Кровь.Пот.Сперма.Слезы (Эротико-политическая утопия)

[slave-girl]

Хотелось бы услышать критику и советы по поводу художественных недостатков, а не моей политической позиции! Заранее спасибо! Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/b/burowa_e_e/kpss.shtml

Кровь. Пот. Сперма. Слезы
(роман в каплях)

01. КРОВЬ
”Все написанное ниже является плодом моей распаленной фантазии.
Его зовут Дима. Дима Че. Потому что ему нравится Че Гевара. Ну это он сам так объясняет, на самом деле из-за фамилии – Чернавкин. Он говорит, что ненавидит ложь (а также выпендреж, вареный лук и замкнутое пространство). Но что-то мне кажется, что он любит приврать. Он не врет, а фантазирует. Обладатель невероятно богатого воображения и, между прочим, сексуального живота. Кстати, учился на режиссера. Необыкновенный мальчик. Он полон противоречий, но о них, дорогой читатель, можно писать бесконечно. Кстати, милый читатель, не хочешь ли ты послушать историю, сколь ужасную, столь и волнующую, в духе А. Ф. Д. де Сада?! Изволь…
Разве не леденят кровь истории о заброшенных шахтах, черных остовах закрытых заводов, где пол крошится под ногами, хлопает чудом сохранившаяся оконная рама и с потолка что-то сыплется прямо на твой голый живот и ниже… а стряхнуть нельзя – руки надежно связаны… Разве не будоражат кровь горячее дыхание взбирающегося следом за тобой по ржавой лесенке сталкера, его нереально синие глаза, ботинки с белыми шнурками и крепкие руки, цепко охватившие тебя за талию… Разве не приятно иногда пролить немного этой крови, процарапав знак на коже, неважно чем – куском колючки, походным ножом или ногтями? Как там пел Егор Летов:
Буйная кровь просится на волю,
Буйная кровь просится наружу.
Просится – так отпусти,
Пусть себе гуляет.
Просится – так отпусти,
Пусть себе идет.
Впрочем, кровью мы старались не злоупотреблять. Мне вполне хватает BD – психологического доминирования. И я хочу заставить его тоже хоть немного подоминировать. Проявить насилие. Я мечтаю, чтобы этот сталкер с упорным пытливым взглядом совершил надо мной насильственные действия.
ﮦ ﮦ ﮦ

