[Igor_Afonasyev]

Коридоры и стены провинциальных российских больниц чем-то всё же схожи с тюрьмами, так как ничего, уже привычно, что там, что тут «не выделяется» финансово и пущено на самотёк... - такой же воздух, такая же аура какого-то беспросветного застоя и «безнадёги». Видимо, это связано с тем, что никто не хочет вкладываться на ремонты, если только не будет «команды сверху»… Может что-то там финансово и выделяется и что-то делается, но этого явно не достаточно… Самое интересное, что других то больниц нет и не будет, что для работяги с алюминиевого завода и, что для следователя по особо важным делам или прокурора этого города. Всех, в любом случае, при необходимости, срочно доставят именно сюда – в эти ободранные и «усталые» стены, но лучше сюда не попадать... Еле договорился с главврачом и уже сижу в ординаторской в ожидании любого попавшегося дежурного хирурга... Только, спустя час, дверь распахнулась и в кабинет вошёл «лысыватенький местами» мужчина среднего роста в белом халате с уставшими глазами и походкой...:
- Добрый вечер, - с ходу и скороговоркой выдал я.
- Молодой человек! Скоро уже десять часов вечера, а вы всё никак не наработаетесь? Зачем вы меня отвлекаете? Слава Богу, что пока всё спокойно... Но в случае чего я не буду тут с вами разговоры разговаривать...
- Простите, что отвлекаю... Мне нужен Ваш свежий взгляд на вещи по вот этой вот, думаю, привычной для вас, бумаге..., - и протянул ему вонючую кипку бумаг в виде КМСЭ.
Доктор одел очки, поворчал и всё же сел для чтения за стол... Прошло минут сорок…:

- Так, это нарушение... Явное!
- Какое? Вы думаете...?
- Да! Я думаю... После удаления селезенки обязательно делают гистологию...
- А почему обязательно?
- Да потому, молодой человек, что как-то же надо установить причину проблем с селезенкой, и приблизительное время травмы... Это обязательно... Что-то там напортачили эти «эскулапы»...
- Спасибо, Док, вы подтвердили мои опасения...

Через пару дней на почту России поступил следующий документ:



Исх. № 344
от 24 июня 2011г.

В Судебную коллегию по уголовным делам Иркутского областного суда

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА № 2
(в дополнение к дополнительной кассационной жалобе исх. № 342 от 20.06.2011 года)

