2
Другую версию гибели моего деда поведали Никушки с рассказа их матери.
Генерал действительно взялся за мемуары, а чтобы заарканить Пегаса (поймать вдохновение) стал прикладываться к рюмке с коньяком. Дальше - больше. В смысле, больше пилось, чем писалось. Подогретая память услужливо вытаскивала из закромов пережитого мгновения величия и побед. И дед был счастлив. А потом скрипел зубами на виновника своего забвения – то бишь, меня.
Предсмертное послание жене и дочери – единственное законченное произведение старого разведчика. Он его много раз перечитывал, исправлял, наконец, распечатал и положил в ящик стола до нужного момента.
Мысль о самоубийстве не раз приходила ему в голову, иногда даже облачалась в слова, но никогда не терзала душу и не доминировала над психикой. Это была мечта о красивом уходе, не более того.
В тот дождливый день дед, сидя в каталке за рабочим столом, затуманенным коньяком сознанием пытался отыскать причину - почему ушёл в отставку генерал-майором, а не на одну звезду повыше. Кто виноват?
Некстати заглянула Машенька:
- Алексей Георгиевич, ты бы не пил так много – у тебя давление.
- А? Что? – парализованный генерал вдруг поднялся из каталки.
- Ой, да ты ходишь! – всплеснула руками молодая жена.
Пожилой супруг не разделил её радости.
- Ещё и стреляю, – выхватил из ящика стола пистолет и бахнул над ухом перепуганной женщины.
Машенька бегом из комнаты. В спину гремел генерал
- Хвори мои не от нервов, а от твоих вертихвосток и хахаля их, Лёшки поганого – будь они трижды прокляты.
Машенька спряталась. Дед ещё пару раз выстрелил в доме – продырявил портреты двойняшек. Потом в саду – неизвестно в кого или во что. И застрелился в беседке. Той самой, где я подсматривал за Никушками.
Рассказ матери перепугал дочек.
- Он проклял нас, Алекс. Что-то должно случиться. Не смейся – и с тобой тоже.
Что с нами могло случиться?
Сестрицы окончили Литературный институт. Копаясь в архивах в поисках материалов для своих будущих поэтично-прозаичных творений, натолкнулись на мысль, что возможно и в их жилах течёт голубая дворянская кровь. Стали изучать родословную предков. Кто-то где-то и когда-то пересекался с известными Шереметевыми, Воронцовыми, Орловыми. Но ближе всех оказались Нарышкины. На этой фамилии сёстры и остановили свой выбор. Ещё бы – ближайшие родственники царского дома Романовых.
|