Наконец я оторвалась
Мы отправились на недостроенную шахту в Скуратовском поселке. Поднялись на второй этаж и сели на подоконник. Как всегда, возникла неловкая пауза. Он сидел и смотрел на меня искоса, упорно и с любопытством. Тогда я залезла на подоконник с ногами, упершись спиной в стену. Мы сидели почти симметрично, как две статуи. Я была в легком белом платье. И в этот момент в кустах внизу мелькнула вспышка. Он тоже вздрогнул. Нас кто-то фотографировал снаружи.
Дальше все произошло очень быстро. Шаги, скрип штукатурной пыли на полу в соседней комнате. Мужик в черно-белом свитере вошел к нам и пошел прямо на меня. Че полез в рюкзак, достал нож, длинный, боевой. В следующую секунду они лежали на полу и судорожно боролись. Вдруг я заметила, что нож уже у маньяка в руке и он оказался сверху. Я сорвалась с подоконника, упала на них и впилась зубами в шею маньяка, сбоку, слева. Это длилось долго, я чувствовала боль в нижней челюсти и мерзкую соленую липкость во рту. Наконец я оторвалась. Че вылез из-под него и, разжав его руку, забрал свой нож.
Это был настоящий маньяк, он подсматривал за нами, фоткал и хотел напасть… Он валялся на полу черно-белой кучей. Дима сказал:
- Ты вся в крови.
Он тяжело дышал.
В крови было мое новое белое платье, вся его верхняя часть. Надо было сваливать. Он вызвал такси, и я все время прикрывала грудь сумкой.
Мы приехали к нему домой. Я стащила платье и застирала, теперь надо было ждать высыхания. Я осталась в черном лифчике и черных трусах. К счастью, его отец был на работе.
Я вошла в его комнату. Дима сидел на кровати, опустив голову и искоса глядя на меня. Я подошла вплотную, села рядом и отдалась ему.
Побольше бы таких снов.
ﮦ ﮦ ﮦ
- Ты бы хотела, чтоб тебя укусил вампир и ты стала бессмертной? – спросил он однажды, когда мы шли по очередному кладбищу.
Я тогда ответила, что в них не верю. Дурочка, надо было соглашаться.
ﮦ ﮦ ﮦ
Она как вишневый сок… Светлая, прозрачная, кисленькая на вкус. Очень изящно стекает тоненькими струйками… Быстро слизываешь ее языком, зацеловываешь раны и, не удержавшись, снова хватаешься за бритву. В человеке ее целых 5 литров, можно пожертвовать немного для удовольствия… Когда то же самое делают тебе, в ушах начинает что-то тоненько зудеть, ты закрываешь глаза и проваливаешься в красные облака. Он прерывисто дышит, где-то каркают вороны, начинают звенеть сверчки. Луна. Пора сваливать домой. «Еще один вечер в моей крови», как поет Ермен Анти. Славный августовский вечер.
ﮦ ﮦ ﮦ
Как я его ненавижу! Как же я его ненавижу! С удовольствием нанесла бы ему десяток ножевых ранений. В область живота. У него такой живот… С полоской волос книзу от пупка. Сегодня он заявил, что может показать, какого цвета у него белье. Да мне по фиг, какого оно цвета! Как я хочу его! Что мне сделать, чтобы он наконец меня взял, хотя бы поцеловал? Кто посоветует?!
Как можно быть таким равнодушным придурком, не замечая, как он мне нравится? Как можно предпочитать выпивку с другом встрече с девушкой, которая вот-вот готова тебе отдаться в первый раз?
10 ножевых ранений – после этого не встают. Даже бинтовать и вызывать скорую бесполезно. Посмотрим, смогу ли я жить, когда его не станет. Но сначала – секс. Я должна его попробовать. Для всего этого надо залучить его в безлюдное место. Где ему останется хотеть только меня.
ﮦ ﮦ ﮦ
Кажется, я разгадала загадку женского мазохизма. Дело в том, что мы боимся секса. Мы боимся мужчин самих по себе. Это естественный страх (посмотрите, как ведет себя курица при нападении петуха, как кошка уворачивается от кота). Но одни этот страх успешно преодолевают, другие переносят чувство страха с мужчины и его органа на плетки, ошейники, всякие черные кожаные штучки. Мы только делаем вид, что всегда рады сексу, ни капельки не волнуемся и уверены в себе как в любовнице. Я боюсь произвести не то впечатление, боюсь его оценок, его прямого взгляда. Боюсь его обидеть, в конце концов. Поэтому так удобно спрятаться за личину рабыни и переложить всю ответственность на него.
Да и вообще, отчего люди хотят сложных, изощренных, извращенных отношений? Оттого, что им не удаются простые, животные, «семейные» радости. Когда тебе не дают самого элементарного, твои потребности раздуваются до невероятных размеров и, чтобы удовлетворить тебя, нужно насилие и кровь. Кто ты, если не зверь? – поет Rammstein. Я зверь… Я озверею вконец и наброшусь на него. Но лучше бы он был Верхним.
“
На этом тетрадь обрывалась. В полном соответствии с содержанием, страницы были закапаны чем-то бурым.
- Кровь? – выдохнула младший лейтенант Леночка.
- Ага. Менструальная, - невозмутимо подтвердил Вадим.
- Что-о?
- Ну да, наша эксцентричная девочка специально пачкала свой дневник собственными выделениями.
- Фу! И откуда такие берутся? Эмо она, что ли, или готка?
- Нет, Лен, она в этой самой… в теме, вот. Типа садо-мазо. Блин, ну тут же все написано. Они пускают друг другу кровь и сосут ее.
- Вот извращенцы! Мало того, что экстремисты, еще и херней какой-то страдают. И ведь не догадаешься! Такая тихая, скромная девочка, блондинка, маленького роста… Кстати, экспертиза готова?
- Да нормальная она. Конечно, признаки невроза есть – а как им не быть, посиди в СИЗО с нашими клиентками недельку. Потом – акцентуация характера – эмотивный тип. Значит, слишком остро все воспринимает, переживает из-за мелочей. Чувствует все в разы сильнее по сравнению с нормальными людьми.
- Да что ты мне объясняешь, Вадь, в одном универе учились. Да, заносит ее не по-детски: «Как я его ненавижу! Как я его хочу!»
- Парень-то жив остался?
- Звонили сейчас: состояние средней тяжести…
- Да по нему самому зона плачет! – не выдержал Иван Вячеславович. Он вытер лысину клетчатым платком и начал выкрикивать:
- Лимоновец! Экстремист! В чем он там участвовал? Ворвался в здание администрации и приковался наручниками? Нарисовал х..й на разводном мосту напротив питерской ФСБ? Да я б таких сам резал! Фашисты! От горшка три вершка!..
- А знаете… - протянула Леночка своим мелодичным голоском… Иван Вячеславович сразу замолчал, уставившись на нее круглыми маслеными глазками и утирая рот, - а знаете, я не верю, что это она его. Собственного парня искромсать ножиком? Мало ли что она писала!
- Лен, тут русским языком сказано: «с удовольствием нанесла бы ему десять ножевых ранений…»
- Ага, в область живота! А у него что? Руки истыканы, грудь, щека! Значит, он боролся! И он ни хрена не был связан! А они обычно связывают друг друга, это у них называется «зафиксировать», я на форуме читала! Она не стала бы так беспорядочно тыкать ножом, она все делает медленно и сладострастно! Неужели вы, мужики, не понимаете?..
- Народ, идите пить чай! Бессонов проставляется.
ﮦ ﮦ ﮦ
- Колв, миленький, ты не представляешь, как я его хочу! У меня живот болит!
Колв засмеялся и положил руку между моих ног:
- Ты когда-нибудь угодишь из-за него в каталажку. За изнасилование!
- Ну нет, если я туда и угожу, то за политику, - вздохнула я.
- Млин, нацболов ты тоже всю жизнь хотела. И что? Они тебя удовлетворили?
- Да. Хотя бы морально, - я улыбнулась и поцеловала его в плечо. Соленое.
Он мгновенно оказался сверху и перешел к активным действиям.
- М-м, только ты и можешь меня удовлетворить! – Наконец-то он просунул палец поглубже.
- Конечно. Я же твой хозяин. Ну где ты взяла эти леопардовые простыни?
- Они… как у того извращенца… у мазохиста, который, помнишь, хотел, чтобы…
- Да, и ты до сих пор его хочешь.
Я улыбнулась.
- Я всех хочу. У меня сильный тип половой конституции. Ай, Колв, больно!
- Скажи спасибо, что у меня не длинные ногти.
- А ты сам не хочешь?..
Он вошел так резко, что боль полоснула по низу живота и наконец стихла.
- Черт, какой же ты огромный… Между прочим, у него тоже…
- У мазохиста?
- Нет, у Димы…
- Откуда ты знаешь? Он же тебе не дал? – поддразнивал мой хозяин.
- У него в анкете написано…
- Маш, ты достала меня своим чудо-мальчиком. Когда кончатся эти невзаимности? Возьми его…
- Ай, Князь!.. Я не могу. Он меня не хочет.
- Блин, ну как тебя можно не хотеть? – Он взял меня за руку и потянул ее вниз. Я покорно сделала все, как он любит...
- Прости, что я все время говорю о нем. Прости меня, Князь, - я целовала его грудь и плакала.
- Ну что с тобой делать? Хорошо бы отыметь тебя плеткой.
- Да, я заслужила…
Колв – древнее языческое имя. Может, и не древнее, может, он сам его придумал, но имя явно скандинавское. Этим он меня и привлек. В моих устах высший комплимент – «Ты похож на Тора». Тор - прекрасный, сильный, суровый, воинственный бог. Мужчина должен быть воинственным. И он ни в коем случае не должен быть холодным. Со мной нельзя быть равнодушным.

