Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Искали горшок, а нашли его полным напитка – и отбродившим, и, должно быть, приправленным мухоморами. Селение тут же упилось до риз со всеми известными выкрутасами.
Я лежал под тополем – одинокий, несчастный. За реформами забыл о своей помощнице, и Жанка, подлючка маленькая, предала меня – к гадалке ходить не надо. Что теперь будет со мной и затеей? Ждал самого худшего, но народ, проспавшись, связал плот из бревен для моего дворца, уложил меня – в гребцах зам председателя и три известных рыболова.
Напутствуя, с берега кричали:
- Забери, река, то, что дала – нам без надобности.
Такие дела.

2

Сообразив, что везут не топить – скорее всего, в город на продажу – разбрюзжался:
- М-да. Неведомо вам, конечно, но существуют законы мироздания, и лучше бы их не нарушать. Дорветесь до веселящего напитка, и хана придет племени. Выродитесь вы в больных и убогих. Так уже было, и с вами будет. А потом мир кончится, и никто не удержится – ищи листочек в листопад.
Вздохнул и оглядел компанию – ага, впечатлились!
- Только те выживут, кто блюдет законы. Знаете, что это такое? Закон гостеприимства: кто не дал приюта путнику – смерть. Закон о независимости: кто покусился на чужую свободу – смерть. Закон о защите здоровья: кто ударил или обидел беспомощного – смерть мучительная. Жестоко? А с законами мироздания иначе не получается…
Что ж, тишина звенящая была мне в этот момент слаще любых оваций. О, как их проняло! Что значит ораторское искусство!
Гребцы мои, ускоренными темпами прогрессировавшие в искусстве пития, выглядели ужасно. Истерзанные – самое близкое определение. Вечером выпил – утром похмелье: законы мироздания не отменишь.
- Кабан, ты слышал, что он несет?
- Дурачок! – сурово сказал мой хозяин и мне. – Как наверну щас веслом! А потом отпинаю. Заткнись и не бреши.
- Правду не запинаешь! – огрызнулся я и притих от греха.
- Ну, хорошо, не нравятся вам законы, возьмем понятное слово, что сути не меняет, - высказал наболевшее, на второй день пути и вынужденного молчания. – Так по заветам не поступают. Это дело всех касается… или коснется – я так думаю. А вы как дети….
- Утоплю и закопаю, - пообещал Кабан, взглядом помножив меня на ноль.
- Правду не закопаешь!
Мой хозяин ожидаемо разорался. Рыбаки хихикали и хватались за бока. Плот плыл по течению реки. А мне подумалось – жили люди, думали о жратве; явился я и научил их пьянствовать; на том стоит, и стоять будет человеческая раса.
- Раб! – злобно напомнил о себе Кабан. – Тебя пнуть?
- Хозяин, а ты не задумывался, почему главный у людей называется вожаком, а вовсе не погонщиком? – ласково спросил я.
Увы, «подразнить собак» мое любимое развлечение – благодаря чему еще в детстве получал по шее или расширял лексикон в области нецензурной речи.
- Ты главный? Это я главный, они главные, – кивнул Кабан на гребцов. – А ты корм свинячий.
Я охнул невольно и растеряно замолчал. По искалеченной спине пробежалось стадо резвых мурашек, оставив на память о себе морозные ощущения. До меня вдруг дошло, что, даже разливая им веселящий напиток, оставался бы деревенским дурачком.