[santehlit]

Он сделал осторожный шаг, не отрывая глаз от кромки камня, за которой в любое мгновение могла показаться антилопа. Мышцы его ноги слегка задрожали от напряжения, когда он шагнул ещё раз.
Шорох языка по камню прекратился. Харка замер неподвижно. Внутри у него всё напряглось, будто притянутая к земле ветка ивы.
Антилопа явно колебалась. Казалось, некое шестое чувство предупреждало её об опасности. Вот сейчас она рванёт с места, подумал Харка и рванулся сам, будто стрела, выпущенная из лука, и ударился в антилопу грудью. Вместе с животным они упали на траву. Но боль в животе на миг скрутила человека, и он упустил добычу. Антилопа на трёх ногах – передняя правая была сломана при падении – скакнула в растерзанные бурей заросли осота. Ворча себе под нос, прижимая руку к животу, Харка пошёл на её запах:
- Ну, куда ты теперь денешься, трёхногая? Уж лучше я тебя съем, чем какой-нибудь облезлый шакал.
Заметив под ногами карий глаз, блестевший в звёздном свете, Харка наклонился и разглядел вздрагивающий розовый нос и редкие серебристые усы. Антилопа поднялась на три ноги и заковыляла прочь. Сломанная нога сделала из стремительного животного беззащитную добычу. Человек, пересиливая адскую боль в животе, поплёлся за коричнево-белым ускользающим пятном. Если антилопа наткнётся на какого-нибудь хищника крупнее волка, Харки её уже будет не отбить.
В неверном свете подступающего утра он заметил, как животное легло. И Харка опустился на четвереньки, отбитое лосиным копытом нутро молило о пощаде – хватит ходить, ляг и замри. Он так и подобрался к своей жертве – в позе шакала. Успел схватить её за хвост и потянуть к себе.
- Попался! – исступленно завопил Харка.
Удар острым копытом в лоб высек из глаз искры и погасил в них свет.
Когда мир создавался, в нём было поровну всего – тепла и холода, света и тьмы, боли и наслаждения…. Сейчас с ним поступают не по-честному, подумал Харка, приходя в себя.
- Хэй! Хэй! – человеческий крик разорвал утреннюю тишину.
Харка открыл глаза и увидел чёрный силуэт на скале спасшей его от наводнения. Человек! Женщина! Старуха! Острый глаз беглеца определил его владельца.
Старуха крутилась на скале, как вертел на огне, размахивала руками и кричала. Над ней кружилось вороньё. Солнце светило от неё, слепило Харке глаза, и рассмотреть лицо как следует он не смог.
Неужели это Смерть, а я в Долине Вечной Охоты, - подумал Харка, глядя на старуху. - Но после смерти человек чувствует себя счастливым, а у него болит живот … и голова. Беглец пощупал лоб – большая шишка, а мог бы череп треснуть. Нет, он живой, и старуха живая, но кто же она такая? Наверное, из племени кочующих охотников. Она поможет мне или добьёт?
- Эй! – Харка махнул рукой. – Ты меня видишь? Эй!
Старуха не видела его и не слышала. Она была занята своим делом – то ли колдовала, то ли пугала ворон, кружившихся над ней большой стаей. Харка с трудом поднялся на ноги и поплёлся к скале.
Старуха, наконец, увидела его – перестав размахивать руками, она обратила на него свой взор. И Харка разглядел - её лицо когда-то, наверное, было красиво: широкие скулы, впалые щёки…. Даже теперь, когда старость высосала из неё сок молодости, в её облике ещё оставался отпечаток женской гордости. И у него возникло чувство, что когда-то он уже её видел. Но кто же она такая?
Харка подошёл к скале, осторожно осматриваясь вокруг - он боялся засады охотников чужого племени. Куда бы он не кинул взгляд, ничего, кроме поваленной и скрученной ураганом травы не было. Похоже, старуха здесь одна.
- Кто ты такая? – спросил он.