02. ПОТ
- Мань, скажи че-нить по-немецки! – Степка, толстая веселая баба лет сорока, свесила голову с верхней шконки.
- Ficken Sie! – немедленно отозвалась я.
- А-ха-ха-ха! – она загрохотала на всю хату. – Ой, эта сучка меня прикалывает!..
- Чо она, Степ? – поинтересовалась Карина, не отрываясь от своих полированных ногтей. Кстати, откуда у нее пилка?! Это же немыслимо! Без разрешения охраны здесь точно не обошлось…
- Е..итесь, говорит, на здоровье! Да, б..я, нам щас только это и можно пожелать!
- Да-а-а… - вздох пронесся по всей камере.
Я молчала, повернувшись лицом к стене на своей нижней шконке. От «бабовщины» я пострадала еще в детском саду, а здесь, в сизо, старалась вооще об этом не думать.
- Маш, а у тебя мальчик на воле был?
- Был, - буркнула я, чтобы она отвязалась. Разве это не утешительно – считать его своим мальчиком? Он все равно не узнает.
- А почему он тебе не пишет?
- Он в больнице сейчас.
- Мась, а с девочкой ты пробовала?
Этот вопрос я предпочла проигнорировать. Степку не зря называют мужским именем, она уже начала проявлять ко мне нездоровый интерес. Фи, ненавижу женщин. Даже представить это противно. С какой страстью я целовала бы сейчас мужчину, скользила губами по его животу, ласкала бы его языком… А с бабой даже не знаю что делать. Ну разве что… Иметь ее в качестве служанки?..
- Манюнь, а у тебя классные ляжечки…
Я завернулась в вонючее одеяло. Как не сойти с ума среди этих сварливых, голодных самок, стоящего стеной дыма, несъедобной баланды? Надо найти приятные воспоминания. Желательно о чуваках. Сколько отличных парней в Партии мне нравилось! Есть что вспомнить за последние годы…

