[santehlit]

- Не пора ли выпить, моряки?
И девушке:
- Хотите, я вам грамм сто принесу – помогает от кашля?
Наши бравые комсорги на перегонки кинулись к застолью – наверное, каждый мечтал осчастливить юную проводницу целебным пойлом. Прикрывая дверь, сказал:
- Закройтесь, они не отстанут.
Открылась дверь в тамбур, из неё строем затопали солдаты. Я шёл и оглядывался – они не отставали и не догоняли, но и дверь не закрывалась, впуская всё новых и новых. Это что за явление Красной армии народу? Достигнув своих, освободил проход, но и строй остановился. Оказывается, дивизия притопала предъявить претензию Нурику Сулейманову – зачем избил двух солдат?
- Как зачем? – удивился кок 66-го. – Чтоб не лезли.
- Это вопрос: кто к кому лез.
Ну и так далее…. Не люблю я эти пьяные диалоги. Короче, красноармейцы обиделись и предложили: либо толпа на толпу, либо Нурик идёт в тамбур с их лучшим бойцом. Без драки они не уйдут. Да, пожалуйста. Они даже не представляют, в какую каку лезут. Их многочисленность ничто перед умением. Один из нас станет в проходе, и полчаса как минимум будет косить всю свору. Кроме как на кулак им некуда лезть – не обойти, не обползти. Потом он сядет к столу отдохнуть и перекусить, другой его заменит. В Манзовке всех оставшихся в живых сдадим в комендатуру. Не следует забывать, ребята, что мы из войск госбезопасности, и нам веры больше. Пришьют вам политическое выступление, и выжившие будут завидовать павшим….
Мои доводы стушевали красноармейцев – они зачесали затылки. Так-то оно так, да как-то некрасиво….
- Никаких побоищ, - заявил Нурик. – Один на один. Кто хочет?
Пока я шёл вагоном с хвостом солдат, Сулейманчик присовокупил второй стакан, теперь изнывал от храбрости. А зря он это сделал. Я имею ввиду водку - в состоянии алкогольного опьянения боеспособность падает.
Такой расклад Красную армию устраивал – не зря же топали. Повеселели, заговорили меж собой. Вызвался поединщик – крепенький, кругленький такой, но Нурика поменьше. Вышли в тамбур, а я с шестью красноармейцами в предтуалетнике теснюсь. За дверью – бац! бац! бум! бум! А мысли мои: дурак ты, Нурик, я почти сделал эту дивизию - одними словами опрокинул наскок. А сейчас что? Тебя в тамбуре боксёр метелит. Меня? Мне и руки не дадут поднять, в стенку вплющат – и будь здоров, Анатолий Агарков!
Кажется, стихло.
- Ну-ка, - отодвигаю солдата от двери. – Гляну.
Приоткрыл, сунул голову в щель. Бойцы стояли, упёршись лбами, держа друг друга за уши. С разбитых лиц стекала кровь.
- Я – Нурик Сулейманов из Казани.
- Я – Талгат Бегашев из Удмуртии.
- Будем знакомы.
- Будем.
Нурик обратил свой взор на меня:
- Всё, Толян, мы кончаем. Ничья.
Я закрыл дверь и объявил:
- Ничья, мужики. Топайте до хаты – все условности исполнены.
Сначала строем прокатилась новость - в поединке ничья, с моряками мир - потом дивизия начала эвакуироваться из нашего вагона. Когда появились умытые Нурик с обретённым другом ни у нас в кубрике, ни в проходе вагона солдат уже не было. Талгат представился, пожал всем пятерню, выпил стакан водки и ушёл.