[santehlit]

- Сынки…. – Атаман сбивается и машет рукой, отгоняя подступающие слёзы. Он стар, ему чувственность годами положена. А наши-то,… дембеля-то…. Окружили командира группы, сначала руку жали, потом обниматься полезли.
- Батя…!
Господи, неужто и я Атамана буду батей звать? А потом вдруг понял, откуда вся эта мокрота. Отдирают моряки с кровью то, что в душах проросло – службу, дружбу, дни минувшие. И как они сейчас нам завидуют! Нам – остающимся. Мы им, а они нам.
Вслед за Колей Сосненко Цилиндрик подошёл лобызаться.
- Толян, - ткнулся носом в моё плечо, а потом кулак под нос. – У-у-у, сука.
Смешком затрясся:
- Ну и насоветовал ты мне. Прикололся?
- Да нет, Серый, что ты – бес попутал.
А история такая. Нет, даже предыстория. Хохлы – они же хитрые. Вот и боцман наш умудрился второй раз домой смотаться (первый – ещё в Анапе). Делают родственники справку – кто-то там при смерти. Военком письмо строчит: прошу срочно отпустить попрощаться. Приехал боцман в село родное. Только с автобуса – парнишка знакомый:
- Идём, Лёха – чё покажу.
Прошли садами, заглянули в гараж. А там, в машине сидит боцманова подруга, совершенно нагая, и не одна. Настучал Теслик по бестолковке нечаянному заместителю, а подруге сказал:
- Сволочь ты. Знать больше не желаю.
Вернулся на катер, следом посылка летит. Подруга его неверная в Сухумском универмаге работала – спроворила трико импортное, элластиковое. Таких мы ещё не видели. Боцман трикушку взял, а письмо сопроводительное выкинул не читая.
Зимой Цилиндрику подруга отписала – прости, мол, Серёжа, встретила человека, замуж выхожу. Три года ждала, за месяц до приказа ждалка сломалась.
Цындраков ко мне:
- Что делать, Толян?
Послал бы подальше, но нельзя: теперь я комсорг и старшина - в ответе за личный состав.
- Пиши, - говорю. – Высылай джинсы, и я тебя прощу.
Цилиндрик написал, две недели сумрачный ходил, а потом допетрил и ко мне:
- Ну, ты насоветовал - с какого это перепугу должна она мне джинсы высылать?
Я и тогда на беса свалил.
Эта зима была сурова к дембелям. Столько измен подруг, любимых, даже жён - они будто с ума разом посходили. Старшину мотористов ПСКа-66 бросила жена с ребёнком. Из далёкого Питера потребовала развод и просила забыть дочку – новый папа свою фамилию дарит. Затосковал Колянов, с лица сошёл. Хотели ему командиры отпуск оформить, но потом рассудили – как бы чего не напорол в горячке – и не отпустили. Мишарина подруга бросила. Потом друзья написали – замуж вышла. А у неё уже был ребёнок от Толика - хотели расписаться после дембеля. Старшина группы психованным стал – чуть что, приложиться норовит. Но ведь у нас, где размахнёшься, там и получишь – не терпеливы моряки к насилию. Командиры решили – пусть съездит. Вернулся Толик с побывки развесёлый. Рассказывал:
- Выпил – дома не сидится. Пошёл к бывшей подруге. Ютится она с дочкой и молодым мужем в студенческом общежитии. Завалился, говорю: сначала выпью, а потом решу, что с вами, гадами, делать. Очкарик её за фунфырём погнал. Я любимой – ну-ка, поворачивайся. Поставил рачком-с – она люльку качает, а я её накачиваю глубинным насосом. Только кончил, очкарик прибегает. Выпили. Сурово спрашиваю – как жить мыслишь, студент? чем дочку мою кормить станешь? Он – пык-мык – заикается. Водка кончилась. Беги, говорю, за второй, а то я ещё не решил, как наказывать вас, гадов, буду. Он умчался. Сучка просит – может, ещё раз меня накажешь, а его не трогай. Нет, говорю, сами вы себя наказывайте, а я пошёл - не поминай лихом. Она в слёзы.