Уважаемые общелитовцы.
Наш форум, так уж повелось, аполитичен. Но литератор не может "прятать голову под крыло" от политики. Не секрет, что уже несколько дней обстановка в секторе Газа более чем напряженная. Я далек от провокативных потуг и надеюсь. что обсуждение этой проблемы будет проводиться уважительно и сдержанно, какую бы позицию не занимали оппоненты.
Представляю вашему вниманию статью Андрея Графова в ЖЖ.
http://andrey-grafov.livejournal.com/55307.html?page=2
Евреи и арабы: квартирный вопрос
Удивительное дело: стоит заговорить о ракетных обстрелах Израиля, адепты палестинцев тут же начинают вопить об исторической справедливости. Надо понимать, бомбить базы Хамаса – это не справедливо с т.з. истории, а стрелять в еврейских детей – исторически оправданная мера...
Эта ублюдочная логика не заслуживает серьезной дискуссии. Однако тем, кто действительно хочет разобраться в ситуации, надо понимать: адепты Хамаса, помимо всего прочего, нагло врут. И врут именно в этом самом историческом аспекте, который предполагает, что евреи якобы отсутствовали в Палестине 2 тыс. лет, свалились арабам на голову в 1948 году и отняли у них землю.
Как же обстоит дело на самом деле? Используем полюбившийся нам метод аналогии – и рассмотрим ситуацию с точки зрения квартирного вопроса.
До революции в небольшой, но уютной квартире жила большая дворянская семья – 12 человек. Были они не богаты – особо не шиковали, постоянной прислуги не держали. Так, придет время от времени какой ремесленник или рабочий, поживет временно, сделает работу, да и уйдет восвояси. Кто-то их любил, кто-то не очень, но все знали, что это их квартира, и никому бы в голову не пришло предъявлять на нее права. Жилья-то в городе было предостаточно.
И вдруг – революция. Война, беспорядки, репрессии, голод. По семье крепко ударили: кто-то погиб на фронте, кто-то умер от болезней, нескольких человек арестовали и расстреляли, а оставшиеся уехали к родственникам или на заработки. И вот остался в квартире один-единственный старичок, старенький и больной.
Пришел назначенный новой властью управдом, посмотрел на старичка, сказал: ну хрен с тобой, все равно скоро помрешь. Квартирку национализировали, временно опечатали, да так и оставили. Жилья-то в городе было предостаточно.
Прослышали о том цыгане: дай, думают, поживем там пока. Дед сирый, чего он нам сделает. К тому же бывший буржуазный элемент, значит, рыпаться не будет.
Поселились цыгане в квартире – старичок не возражал. А хоть бы и возражал, что толку? Так они у него только пенсию отнимают, а будет возникать – еще и бить начнут.
Шло время, цыгане сменяли друг друга. Одна семья уходила, другая приходила. Но все исправно отнимали у старичка пенсию. Квартира пришла в упадок: о ремонте никто не заботился, убирать за собой цыганам тоже резона не было – сегодня тут ночуют, завтра в другое место уйдут.
Управдомы тоже менялись: время лихое – то одного посадят, то другого. Но каждый из них знал, что в той квартирке цыгане ночуют, да еще дед живет, из прежних. Может, живет, а может уже и помре.
И вдруг – событие: к старичку сын приехал. Молодой, красивый, сильный, при деньгах. И, что самое главное, принципиальный. Как увидел, что цыгане отца обижают да пенсию отнимать повадились, – сразу по ушам надавал.
Затем к управдому пошел и говорит: так и так, квартирка-то оно конечно государственная, да все ж таки как наша. Да вот и отец мой все это время тут жил. Так что уж имейте в виду, что я с ним тоже поживу покамест, а там посмотрим. Управдом только плечами пожал: охота тебе с цыганами квартировать – на здоровье.
А сын сразу за дело взялся: в квартире прибрался, ремонт организовал, родственников обзвонил – мол, давайте отцу поможем, да и наше родовое гнездо поправим чуток. Цыган он не трогал – не выгонять же людей на улицу, не звери мы все ж таки.
Тут и второй сын приехал. Посмотрел, одобрил: хорошее дело делаете, я к вам с удовольствием в гости буду приезжать. Затем еще кто-то из родни наведался и еще.
Вот тут цыгане и забеспокоились. Поняли, что квартирка из рук уплывает. Пошли к управдому, говорят: мы, это самое, исключительно протестуем против того, чтобы всякий буржуазный класс нашу квартиру заселял. Управдом почесал в затылке и говорит: ну, вообще-то, если по-хорошему, это их квартира… но вы живите, вам-то чего? вас же никто не трогает…
Поняли цыгане, что дело дрянь. Пошли к своему барону – у него был домик по соседству: говорят, так и так. Барон – умный, говорит: надо было раньше квартирку на себя переписывать! Постарайтесь теперь доказать, что вы всегда там жили.
А как доказать? Там сколько таборов ночевало, не упомнишь теперь.
Да очень просто доказать: вот пройди по району, спроси у любого, кто в такой-то квартире живет? Тебе каждый скажет: цыгане. А кто раньше жил? Цыгане. А еще раньше? Цыгане… ну и еще господа какие-то, но это еще когда было.
И началось. Сыновья квартиру ремонтируют, цыгане по району бегают. К отцу родственники приезжают – цыгане тоже три табора в квартиру набили, и кого не спроси – всегда тут жил. Сыновья строят, цыгане саботируют.
Ну ясное дело, начались ссоры. Тут и там цыгане по ушам схлопочут. Но бывает, что и наоборот – подкараулят родственника из новоприбывших, да измочалат как следует. Целый день шум-гам, окрестные жильцы начали жаловаться.
Управдом пришел, посмотрел, говорит: ну давайте как-нибудь договоримся уже? Семья говорит: давайте-давайте, мы только рады будем! Цыганы весь табор подняли, загудели: не о чем тут договариваться, наша квартира и все тут.
И вот такая тут дилемма. Раньше оно бы как? Управдом позвонил бы куда надо, через полчаса приехали бы специалисты – и цыган ликвидировали. Или – семью. А лучше – и тех, и других. Да вот незадача, нынче другие времена, травоядные. Да и с жильем напряженка, какой раньше не было. Квартиры подорожали.
Управдом посмотрел на предмет спора: семь комнат. Четыре комнаты семья уже отремонтировала и поселилась там – цыган не пускает, чтоб не гадили. Три комнаты за цыганами остались. Ну, говорит управдом, так и поделим. На семью четыре комнаты запишем, на вас три. Семья согласилась с радостью. Цыгане отказались – не пойдем на твои компромиссы, начальник, нам вся квартира положена. Управдом пожал плечами и говорит: я запишу, как сказал, а вы сами разбирайтесь.
И вот, когда управдом ушел, кинули цыгане клич на всю округу, собрали толпу огромную и напали на семью. Но сыновья тоже не дураки – подготовились и дали достойный отпор. Всех цыган в районе зашугали, так что никто и рта открыть не смел. И зажили в своих положенных четырех комнатах, в чистоте и довольствии. Цыган по-прежнему не трогали – раз уж управдом отписал им три комнаты, пусть живут. Но должен быть закон и порядок, бардака у себя в квартире мы не потерпим.
Вот так с тех пор они и живут. Семья растет и множится, богатеет и развивается. Цыгане сидят в своих трех комнатах, даже не в состоянии сделать ремонт, но активно плодятся. Тянут из барона деньги – на поддержку в тяжелой ситуации. Тянут из управдома душу: нас угнетают, обижают. Тянут из семьи жилы, постоянно устраивая мелкие и крупные пакости.
На весь город прославилась та квартира. Кто семью поддерживает, а кто цыган. Но мало кто помнит, что семья там жила всегда – и никогда эту квартиру не покидала, а цыгане появились совсем не сразу, да и не те, что нынче. Зато все любят, сидя в своих собственных, приватизированных квартирах, порассуждать за чашкой чая, как важно соседям уживаться друг с другом и как все должно быть разделено по справедливости.