[santehlit]

- Командир, баба на борту, симпотная….
Бабы, да к тому ж симпотные на катере нечастые гости - стоило взглянуть. Только робу скинул, стою в трусах, руки ветошью обтираю, по трапу из тамбура каблучки – цок, цок, цок…. Ножки.… платьице клёш…. Потом их обладательница – милое скуластое личико, смоль подвижных глаз. Увидела меня в неглиже – поворот на 180 градусов. Юбка-клёш зонтом и мне на голову. Я ведь у самого трапа стоял и увидел прямо перед лицом то, что девушки так тщательно прячут от нас. Блин! И стыдно, и…. Ей, наверное, тоже.
Переоделся, поднялся на палубу, сел на спардек, закурил. Гостья наша юрк туда, юрк сюда – всё ей любопытно. За ней не поспевал начальник особого отдела пограничного отряда капитан Тимошенко. Ко мне подсел лейтенант Антошка, прокомментировал:
- Это мой шеф. Катюша – его сестра. И я - холостой.
- Понятно.
Девушка обрыскала весь катер, в ахтерпик только не заглянула. А из кубрика выскочила, как ошпаренная, и на берег, никого не дожидаясь. С трапа чуть не упала. Особисты за ней. На берегу сгрудились, жестикулируют – видно, что девушку успокаивают. Таракан к ним, потом обратно. Боцман из кубрика поднимается.
Беспалов:
- Ты, онанист долбанный, другого места не нашёл?
Лицо Теслика пятнами пошло:
- Слова подбирай, сундучара!
Таракан:
- Что ты сказал?
И к боцману с кулачишками. С берега особисты смотрят, а Теслику пофигу:
- На границу выйдем, я тебя, как таракана поганого, за борт выкину.
Мичман задохнулся яростью:
- Ты меня?…. Ты меня?…. Дежурный, вызвать караул из отряда….
Я Тарасенко машу – иди, мол, иди звонить, но не звони. Вдвоём с Оленчуком толкаем боцмана в пассажирку. Затолкали….
- Да успокойся ты…. На Русском острове хохлов тоже хватает….
Гости ушли. Потом Антошка с Саней Тарасенко вернулись на пирс. Лейтенант приказал собрать личный состав катера в пассажирку. За Тараканом в каюту я спускался. Мичман Беспалов топорщил усы и не находил слов возмущению. Он возмужал за прошедший год. Не скакал больше по мостику, возвращаясь в базу. Смотрел в ТЗК на берег и ворчал на супругу, встречающую на пирсе:
- Пришла, дура…. С цветами, дура…. Не знает, что надо настоящему моряку.
В бригаде, когда ремонтировались, был случайным свидетелем такого эпизода. К Таракану Тараканиха приехала - утром Беспалов жалуется Герасименко:
- Слушай, всю ночь провозился – ничего не могу. Не встаёт, хоть убей. Жена в слёзы и на вокзал. Кричит: «Ты мне изменяешь». А, Коля, что случилось? Может, это от локации?
Герасименко не преминул посмеяться, а потом спрашивает:
- Где питаешься? Ах, с моряками! Думаешь, зачем на пробу пищи фельдшер приходит? Льёт им какую-то гадость от стоячки, чтоб с маляршами шуры-муры не завели. Вот тебе и вся локация.
Это я к чему? Весь сыр-бор разгорелся по той же теме. Ну, откуда было боцману знать про симпатичных и незваных гостей? Принял душ, залез в гамак и придремал немножко в одеянии Адама. А какие мысли у сытого здорового двадцатилетнего парня? Конечно же, о них, прекрасных и желанных. И реакция организма совершенно понятна – ни при чём тут онанизм. И тут – цок, цок, цок – по трапу без «добра». Зырк-зырк-зырк красавица взглядом по пустому кубрику, дёрг шторку…. А за ней – мама родная! – Апполон во всём своём великолепии да ещё с мачтой до подволока. С девицей чуть не истерика – одному свои прелести обнажила, у другого сама подсмотрела…