После ознакомления с протоколом судебного заседания по уголовному делу № 1-20/11 (далее – «судебный протокол»), который поступил в мой адрес 20 июня 2011 года, привожу ниже дополнительные доводы к моей дополнительной кассационной жалобе.
Так, на странице 14 судебного протокола судебного заседания 28 марта 2011 года, отвечая на вопросы гос. обвинителя, свидетель врач-хирург Казючинско-Ленской ЦРБ Ч_____ Д.Г., показал, что он оперировал потерпевшего Гулькина А.А. и Гулькин давал объяснения ему о том, что он упал с крыши и упал при следовании пешком. «В ходе операции было установлено, что у него произошел разрыв селезенки, разрыв произошел точно не в первый день после случившегося, поскольку в ходе операции было установлено наличие «старой крови», после операции он сказал, что упал с крыши...», - давал показания этот свидетель. Данные показания согласуются с экспертными выводами комиссионной медицинской судебной экспертизы № 4_____ от 15-29 декабря 2010 года (том 2 листы дела 31-42), где четко указано, что «давность причинения травмы не менее суток на момент проведения операции 21 июня 2010 г. в 01 час 15 минут», но никак не 8 полных суток до проведения операции 21 июня 2010 г., начиная с 12.06.2010 года, то есть с даты нанесения незначительного удара именно Лупкиным И.В.
Также на вопрос председательствующего Ч________ Д.Г.: «Когда вы вскрыли брюшную полость потерпевшего и увидели застарелую кровь, какой вы сделали вывод о том, как давно потерпевший получил травму?», - свидетель ответил: «... у него был подкапсульный разрыв селезенки – кровь поступала в капсулу селезенки и пока она была целой, он мог сохранять определенную активность, длится это может и несколько дней, сколько конкретно зависит от особенностей организма пациента, когда кровь накапливается в капсуле значительно, происходит разрыв и кровь поступает в брюшную полость, что и было у Галкина, после разрыва селезенки без хирургического вмешательства больной может жить от нескольких часов до суток, поэтому конкретно сказать, за сколько дней до операции Гулькин получил травму невозможно, может быть за 2-4 дня до операции, а может и больше». Председательствующий задает при этом свидетелю наводящий вопрос, содержащий в себе вариант лингвистически запрограммированного ответа: «... из дела следует, что травму Гулькин получил 12.06.2010 г., вы не исключаете такой возможности?», - на что Ч_________ ответил: «не исключаю». То есть судом в результате данного допроса выявилась необходимость в применении специальных познаний, то есть назначения судебной экспертизы с постановкой конкретного вопроса перед экспертами об определении временного периода, в течение которого Гулькин А.А. после причинения травмы 12.06.2010 г. мог оставаться живым и совершать активные действия (самостоятельная ходьба и т.д.), то есть в течение более восьми суток, вплоть до проведения ему операции 21 июня 2010 г. в 01 час 15 минут.
Выводы экспертов, как в заключении комиссионной медицинской судебной экспертизы № 4_____ от 15-29 декабря 2010 года (том 2 листы дела 31-42), так и в заключении дополнительной медицинской судебной экспертизы № 7 от 17.01.2011 г. (т. 2 л.д. 53-54) по этому основополагающему вопросу носят исключительно предположительный характер, что не допустимо и не достаточно для вынесения обвинительного приговора, тем более что это строго запрещено частью 4 статьи 302 УПК РФ. Факт вынесения приговора, основанного на расплывчатых документальных предположениях экспертов, учитывая огромный временной период между 12 июня 2010 года и 21 июня 2010 года, подтверждается ещё тем, что согласно мотивировочной части КМСЭ № 4______ указано на то, что выводы данной экспертизы были сделаны исключительно документально (без вскрытия трупа), то есть на основании записи в протокольной части вскрытия трупа, где эксперт Ши_____В.Л. указал на то, что при вскрытии трупа обнаружена неповрежденная селезенка, и только данное доказательство может носить объективный характер, ввиду того, что при проведении КМСЭ № 4_____ использовались только материалы дела и медицинские документы, а труп Гулькина экспертам не предоставлялся. Согласно предоставленному на экспертизу объективному документу в виде протокола патологоанатомического вскрытия Гулькина А.А., выполненного патологоанатомом Ш_______ В.Л., указанном на стр. 6 КМСЭ № 4____ и выделенного жирным шрифтом, им обнаружена и запротоколирована: «Селезенка размерами 10х5,4х2,2 см поверхность серо-красного цвета, гладкая, соскоб обильный, капсула снимается легко. Вес – 180 гр.», что без предоставления трупа Гулькина, в результате законной эксгумации на КМСЭ № 4____, не может подвергаться сомнению. Возникло неразрешимое (без эксгумации трупа) противоречие между объективным исследованием трупа и документальной КМСЭ № 4____, где среди прочего на стр. 4 указано в предоставленной медицинской карте № ______ следующее: «Обезболивание – ЭТН, обработка поля С4. С брюшной полости эвакуировано 2,5 литра «старой» крови. При ревизии выявлено разрыв селезенки. Выполнена спленэктомия». То есть на момент вскрытия трупа патологоанатомом Ш_________ селезенки, на основании медицинской карты № _________ стационарного больного, не должно было быть в трупе по объективным причинам и простейшей логике, ввиду того, что во время операции селезенка, согласно данных операции, была удалена хирургическим путем. Однако, если бы селезенка была в действительности удалена, то в этом случае в обязательном порядке проведено было гистологическое исследование селезенки, а это обозначает правильность объективных данных реального вскрытия трупа патологоанатомом Ш________ В.Л. То есть что бы экспертам П________ В.Н., З____________ А.Л., М__________ В.В. и Б_____________ А.И. доказать обратное им необходимо было бы также вскрыть труп Гулькина А.А., который около шести месяцев был захоронен, к тому времени, и находится по сей день захороненным.
