[santehlit]

- Не стоит.
Потом был Новый год.
Мы отметили с друзьями где-то чем-то, подцепили девиц, но меня неудержимо влекло к её дому. С Гошкой Балуйчиком мы барражировали ночными улицами, прихлёбывая водку из горлышка, с каждым кругом приближаясь к заветной двухэтажке. Водка кончилась, надо было возвращаться к кинутому застолью, и тут мы встретили Лену, младшую сестру моей соседки по парте. Она была в курсе моих сердечных дел - удивилась:
- А ты что не пришёл? У нас все ваши собрались, и Оля тоже.
- Кто-то бы меня пригласил, - ответствовал мрачно.
- Они сейчас гулять ушли, а вы есть хотите? Выпить?
- Выпить не откажемся, - подал голос Гошка.
Она вынесла из дома бутерброды с сыром и вино в плетёной бутылке. Лена сама пила его с нами из горлышка. Пошли искать загулявшую компанию. Гошка цапнул девушку под руку, а она захмелела и меня всё тормошит:
- Бедненький.
Один раз даже поцеловала в щёку. Хорошая она девчонка, только высокая очень и мне не пара. Гуляли долго - вино замёрзло в бутыли, замёрзли и мы. Проводили Лену домой, а одноклассников моих так и не встретили. И Олю тоже.
Однако этот вечер не прошёл бесследно, и долго был на языках школьных сплетников. Говорили, что девчонки на нём перепились и позволили лишнего - как будто, голыми плясали на столе, и спать легли с мальчишками.
Я смотрел на Олю, и болью слезились мои глаза – неужто?
Потом одноклассник Витька Извеков, тоже участник той памятной вечеринки, стал хвастать, что у него есть фотография голой Оли. Этого я уже стерпеть не мог.
- Покажи, - подхожу.
Он сунул руку в грудной карман пиджака, а потом будто прочёл что-то в моих глазах и кинулся бежать. Не далеко успел - я поставил ему подножку, а когда он поднялся, ударил его с левой, а потом правой. Он кувыркнулся через парту, полежал немного, сморкаясь кровью, потом собрал книжки и ушёл домой. Но для меня это не исчерпало инцидент - тем же вечером нагрянул к нему в гости. Он не сказал матери, кто наградил его фингалом, и она, открыв дверь, впустила меня. Я был зол и нагл - снял ботинки, выбрался из куртки и прошёл в Витькину комнату.
- Покажи.
Руки его тряслись.
- Толян, это фотомонтаж. Поверь - монтаж.
Он положил фотографию на стол. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в его правоте. Головка было Олина, а тело очень крупной и взрослой женщины - у неё груди висели до пупа, и живот расплывался в стороны.
- Порви, - сказал я. – Ещё есть?
Витька замотал головой.
- Давай так – ты закроешь рот и никогда больше не вспомнишь о новогоднем вечере.
- Договорились, - он протянул мне руку, и я с чувством её пожал.
Вечеринка эта злополучная несколько остудила мои чувства - я так и сказал об этом Вале:
- Жена Цезаря выше подозрений, но сначала надо ею стать.
Что-то всё-таки произошло в тот злополучный вечер, иначе, зачем Вале прятать от меня глаза.
Я больше не предлагал Оле услуг носильщика и провожатого, не пожирал её глазами на переменах. Она сама подошла ко мне с просьбой.
- Толик, ты не мог бы избавить меня от одного мужика – прохода не даёт.
- Что за мужик?