ﮦ ﮦ ﮦ

Но вспоминаются почему-то не эротические моменты, а наша упорная политическая работа. Как мы трудились для Партии, работали до седьмого пота, пусть не каждый день и не каждый даже месяц, но зато с настоящим революционным энтузиазмом и даже иногда с риском. Как я шила флаг, исколов себе пальцы, как потом эротично заворачивалась в него, как в платье. Флаг у нас красный, полупрозрачный, просвечивающийся.
А как ходила по рынку, предлагая «Лимонку» продавщицам за 5 рублей! В основном там были такие же бабищи, как в камере. Никто не покупал, все только честили Лимонова – за то, что в газете не было телепрограммы! «Вот тогда мы бы проголосовали, пусть он нам программу сделает, светские новости, подарки пусть дарит…» Дуры! За свой зомбоящик готовы продать Россию вместе с Тулой и собственной вагиной.
А еще мы ходили по квартирам и записывали народ в НБП. И хотя «заслуги перед Партией аннулируются в полночь», я по-настоящему горжусь собой. Я собрала штук 50, а это было очень нелегко. Злые собаки, педофил-художник с его приставаниями, вредные старушки, молодые алкаши, продающие свою подпись за поцелуй… Но за одно поощрительное «молодец» от соратника я готова была на все.
А сколько любовей у меня было связано с национал-большевиками и прочими «экстремистами». Как минимум три. Я подчеркиваю, как минимум. И последняя тоже…
ﮦ ﮦ ﮦ
Я застыла в ожидании. Он мне не пишет. Конечно, как он может писать, если он болен. Наверно, даже не вспоминает обо мне. «У нас будет еще много времени». Когда? В следующей жизни?
Интересно, что мне все-таки предъявят? Я же ни в чем серьезном в последнее время не участвовала. Ни в одной акции прямого действия – для этого я недостаточно смелая. Ездила на Триумфальную по 31 числам, где нам всыпали по 31 число, ха-ха. Ну так там тысячи человек были, за это сажают на 15 суток. А я отсидела уже 21 день…
Неужели по 282-й? Ну да, нашли националистку. Скины меня всегда возбуждали, но ведь за связи с врагами народа у нас вроде не предусмотрена уголовная ответственность?
Надо списаться с другими политзеками. Через родителей связаться с Колвом и попросить его найти адреса. Он все может. Это единственный выход. И думать только о приятном. О том, какие у него теплые мягкие губы. А еще мне хочется сейчас мороженого…

