[santehlit]

- Как же вы такую кроху застудили? Двустороннее воспаление лёгких, температура на пределе совместимости с жизнью. У неё бронхи забиты гноем, чем дышит – уму непостижимо.
Анна всхлипнула, укусив свой кулак. Егор закашлялся. Врачиха окинула их пронзительным взглядом – деревня сермяжная.
- Её бы в Челябинск, но не доедет. Сделаем, что в наших силах. Ждите.
Егор вытерпел час, потом засуетился:
- Мне в райком надо. Посиди тут, Нюся.
Закоулками добирался, шёл мимо дома второго секретаря райкома Босого Серафима Ивановича. Увидел знакомый ходок Назарова – шилом кольнуло недоброе предчувствие и угнездилось где-то в глубине души.
В райкоме сдал взносы в сектор учёта и партбилеты на штамповку.
- Стучат, - кивнул на дверь через коридор завсектором Беспалов. – С исполкома вторую машинистку вызвали, к бюро торопятся.
Видя, что Агаркова никак не заинтересовала его информация, отложил в сторону штемпель «уплачено»:
- Не интересуешься? А зря. Там про тебя стучат – зайди, глянь. Из Петровки предсовета вызвали срочным порядком – Извекова вашего. Ты что-то сегодня не такой. Иди, партбилеты потом заберёшь, после бюро – мне ещё сверить надо по карточкам учёта.
Егор зашёл в машбюро, поздоровался. Вытянув шею, пытался заглянуть в завиток текста, выползающего из машинки под пулемётный перестук. Ничего не понял. Потом на глаза попала стопка отпечатанных листов:
Повестка заседания бюро Увельского райкома партии от 26 января 1948 года.
1. О подготовке очередного пленума Увельского райкома партии.
2. О работе редакции газеты «Слово колхозника» по реализации постановления Октябрьского Пленума ЦК КПСС.
3. О работе клуба Петровского сельского Совета по патриотическому воспитанию молодёжи и организации культурного досуга селян.
- Так вот он, кумов-то кабанчик! - Егор брякнул по стопке костяшками пальцев.
Машинистки вздрогнули, разом прекратив перестрелку:
- Что? Что вы сказали?
Но Егор только рукой махнул и вышел прочь.
Бюро собиралось, если не было накладок, обычно по вторникам в два часа. В отсутствии первого секретаря, уехавшего в Москву на учёбу, проводил заседания и правил районом второй секретарь – Серафим Иванович Босой, областной выдвиженец, как, впрочем, и первый.
Когда подъехал Извеков, Егор уже томился в приёмной. Поздоровались.
Формально Петровский глава Совета был работодателем для Агаркова, но как рядовой член партячейки состоял у него в подчинении. За годы войны Егор возмужал, если ростом и не догнал старшего брата Фёдора, то костью широкою в него. А Извеков сдал ещё сильнее, ходил теперь с тросточкой, более похожей на костыль, стал чёрен и ряб лицом, телом высох.
По одному, по двое подходили члены бюро. Однополчанин, бывший командир, парторг соседнего хозяйства Лука Лукьянов сердечно обнял Агапова. Последним из своего кабинета через приёмную прошествовал Босой - с Извековым за руку, на Егора даже не взглянул.
Петровчане переглянулись и пожали плечами. Хотя Егор немного кривил душой - он-то был в курсе надвигающихся событий.
Подошли журналисты – редактор и известный уже фельетонист, но теперь без фотоаппарата. Непрофессионально притихшие. Не было Назарова. Да и зачем ему тут быть, раз из повестки вычеркнули.
Надрывно закашлялся Извеков, встал и вышел, припадая на тросточку. Егор проводил его взглядом. Сдал, сильно сдал бывший красный командир. Устоит ли под напором Босого? Нет, вряд ли – не боец уже.