[santehlit]

Только проговорить успел, «Ярославец» дёрнулся и лёг бортом под волну. Окатило нас с головы до ног.
- Кончай перекур, - рычит боцманюга. – Начинай отжимания.
Искусство постановки якоря несложное – когда он на клюзе, даёшь катеру «малый назад» и отпускаешь стопора. Метров тридцать-сорок цепи травишь, потом – стоп. Якорь должен зацепиться за грунт и держать судно на привязи. Вообще-то длина цепи 70 метров, но если 40 не держат, к чему всю травить – самим же потом выбирать. Можно бросить второй якорь, но боцман боится – запутаются цепи, тогда кранты всему катеру.
В четырнадцатый раз поднимали этот распроклятый якорь, когда Лёха Теслик травмировался. Рукоятку не законтрил, приложился со всей своей хохлацкой силушки, и прилетела она (рукоятка) в подбородок его волевой. Рассекла – ладно не до кости. Боцман в кубрик спустился. Радист Ваня Оленчук кинул боевой пост – рукава засучил, пытался унять кровотечение. Ну а я в гордом одиночестве продолжал бороться со стихией. Крутил шпиль, ловя слабину, а потом отпускал стопора, бросая якорь в пучину. Бросал наудачу, не подрабатывая винтом – потому как разорваться не мог. Скрежетал якорь в клюзе, гремела цепь, а в каюте дрых беспечно сундук (а как ещё назвать долбанного мичманюгу, бросившего катер и экипаж на произвол стихии). Я даже рукоять шпиля ударил о палубу как раз над каютой со всей силы. А боцман пришёл, покачал головой – напрасно ты это, приятель. Рана его, затыканная ватой и стянутая пластырями, всё же кровоточила. Как такого на шпиль? И я один, ловя слабину, наяривал рукояткой.
- Бросай, - сказал боцману и пошёл запускать двигатель.
Кажется, зацепились. Вот тогда сели с Тесликом плечо к плечу отдышаться. Обнял он меня и говорит – мол, нормальный ты парень, Толька, хотел тебя подрючить малость, да, вижу, и без того с нашим Тараканом всем достанется и мало не покажется. Вот такие дела.
Это лишь эпизод нашей боевой службы и флотской дружбы. А сколько их будет ещё? Но давайте всё по порядку.
ПСКа наш носил бортовой номер – 269, а оперативный – 69. Исполнен был из портового буксира проекта 376-У, с красивым серийным названием «Ярославец». По причине своего профессионального предназначения имел огромный винт и малооборотистый двигатель. Да нам и не надо было за кем-то гоняться – наша задача обнаружить цель и доложить погранцам. Ну, а дальше - по обстоятельствам. На вооружении имел двуствольный пулемёт калибра 14,2 мм, РЛС «Донец-2» и штуки три радиостанции. Магнитные компасы и гирокомпас.
По карте и напропалую командиром на нём ходил мичман Беспалов Александр Васильевич, в миру – Таракан. Кличку получил за чёрные усы, торчащие как у Петра 1. Только тому почему-то шли. Начали шёпотом в нашем экипаже – Таракан, мол, Таракан. Сергуха Леонтьев, старшина мотористов ПСКа-68 (второй сторожевик нашего звена), услышал и утром – а был дежурным по рейду – как гаркнет:
- На катерах смирно!
И пошёл, печатая шаг, с докладом к прибывшему мичману Герасименко. Он единственный из всех старшин группы подавал команду для сундука – своего командира. За то и обласкан был.
- Кто на катерах? – спрашивает Николай Николаевич.
- Мичман Тараканов.
- Какой такой мичман Тараканов? Почему не знаю?
Тут Беспалов свою головёшку усатую в люк просовывает.
- Ты что ль Тараканов? – ликует Герасименко.
С того и пошло.
Беспалов отслужил срочную в погранвойсках, потом подучился где-то во Владике и явился мичманом на Ханку. Встречайте героя! Понятно, что солдатское прошлое авторитета ему не добавляло. Да к тому же от природы он был туп, скуп и невезуч. Это субъективное моё утверждение, но жизнь раз за разом доказывало его объективность.