***

Воздух!.. Прохладный, свежий, пахнущий прелыми листьями ноябрьский воздух! Его можно оценить только после затхлой камеры с вонью пота, курева и какого-то еще необъяснимого тюремного запаха. Ну или после долгой болезни.
Я опять не выдержала:
- Ребят, ну почему?! Почему мне не сказали до суда? Какой кошмар…
- Тайна следствия, - глубокомысленно отозвался Колв.
Я, вздрагивая, припоминала каркающий голос судьи: «…в убийстве Чернавкина Дмитрия Олеговича… 24.10.1986 года рождения…скончавшегося от заражения крови в результате нанесения средней тяжести телесных повреждений… признать невиновной».
- Колв, что мне делать с «Бронебойным»? – спросил Скорвин, наш гитарист. Самый юный, красавец и, пожалуй, самый неиспорченный мальчик.
- Что, коду приделай, и все дела.
- Ага, все дела! Я вторую ночь ее пишу…
Мы шли с первой после моего освобождения репетиции. Четверо внушительного вида парней, все в черном, с гитарами за спиной, и я – маленькая девочка с барабанными палочками. Приятно пройти по ночному городу в такой компании. Но как все-таки больно! Такое ощущение, что Дима засел у меня где-то между ребер… Там и болит.
- Маш, не грусти! Вот знаешь, что тебе обещают звезды? – басист Денни извлек из-под косухи бумажку. Все заулыбались. С мощной фигурой Денни, его пышным хаером и тяжеловесными гриндерами никак не вяжется смешное пристрастие к гороскопам и прочей «херомантии».
- Не видно никаких звезд…
- Они присутствуют незримо! Вот ты у нас овца… - Дружное ржание огласило улицу. – Смотри: «большого успеха Вы достигнете в преследовании собственных целей…» Какие у тебя цели?
- Чтобы он вернулся… - буркнула я, еле сдерживая слезы.
- Манюнь! Ну ты что? – Колв остановился и взял меня за плечи. – Девочка моя, он же умер! Он никогда не вернется к тебе! Так что брось и думать о нем!
- Я не могу… я не могу без него…
- Если б ты утешалась приятными воспоминаниями, ходила к нему на могилу…
- Ой, нет! – я дернулась и отвернулась к стене. – Я не могу!
- Но у тебя же осталось что-то хорошее от него? Вспомни, какой он был хороший, как он много тебе дал, как он тебя поцеловал!
Я прерывисто вздохнула. Воздуха не хватает… даже на воле…
- А ты зачем-то циклишься на плохом! Ты же плачешь не потому, что его больше нет с тобой, а от обиды, что он так и не полюбил тебя! Это эгоизм, Маша! Я же вижу тебя насквозь!
Я молчала, потрясенная этой отповедью. Он, как всегда, оказался прав.
- Ну пойдем, - он по-хозяйски взял меня за руку. – Мы же остались с тобой. Мы же братья. Смотри, какие у тебя братья.
Скорвин, Денни и Ярослав стояли под фонарем. С моим зрением трудно различить, но мне показалось, что они смотрят на меня с какой-то надеждой. Мои братья по крови. Когда-то у нас был обряд инициации: каждый выпил каплю крови другого. Теперь я их сестра.
- Кстати, как насчет небольшого инцеста? – по-кошачьи вкрадчиво спросил Ярослав.
Я улыбнулась сквозь слезы и пошла к ним.

[Bel Amor]

"книзу от пупка"

Очень плохо. Сплошные амбиции и претензии на нечто, что в данном случае и мимо не пробегало. Эпатаж? На кого он расчитан? Ну, может, в качестве эротических романов для молодых монашек, которые ничего в жизни не видели и падают в обморок от слова "сперма" в названии. Современного читателя это не эпатирует, а отвращает.

Примитивная речь, безыскусное повествование. Пустышка. Научитесь вначале просто рассказывать. Пусть два абзаца, но так, чтобы было интересно читать.