[santehlit]

- Баянист в Доме культуры. Я туда на танцевальный хожу, а он пристаёт – полюби да полюби.
- Хорошо, я его сам полюблю. Познакомь.
В следующий выходной пришёл в ДК. Оля показала мне настырного баяниста – это был плюгавенький мужичонка скорее сорока, чем тридцати годов. Он играл с каким-то солдатом в шахматы, пристроив доску на подоконник. Я смотрел на них и томился ожиданием. Бить его без Оли не хотелось – урок должен быть показательным. Потом обеспокоился другим обстоятельством – а как поведёт себя солдат, не кинется ли защищать шахматного партнёра? Драться с двумя противниками даже на глазах любимой не хотелось.
Зашёл в ДК парнишка из красноармейской ватаги Ваня Страх.
- Слово и дело, - пригласил в компанию девизом опричников его Грозного тёзки.
- Не вопрос – поможем, - согласился он.
На его долю приходился солдат, которого впрочем, не прояви он агрессивности, можно было и не трогать. Но Ваня настроился и, как я, томился ожиданием.
Закончились занятия танцевального кружка, появилась Оля.
Я потянул за угол воротника баяниста:
- Мужик, ты видишь эту девушку?
- Ну и что дальше? – пожал он плечами, но в глазах его уже плескалось беспокойство.
- Сейчас я тебе дам в хайло, а в следующий раз, если она пожалуется, изобью до смерти. Уяснил?
- Что?!
Я ударил его в подбородок снизу, вложив всю силу руки и плеча. Он не попятился, он потерял опору на том месте, где стоял – полетел спиной вперёд, рукой смахнув шахматы с подоконника, боднув затылком солдата. Служивый стоял, размышляя над позицией, во фривольной позе, скрестив ноги - это его и подкосило. Он упал, осыпанный шахматными фигурами. Сверху на него баянист. Куча-мала - и это с одного удара!
Заахали очевидцы. Кто-то крикнул:
- Милиция!
Я взял любимую под руку, и мы вышли из ДК. Ванька Страх догнал на улице.
- Классно ты – одним ударом завалил обоих. О, чёрт!
За спиной заверещал милицейский свисток. Иван шмыгнул в подворотню, а через минуту следом пробежали две фигуры в форме. Молодец Ванятка – увлёк за собой погоню. А я степенно шёл под руку с любимой девушкой, и сердце моё ликовало.
Счастье длилось ровно неделю. В следующую субботу в школе устроили вечер отдыха для выпускников. Включили музыку, объявили белый танец. И вот Оля идёт через весь зал в мою сторону. Сердце зашлось в любовной истоме - поднялся со скамьи, сделал шаг навстречу, а она мимо и подаёт руку Валерке Шарову:
- Можно тебя?
Я вздрогнул, как от пощёчины. Это ли не оскорбление? Зачем же она так со мной?
Стою оплеванный и проклинаю всё, а Шарик кочевряжится:
- Да не умею я, да не хочу….
Он и, правда, такой – робкий с девушками. А может, меня боялся. Только Оля от его ужимок попала в положение не лучше моего. Она настаивает, Валерка упирается, и я рядом стою, как обалдуй. Представляете картинку?
Потом жёлтая вода ударила мне в голову - оттеснил тихонечко Олю.
- Тебя не учили – надо стоять, когда с дамой разговариваешь?
Валерка начал подниматься, а я его ударил. Кровь брызнула из его носа – ему на рубашку, на стену, на мой кулак. Ольга оттолкнула меня и кинулась к Валерке со своим платочком. Толпа парней попросила на школьный двор. Нет, расправы я не боялся, да никто и не решился бросить вызов оберегающему меня статусу - они лишь кричали, что я в корень обнаглел, докатился до беспредела, и скоро никто не захочет со мной дружить….