[Lessie]

Я – заранее прошу прощение за самовольство. Возможно даже расцененное, как плагиат. Но не могла удержаться, чтобы не попробовать.
Предыстория написания этого рассказа такова, что в теме раздела «Поле брани» - участником fiatik была дана ссылка на его рассказ.

Я дала автору мои первые впечатления и критические мысли (пост № 51 темы),


Но они не вызвали никакой ответной реакции автора, зато сами по себе вызвали критику другого участника форума. ))
Чтобы поупражняться или, скорее, более наглядно сказать о моих предложениях, - нечто вроде переделки рассказа fiatik.
Не выправляла сильно текст, просто - вроде экспромта или наброска идей по данной теме.

* * *


Медаль

Огромный рюкзак волнующей тяжестью давил на плечи и спину. Он словно вырос в своих глазах, когда, уложив его по правилам новенькой экипировкой и застегнув на все молнии и защелки, взвалил на спину и двинулся в обратный путь. Знакомые улицы, площади, приветливо освещенные имитирующим солнечный свет излучением, лившимся из невидимых глазу ламп, ловко вделанных в потолки и стены, спортивные площадки, занятые детворой и подростками, как всегда неутомимыми в своих играх, а также недавняя гордость городских властей - рощи самых настоящих деревьев перемежающихся лужайками с цветами, всё это – такое привычное, приобретало вдруг теперь особую значимость, отпечатываясь в памяти будто бы фото-снимками… Вот, Мишка из соседнего блока куда-то несется сломя голову, как всегда изорванный и помятый, верно к своим корешам в соседний квартал… А вот тетя Наташа ожесточенно спорит о чем-то с соседом по подъезду дядей Гришей – верно, обсуждают какие-нибудь сплетни, почему-то этим взрослым кажущиеся такими важными.

Подойдя к своему блоку, он вдруг вспомнил о главном, и праздничное приподнятое настроение сменилось волнением перед предстоящим объяснением. Он всё никак не мог представить себе их лица. От этих мыслей сердце заколотилось сильнее, но не идти было нельзя. Дойдя до квартиры, он позвонил в дверь.

Дверь открыла мать. Она не заметила озабоченного лица сына, даже незнакомый рюкзак за его спиной не вызвал ее удивления. Быстро чмокнув его в щеку, она с расстроенным видом убежала в гостиную, откуда даже из прихожей были слышны причитания деда и басовитый голос отца, пытавшийся его успокоить.

- Папа, подождите, может быть, она осталась на рубашке, – с порога, очевидно, продолжая прерванный приходом сына диалог, сказала мать. - Вы надевали её на выпускной Пете в школе. Помните? Устала я тогда, могла не посмотреть и бросить в стирку. Тёмка, поди поищи под шкафами в комнатах, пока я бельё просмотрю. Пятилетний Артемка, с радостью ушел исполнять поручение матери, понятное дело, под шкафами можно всегда найти много интересного. Мать грустно прошмыгнула в ванную комнату, где стала озабоченно перерывать постиранное белье.

Сердце колотилось в груди так, что Пете казалось, все его должны услышать и сразу обо всём догадаться. Однако он спокойно разулся, поставил рюкзак у двери, и, почесав щеку на которой уже начал пробиваться первый пушок – признак его возмужания, зашел в гостиную.

Дед, в парадном кителе и начищенных глянцевых сапогах, сгорбившись сидел на табурете, теребя дрожащей рукой лежащий на коленях берет, том самый, потертый, в котором он оканчивал службу, и который он одевал только в самых торжественных случаях. Покрасневшими от слез глазами он смотрел на содержимое раскрытой коробки, лежащей перед ним на столе. Эта коробка - всегда была неотъемлимой частью деда, сколько Петя себя помнил, дед никогда с ней расставался. Часто доставал ее с полки, заботливо протирал пыль, открывал и одну за другой доставал из специальных обитых бархатной тканью ячеек лежащие там сокровища – медали, полученные им в награду на Последней Войне. Историю каждой их них Петя знал назубок. В детстве слушать рассказы деда о сражениях в которых тот принимал участие и о его подвигах, за которые он и был награжден, нравилось ему намного больше всяких сказок. Но, пожалуй, больше этого занимали Петю воспоминания деда о мире, который был до Войны.
Дед надевал их все до одной всякий раз, когда отправлялся на встречи с фронтовиками или на значительные семейные события. Это была его гордость, но, может быть, еще и память – о том, оставленном теперь в прошлом мире..