Согласно же второму абз. обвинительного приговора: «Смерть Галкина А.А. наступила 21 июня 2010 г. в МУЗ «Казючинско-Ленская ЦРБ» от массивной кровопотери и геморрагического шока в результате тупой травмы живота с разрывом селезенки», что подтверждается и первым выводом КМСЭ № 4_______ о том, что: «Смерть гр. Гулькина наступила от массивной кровопотери и геморрагического шока в результате тупой травмы живота с разрывом селезенки», факт разрыва которой опровергает объективное исследование трупа Гулькина А.А. патологоанатомом Ш___________ В.Л. В этом случае утверждение экспертов П______________ В.Н., З_____________ А.Л., М__________ В.В. и Б_______________ А.И. о том, что источником смертельной кровопотери явился разрыв селезенки является необоснованным и не соответствующим действительности, так как данный факт противоречит объективному исследованию трупа Гулькина А.А., а сами эксперты, в свою очередь, при проведении экспертизы, вскрытия трупа не проводили. Другого источника массивной кровопотери (из какого-либо другого органа) никто не искал и не установил.
Более того, отвечая на вопрос № 4 КМСЭ № 4______ эксперты сделали вывод о том, что: «В связи с невозможностью определить конкретно давность причинения травмы – в равной степени нельзя исключить возможность как причинения травмы живота с разрывом селезенки 12.06.10 в результате ударом руками и ногами при обстоятельствах указанных С__________ И.Ю., З_______________ В.Н. и Лупкиным И.В., так и причинение данной травмы в иное время при других обстоятельствах», что абсолютно точно согласуется и повторяется в выводе № 4 экспертизы трупа № 7 от 17 января 2011 года (далее – «Экспертиза № 7»).
Сама по себе более поздняя Экспертиза № 7 также была проведена на документальном уровне без предоставления в распоряжение судебно-медицинского эксперта Ш___________ В.Л. самого трупа Гулькина А.А., для того что бы удостоверится в поставленном им же вопросе о том, была или не была в трупе неповрежденная селезенка. В пункте 3 стр. 3 этого заключения экспертизы трупа без трупа № 7 экспертом даны сначала объективные данные о том, что: «Учитывая невозможность установить конкретную давность причинения травмы (в виду отсутствия описания локализации и размера разрыва селезенки в зоне операции, отсутствия описания «макропрепарата» удаленной селезенки, отсутствия гистологического исследования селезенки и мягких тканей в области подкожной гематомы левого подреберья, противоречивых записей эксперта Ш___________ В.Л. (его же противоречивых записей – прим.), описывающего в протокольной части вскрытия трупа неповрежденную селезенку)...», - далее по тексту идут ничем не обоснованные и голословные (без изучения трупа) утверждения самого «противоречивого себе же» эксперта о том, что: «... особенность поврежденного органа (нередки случаи «двух-этапного» разрыва селезенки, при котором разрыв ткани её может быть отдален от внутрибрюшного излития крови вследствие разрыва капсулы на десятки дней)...», - без конкретного указания о том, применимы ли эти «нередкие случаи «двух-этапного» разрыва селезенки» к настоящему делу, тем более, что доказать это без трупа не объективно и невозможно. Подробное описание при реальном вскрытии трупа этим же экспертом неповрежденной селезенки размерами 10х5,4х2,2 см поверхность серо-красного цвета, гладкая, соскоб обильный, капсула снимается легко. Вес – 180 гр., объективно доказывает несостоятельность надуманных выводов эксперта Ш___________ В.Л. о предположительном присутствии поврежденной селезенки в случае отсутствия самого трупа и при наличии упомянутого им же отсутствия: описания локализации и размера разрыва селезенки в зоне операции; описания «макропрепарата» удаленной селезенки; гистологического исследования селезенки и мягких тканей в области подкожной гематомы левого подреберья, что должно быть обязательным в этих надуманных и ничем не подтвержденных «нередких» случаях. В свою очередь отсутствие гистологического исследования селезенки, на которое ссылается эксперт Ш В.Л. в своем заключении экспертизы № 7 (вырезка материала для гистологического исследования) послужило причиной отсутствия единственно возможного и надежного научного метода, призванного правильно (объективно) решить вопрос о давности повреждения селезёнки («Возможности судебно-медицинской экспертизы по выявлению условий возникновения повреждений селезёнки и давности их образования». Соавтор: Карандашев А.А. //Москва, Медпрактика-М, 2004, с. 36 ).
Все выше указанные обстоятельства являются основанием считать, что в результате неполного судебного и предварительного следствия допущены несоответствие выводов суда, изложенных в обжалуемом приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, а именно к тому, что стороной обвинения не приведены суду убедительные доказательства того, что именно в результате действий осужденного Лупкина Ивана наступили такие тяжкие для Гулькина А.А. последствия, как массивная кровопотеря и геморрагический шок в результате тупой травмы живота с разрывом селезенки, так как недоказанный обвинением факт разрыва селезенки ставит неразрешимый вопрос о том, что послужило источником массивной кровопотери и выяснения такого важнейшего вопроса как установление конкретной давности причинения травмы. Вопрос установления давности причинения травмы Гулькину А.А. является основополагающим для установления вопроса виновности именно осужденного Лупкина И.В. в инкриминируемом ему деянии, и он так и не был разрешен ни предварительным следствием, ни судом.
Согласно части 3 статьи 14, части 4 статьи 302 УПК РФ все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого, а, в свою очередь, обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, как это описано выше...
О том, что удар Лапина был незначительный указал в своих показаниях свидетель С Иван Юрьевич 28 марта 2011 года (страница 21-22 судебного протокола). Также, отвечая на вопрос председательствующего о том, в чем был обут Лупкин этот свидетель (стр. 22 судебного протокола 28 марта 2011 года) показал, что Лупкин был при этом обут в тапочки. Кроме того, этот свидетель, согласно стр. 22 судебного протокола, после исследования протокола проверки его показаний на месте (том 1 л.д. 86 - 93), показал, что он подтверждает показания данные им при проверке его показаний на месте (том 1 л.д. 86 - 93), но он не давал показаний суду 28 марта 2011 года о том, что его показания в суде 28 марта 2011 года не соответствуют истине, то есть судом не выяснялся вопрос о том, в какой части показания этого свидетеля, данные им на суде, верны, а в какой они верны при проведении проверки показаний на месте (том 1 л.д. 86 - 93), то есть такого обособления (дифференцирования) судом не проводилось, о чем свидетельствует сам судебный протокол.

