов далече муры,
Хмель атраментный пьют бассариды.

Этих пиршеств ли морок червов,
Днесь еще их начиния тлеют,
Герцогини сугатные львов
Мертвых потчуют, яств не жалеют.

Гости шумны, с асийских патер
Яд течет от менины к менине
И о хлебницах червных пантер
Изваянья бегут по лепнине.