Увидев внука, дед начал ему пересказывать постигшее его горе. Так мол и так, собрался сегодня на встречу ветеранов, вот, всё приготовил, осталось только ордена надеть.. А погляди, Петя! «За заслуги» - на месте, «За взятие Кремля» - есть, орден Славы тоже. И святого Георгия – вот он. «За оборону Сахалина», две медали «За освобождение Аляски и Флориды» - на месте. А ордена «За отвагу» - нет! Слезы закапали из глаз деда, когда он опять стал перебирать медали… в надежде, вдруг он ее просто не заметил, и она по-прежнему лежит тут среди остальных.

Петя тяжело вздохнул. Нужно говорить.
- Папа, мама… дед, нет ее дома, не ищите.

Сказал – и как в прорубь нырнул. Кровь в висках стучит, вокруг – тишина и темнота, и только понимаешь, что вот он перелом, то самый, когда назад пути нет.

Он вытащил из нагрудного кармана сложенную вчетверо толстую гербованную бумагу и без слов положил ее на стол.

Мать в ужасе вскрикнула, забыв в это мгновение про несчастье с медалью. Отец вскочил на ноги, и даже маленький Темка поняв, что со взрослыми творится что-то не ладное, испуганно съежился на диване во все глаза глядя на старшего брата.

Первым нарушил молчание отец. Он старался казаться спокойным, но дрожащий голос его выдал.
-Почему… зачем ты это сделал? Не спросив у меня и матери, как ты мог?! После того, как.. после того, что случилось …. он не договорил.. воспоминание о старшем сыне, бывшим из первых групп возвращенцев, тяжелым камнем лежали на его совести. Все эти годы он считал, что его гибель – была целиком его виной, не запретил, не удержал, не так воспитал.

- Папа, - деланно бодрым голосом заговорил Петя, Семён… когда он уходил, еще не было специальной техники, экипировки, защищающей от вредного воздействия. Сейчас – она появилась, там – безопасно.. Ну то есть – он помялся, - намного более безопасно, чем было раньше. Но эта экипировка… у них нет денег покупать ее всем добровольцам. И я… поэтому я заложил медаль деда. На эти деньги – я купил экипировку.
Петя обернулся к деду. Он знал, что виноват, что сделал это без его спросу, что это даже – преступление, воровство, но у него не было другого выхода, другой возможности достать денег и войти в команду отправлявшихся на Землю добровольцев.
- Дед, прости меня, там служба идет по пять месяцев, потом нужен перерыв для реабилитации, когда я вернусь – я пойду работать и выкуплю твою медаль.

- Да… черт с ней с медалью.. Петя… - дед всхлипнул, - мальчик, зачем… ты же знаешь, как там опасно..
Дед взял его за руку и сжал в своих старческих слабых руках. Вдруг он улыбнулся. Прямо так, со слезами на глазах. Он смотрел на внука.. на его пробивающуюся щетину, подстриженные ежиком волосы, серые упрямые глаза .. и.. словно увидел себя шестьдесят лет назад, когда он таким же – только что окончившим школу сорванцом, ушел прямо с выпускного бала записываться в ряды армии, сражаться в той войне – последней войне человечества. Изменивший старый мир, а затем - объединившей всех уцелевших под одной только целью – выжить.
Он плакал и улыбался. Радовался вместе с внуком появившейся сейчас надежде – для них всех, восстановить их прежний мир, вернуться туда. О.. если бы и ему можно было сбросить свои годы и пойти туда с ними, добровольцами. Он обнял внука и никак не мог подобрать слов, чтобы сказать ему что-то на прощание.