В ходе судебного заседания 28 марта 2011 года (страница 15-16 судебного протокола) свидетель М Владимир Евгеньевич, являющийся фельдшером скорой помощи Казачинско-Ленской ЦРБ с 1989 года, показал, отвечая на вопросы гос. обвинителя, что: «... я забирал потерпевшего Гулькина из дома, поступал вызов, мы приехали, Гулькину было очень плохо, низкое давление, жена пояснила, что он несколько дней употреблял алкоголь, я его привез в п. Улькун, ему был поставлен диагноз «алкогольная интоксикация», ночью состояние потерпевшего стабилизировалось я его отпустил домой, услышал на следующий день, что поступил вызов, я сказал пусть везут в больницу...». Данный установленный судом факт свидетельствует о том, что не верно утверждение реально жившей вместе с Гулькиным А.А. (вели совместное хозяйство) вплоть до его госпитализации 20.06.2010 года его бывшей супруги (стр. 10 судебного протокола 28 марта 2011 года) о том, отвечая на вопрос председательствующего:
- После того, как он пришел домой ночью с 12 на 13 июня 2010 г. и до госпитализации 20.06.2010 г., Гулькин покидал дом, уходил куда-нибудь?
- нет, он был все время дома, отлеживался, он плохо себя чувствовал, только несколько раз его вывозили в больницу, делали капельницы, а так он все время был дома.

