Цитата:
Сообщение от Илья Рубинштейн
Поддерживаю позицию Игоря.
И тем не менее - ВСЕХ С ПРАЗДНИКОМ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ!
Последний парад
Брусчатку прессует парад последний,
Последний, нет, не для нас -
Для тех, кому повезло под Ельней,
Когда не рванул фугас…
Осколочным - марш из того из лета
И в небе такая ж синь…
- Прикрой, Алеха. Обходят слева.
- Прикрыл. Всё путём. Аминь…
Брусчатку последний парад прессует,
Играй же, трубач, играй!...
Салют им вечером нарисует
Пароль. Чтобы строго – в рай.
08. 05. 2010
|
Илья, я отлично Вас понимаю. Сегодня предпринимаются всевозможные попытки пересмотреть историю Великой Отечественной.
Для нашей с Игорем страны это особо актуально. Скажем вот эта информация меня очень сильно задела.
http://www.mignews.com.ua/ru/articles/24213.html
Все эти споры вокруг Гитлера и Сталина - из разряда идеологических позиций. Но, как я ответил Игорю, мухи - отдельно, котлеты - отдельно.
Скажем, Сталин. Можно как угодно его ругать, но то, что в атаку шли с именем Сталина - факт.
Борис Слуцкий
***
Генерала легко понять,
если к Сталину он привязан,—
многим Сталину он обязан.
Потому что тюрьму и суму
выносили совсем другие.
И по Сталину ностальгия,
как погоны, к лицу ему.
Довоенный, скажем, майор
в сорок первом или покойник,
или, если выжил, полковник.
Он по лестнице славы пер.
До сих пор он по ней шагает,
в мемуарах своих излагает,
как шагает по ней до сих пор.
Но зато на своем горбу
все четыре военных года
он тащил в любую погоду
и страны и народа судьбу
с двуединым известным кличем.
А из Родины Сталина вычтя,
можно вылететь. Даже в трубу!
Кто остался тогда? Никого.
Всех начальников пересажали.
Немцы шли, давили и жали
на него, на него одного.
Он один, он один. С начала
до конца. И его осеняло
знаменем вождя самого.
Даже и в пятьдесят шестом,
даже после двадцатого съезда
он портрета не снял, и в том
ни его, ни его подъезда
обвинить не могу жильцов,
потому что в конце концов
Сталин был его честь и место.
Впереди только враг. Позади
только Сталин. Только Ставка.
До сих пор закипает в груди,
если вспомнит. И ни отставка,
ни болезни, ни старость, ни пенсия
не мешают; грозною песнею,
сорок первый, звучи, гуди.
Ни Егоров, ни Тухачевский —
впрочем, им обоим поклон,—
только он, бесстрашный и честный,
только он, только он, только он.
Для него же — свободой, благом,
славой, честью, гербом и флагом
Сталин был. Это уж как закон.
Это точно. «И правду эту,—
шепчет он,— никому не отдам».
Не желает отдать поэту.
Не желает отдать вождям.
Пламенем безмолвным пылает,
но отдать никому не желает.
И за это ему — воздам!