[santehlit]

Ещё б теплей в казарме было – не служба, а курорт. Выше плюс одиннадцати температура никогда не поднималась, а в студёные ветреные ночи до семи опускалась. Вода в колодце, если мне не изменяет память – четыре градуса. И где-то близко – в нашей казарме. Каково? С развода придём, батареи облепим – обеда ждём. Потом ужина. Вечерами возле теннисного стола грелись, и в аппендиксе (закуток со спортснарядами). Спать ложились не только в тельниках (позор флоту!), но и в спортивной форме, свитерах, особо мерзшие робу надевать не стеснялись. На одеяле сверху шинель. Разбирали на утепляющие составляющие постели уезжавших на пирс.
Охранять катера, стоявшие во льду, отправлялся наряд из трёх человек, попеременно с каждого катера. Обязательно в него входили мотыли. Они должны не только охранять, но и проверять, как ведёт себя корпус катера, сжатый метровыми льдами. В целях безопасности вдоль ватерлинии долбились приямки. И, конечно, кроме мотылей никто эту работу не делал. Меня, после переезда в отряд, Мишарин определил во внутренний наряд – дневальным. И это было дурным предзнаменованием. Теслик так и сказал:
- Дембеля над тобой расправу готовят.
Сказал и всё. И никакой поддержки – мол, пусть только тронут, я за тебя любому горло порву. И что мне теперь делать? В бега удариться, шкуру спасая?
- Да пусть бьют, - говорю. – Глядишь, и я пару тройку челюстей сломаю. Я упёртый. А кому не сломаю, того на Русский остров отправлю, полоски тельника вдоль живота повернув.
Назначив боцмана ПСКа-68 Мишарина старшиной группы, Кручинин доверил ему ключи от канцелярии. Когда последний сундук покидал казарму, там собирались дембеля. Курили, резались в карты, изредка пили и постоянно строили планы террора над молодёжью. Оказывается, в этом вопросе не было у дембелей единодушия. Оказывается, иные – Сосненко, например – не желали ломать, спаявшуюся за время навигации катерную дружбу ради призрачного удовольствия видеть страх в глазах вчерашнего товарища, а потом и ненависть. Мишарин и сам не был сторонником репрессий – понимал, что без боя, молодёжь заслуженные привилегии не отдаст, а катаклизмов в группе, за которую отвечал перед командирами, не хотел. В то же время годкам желал угодить и избрал меня в жертвы. Рассуждал: одного прессанём, другим - устрашение.
Второгодники логики мыслей Мишарина не знали, но нарастающее напряжение в группе чувствовали и готовились. Самый авторитетный сундук в группе Н. Н. Герасименко умудрился протолкнуть баталерщиком своего боцмана второгодника Ивана Кобелева. Раньше эту должность занимали исключительно дембеля. Двери канцелярии и баталерки супротив, как только в одном помещении начинали кучковаться дембеля, в другую стекалась молодёжь. И это было вызывающе и показушно - будто два штаба двух враждующих армий.
Как только стало ясно, с кого начнут прессинг дембеля, боцман Кобелев стал необычно дружелюбен ко мне. Подойдёт, лапу на плечи:
- Толян, сала хочешь?
Толян хотел.
- Дуй на камбуз за хлебом.
Я сбегаю в солдатскую столовую, выпрошу булку хлеба, пару-тройку луковиц. Сидим втроём-четвером в баталерке, уплетаем сало, Кобелев поучает:
- Ты, Толян, сам не нарывайся, но и не дрейфь никого: один согнётся – всех подомнут. Главное – сдержи первым удар, а потом мы им предъявим.
А мы им могли предъявить, и очень даже. Из двадцати девяти моряков группы дембелей было десять человек. Почти двойное превосходство! Да орлы-то какие! Ваня Кобелев – чемпион группы в одиночном перетягивании каната. Саша Тарасенко, моторист с 68-го, руками рвёт японские синтетические фалы в палец толщиной. Теслик – велосипедист, Лёха Шлыков – штангист. Альгимантас Прано Пакутинскас, кок с 67-го, назвался бывшим «лесным братом» из Литвы. Убью, говорит, глазом не моргну.