То есть М__________ В.Е., согласно его показаний суду, опроверг эти слова, так как именно он забирал потерпевшего Гулькина из дома, а потом, когда его состояние от постоянного употребления алкоголя стабилизировалось, он его отпускал домой, что подразумевает под собой оставление Гулькина самому себе в распоряжение. Возможно, что именно в этот, неустановленный судом промежуток времени следования Гулькина от поселка Улькун до своего дома в деревне, он мог встретить одного из своих знакомых, в очередной для себя раз употребить спиртные напитки и затеять очередной пьяный конфликт с лицом, не установленным судом, которое и могло нанести Гулькину тяжкий вред здоровью, повлекший его смерть. Более того, сама Гулькина (стр. 9 судебного протокола 28 марта 2011 года) давала, подтверждающие данную версию, суду показания о том, что: «Поскольку Гулькин жаловался на самочувствие я неоднократно вызывала скорую медицинскую помощь, но медики сначала предполагали, что у него алкогольная интоксикация, ставили капельницы, отпускали домой».
Более того, при допросе потерпевшей К_______ Я.А. (стр. 4 – 5 судебного протокола 28 марта 2011 года) потерпевшая дала показания суду, что: «Около 12 часов вечера отец пошел к себе домой». Этот факт обозначает, что объективно пояснить обстоятельства постоянного или непостоянного нахождения Гулькина А.А. с 13 по 20 июня 2010 года по адресу: ____________дом 32 может только его сожительница Гулькина. Кроме того, судом не выяснялся вопрос сколько по времени шел Гулькин А.А. от своей дочери К______ Я.А. глубокой ночью с 12 на 13 июня 2010 года к себе домой: деревня Ю_____ дом 32, с кем он встречался, употреблял ли алкоголь в какой-либо компании и не наносил ли кто-либо ему тяжких телесных повреждений из-за его вызывающего, в состоянии алкогольного опьянения, антиобщественного поведения. В свете выше сказанного также не соответствуют действительности показания К_________ Я.А. (стр. 18 судебного протокола 28 марта 2011 года) о том, что после 12 июня 2010 года Гулькин А.А. не пил, был все время дома, никуда не уходил, так как плохо себя чувствовал, ввиду удаленного проживания К_______ Я.А. от Гулькина А.А. То есть данные показания надуманные и лживые.
В данном связи не соответствуют действительности, по объективным причинам, судебные показания сестры потерпевшего Д___________ Т.А. (стр. 8 судебного протокола 28 марта 2011 года), которая проживала и проживает отдельно от семьи Гулькина А.А. в поселке Улькун, ул. У_________ дом _____, о том, отвечая на вопрос суда:
- вам известно ваш брат после того как вернулся домой ночью с 12 на 13 июня 2010 г., и до его госпитализации 20.06.10г. куда-нибудь выходил?
- нет, он никуда не ходил, был дома, так как ему было плохо.
О данных обстоятельствах, по объективным причинам, она не могла ничего знать, так как это может пояснить только сожительница потерпевшего Гулькина. Данные показания явно надуманные и лживые, если ещё учесть и тот факт, что она суду пояснила (стр. 7 судебного протокола 28 марта 2011 года), что испытывает к подсудимому неприязнь в связи со смертью её брата.
Более того, судом не была допрошена свидетель Л________ М., которая на предварительном следствии давала следователю показания о том, что накануне инкриминируемых моему подзащитному деяний 12 июня 2010 года на берегу реки, она выходила из бани с ребенком, а Гулькин А.А. набросился на неё с угрозами, был в состоянии алкогольного опьянения, бил в окна её дома, был весь избитый (на лице были ссадины). По данному поводу она вызывала наряд милиции (К_______ Виктор и участковый).