Яков Есепкин

На смерть Цины

Шестьсот седьмой опус

Преточатся волошки в лугах,
Исцветут золотые рамоны,
И тогда о мирских четвергах
Станут бить кровеимные звоны.

Веротерпцев искать со огнем,
А и мы мировольно горели,
С полевой ли дороги свернем,
Не обминуть сие акварели.

Эти блеклые краски легки,
Полыхать им на вербной аллее,
Мы ж Христосу несли васильки –
Звонов цветик любой тяжелее.

Яков Есепкин

***

Во цвете лет умершей дщери
Из слез надгробье отыскав,
Толкнем притворные мы двери
И тронем Бога за рукав.

Вечор сбиралися здесь гости,
Гремели келихи с вином,
Со рукавов их белы кости
Всё разлетались под окном.

Ты, Василисушка, рукою
Махни и лебеди взлетят,
Наполни брагой колдовскою
Потир – испить они хотят.

И что прислали див успенных
Трапезу с Господом свершать,
В отруть настоев мертвопенных
Неможно яду подмешать.

Держали души мы во аде,
Клеймили желтью их с огнем,
Теперь и в дьявольской осаде
По смерти жаром полоснем.

Высоко ж нети пресвятые,
Мирская точится молва,
И всё ко Господу пустые
Мы воздымаем рукава.

Пошто пустые? Надо тоже
Вином с костями их набить!
Потом взмахнуть с довольной рожей,
Гостей вишнёво окропить!
Пускай возрадуются черти -
В потиры не подмешан яд!
От воскурений дым так светел,
Собаки по небу летят
зелёные! И кто-то строгий,
В надгробье тыча ликом нас,
Погнал до дому босоногих...
Вот нехороший...дикобраз!

Яков Есепкин

***

Мы расстались, но, Боже, доныне
Твои слезы -- к карату карат.
Поклоняясь небесной твердыне,
Звезды смерти неровно горят.

Долго млечная пыль осыпалась
В померанцев полночный букет,
Вот у ангелов ты и осталась,
Как побитый огнем первоцвет.

Ночью он всекупальскою тлеет,
Мертвым юнам дарит благодать,
В небоцарствиях горних алеет,
Здесь не могут одесных предать.

Разве ангелы наши цетрары
Зрели в неге восковий свечных,
Пили с нами хмельные нектары,
Ожидали из странствий земных.

А теперь претрезвели покои,
Царских емин столы не держат,
Вазы севрские розы-левкои
Тлят остьем и в зерцалах дрожат.

Зеркала эти вечностью биты,
Всё ириды мелькают одне,
Где серебро и смерти графиты,
Нощь темней еретички в огне.

Где сейчас наши алые свечки,
Время им возгораться-цвести,
Херувимские кровью сердечки
Обводить и чудесно тлести.

Ставь, братия, холодные вина
И хлебовниц изыски на мел
Скатертей, именитств сердцевина
Днесь для тех очевидна, кто бел.

Зря мешали нам белые сучки,
Мы со Господом лишь говорим,
Левоперстные жалуем ручки,
Хорошо, хорошо ведь горим.

То серебро, о коем пеяли
Херувимы в эдемских садах,
С течной кровию иды ваяли,
Сех фигурники тлятся на льдах.

Знай, мы столько избыли страданий
Ибо к присным цветам вознеслись.
Только после прямых попаданий
На века разрывается высь.

Если можешь ты зреть и сквозь нети,
Муку смертную благослови,
Надо мною созвездия эти,
Словно вечные раны в крови.

Только, после прямых попаданий
Умирает всё, кроме Цины
Отрицание отрицания…
Вот, философы молодцы -
Для всего у них метафизика,
Переходы количества в качество.
Противоположности близкие
Аннигилируют начисто:grust1:

В процессе аннигиляции
Электрон-позитронной пары
Рождаются в основном адроны,
Что вы хотите - естественно!
Полная дезактивация
(жаль старину Боливара!)
И никакого урона! -
Желания кристально девственны,
Мелово, снежно, марлево,
Хлопково, стерильно, знаково!
В рассуждениях лаковых
Вакуума марево...

Всё что я понял – коню кронты
Кто посадил двоих … адронов
Нежной лошадке на спинку – ты?
Или же я? Какой ворона?:confused:

Кто посадил - уже неважно,
Не будем показывать пальцем, к чему?
Суть - кто-то выстрелил! Обезображенный
Труп покатился в колючую тьму
В компанию к многострадальной Цине!)))
Трогательно в песочек ветку глицинии...