[santehlit]

- Рота подъём! – гаркнул я.
Вовка долго просыпался, потом, кряхтя, сел и стал чесаться.
- Башка болит, - заныл он.
Вообщем, не впечатляющая встреча после трёх лет разлуки – то ли он меня не узнал, то ли не рад совсем.
- Сейчас поправим, - я хлопнул бутылкой водки о стол.
Ухватившись за спинку кровати, Постовалов тяжело поднялся и побрёл к столу, заваленному грязной посудой, пнув по дороге стул.
- Гадюшник долбанный, - проворчал он и по пути ткнул кулаком в спину спящему человеку. – Петруха, лечиться будешь? Подъём!
Сел за стол, дунул в стакан, поставил:
- Наливай.
Я свинтил пробку с бутылки:
- Брат, ты меня узнал?
- Да Толька ты Агарков, - сказал он буднично. – Налевай.
Выпил налитых полстакана, выдохнул:
- Хорошо! А я думал твиндец идёт.
Потом склонился над столом:
- Чибон, чибон, полцарства за чибон!
Я догадался, о чём это он, когда Постовал нашёл и вставил в рот окурок, чиркнул спичкой.
- Вовчара, ты ж не курил! – удивился я, бросив на стол сигарет пачку.
- И не пил, - согласился кореш, но бычок дозобал.
Петруха заскрипел кроватью, поднимаясь:
- Ты помнишь, как вчера пришёл? Как что – ты в двери замок выбил.
Я посмотрел – замок косо висел на двух шурупах.
- Нехрен было запираться.
- Да кто запирался? Мы в карты играли, кричали – сейчас! сейчас! – а ты ждать не стал. И всех разогнал.
- А нехрен…
Бросив бычок в стакан, из которого пил, Вовка вдруг заорал:
- Вставай, Петруха, посуду мой – гости у нас.
Мне вдруг стало нестерпимо жаль Постовалова Вовку, моего соратника боевого по Анапской учебке: таким его не чаял увидеть – грязным, вонючим, небритым.
- Что, брат, случилось? – спросил я, когда Петька ушёл, свернув клеёнку со стола вместе с посудой, а бутылку переставив на подоконник.
- А-а! – Вовка махнул рукой. – Жизнь распропащая. У меня, брат, такое чувство, будто я давно умер, и все смотрят на меня, как на труп и шарахаются, чтоб не воняло под носом. Людей ненавидеть начинаю.
- Дома неприятности? – осторожно предположил я.
Вовка вздохнул, покачал головой и надолго задумался. Ожил, когда появился Петруха с чистой посудой на чистой клеёнке. Хлопнул меня по колену:
- Не падать духом, флот! Мы ещё всем врагам поссым на могилы.
На закуску Петруха пожарил яичницу на электроплитке и сварил кофе в турке. На вид ему было лет тридцать, и между делом я спросил его о Вовке.
- Он сам знает, что делает, - был ответ. – Нянька я ему что ли?
Разлили водку по стаканам, подняли, я вместо тоста: