|
Яков Есепкин
• «Присутствие в современной литературной России абсолютной легенды и абсолютно же культовой фигуры – Якова Есепкина – неким образом мистического порядка табуирует имя гения для близких к маргинальным крупнейших издательских структур и корпораций. Складывается впечатление, что «ЭКСМО»-«АСТ» и др. панически боятся элементарного сравнительного анализа. В итоге Есепкин первоочередным образом издается за рубежом.» В. Максимов Портреты юдиц в нагорном сумраке Десятый фрагмент Ночь решета серебром тиснит, Мглы аромою душатся Ханны, Фей Аида сумрак ли пьянит, Елеона ль сады недыханны. Хватит, Цинтия, млечности им, Аще Троица, будем жасмины Вить алмазным огнем всеблагим, Лити пламенный воск на емины. И опять набегут к столам тьмы Четверговки с подносами корок, И вскричим: Это, Господе, мы, Вижди нас чрез диаментный морок. Двадцать второй фрагмент Се цветет неотмирный жасмин, Се нагорий лекифы мерцают, Цветом выбить ли течный кармин, Пусть фиады его презерцают. Боги, боги, молчите, одне И любили нас одницы камор, Скорбь утопим в холодном вине, Где лишь червою пишется мрамор. Навия доннам локны, Морфей С воском снов их зефирность алкает, И серебро по лядвиям фей На кровавый паркет истекает. Тридцать шестой фрагмент Пой, Цитера, нисан восславляй, Кущи садов, дарующих розы, В белых граций холодность вселяй, Навевая любовные грезы. Минет век и червицей одной Юровые сады озлатятся, Выбьет цвет их Борей ледяной, Плети мглы на добычу слетятся. Взор Микеля темно премерцал, Славу неб ли пииты стяжают, И осколки червонных зерцал Ид с лекифами вин отражают. Тридцать восьмой фрагмент Внове тускло серебро ведут По хлебам и фарфору менады, Яко дивные пиры грядут, Время цветью свивать колоннады. Елеонских зеленей арма Восточается к небам эфирным, Фьезоланских нимфеток гурма Шелком нас всечарует порфирным. От Эдема нашлют ангелков, Им Господние копья даруют – Жечь в лепнине бегущих волков Над столовьем, где цари пируют. Пятидесятый фрагмент Восточайся, небесный Зефир, Южный сумрак осети ночные Распахнул, благовонный эфир Нам тенета дарит выписные. Ирод-царь помнит эти ль цвета Черноспелых тлеющихся вишен, Сколь одесная кровь излита, Неб амфорник и станет нелишен. Господь-Бог, на вечернем столе Хлеб зерцая о барве солонниц, Преглядит, как в диаментной мгле Нас влачат меж порфирных колонниц. Портреты юдиц за именинными столами Двадцать четвертый фрагмент Се винтажного лета арма, Фаэтона искрят колесницы,Я Дев асийских честная гурма Весела и пеют меловницы. Жар июльских всещедрых столов Ягомостей и граций пленяет, Блеск сусальных златых куполов Именитства легко осеняет. Сны ль увиждим – царевны белы И юдицы о красном замирны, И течет на пустые столы Ядный хмель диаментовой смирны. Тридцать первый фрагмент Зной всеблагостный, дышащий жар Именинных столов, кринолины Гостий бледных, июльский пожар Бутоньерок о хладе малины. Исцветайте, пенаты, цариц Вы достойны томлений и неги, Увивайтесь аромой кориц, Тьмой вишневой, чарующей снеги. Но мирские столовья пусты, Мглы соцвет кровью тусклой обрамен, И виньетно течет на холсты Изумруд с наших басмовых рамен. Тридцать четвертый фрагмент Именины, Господе, волхвы Нам даруют алмазы июля, Ах, еще ль мы одесно живы – Соваянья мелового тюля. Но крушничные гермы стоят Вдоль изоческих милых пенатов, Феи смерти лекифы таят С ядом роз и оцветом гранатов. Иль юдиц хоровод круг стола Винным хмелем златого Токая Услажден, всяка есмь и бела, Кровь теней мертвых царей алкая. Сорок восьмой фрагмент Ночь июльская чары таит И лекифы, опетые царством, Именины -- и кто устоит Пред земным и небесным коварством. На столы вместо амфор златых Собиенные кельхи поставим, Были пиры, а нет всесвятых, Что бодримся еще и лукавим. Виждь, Господе, хотя у цветниц, Роскошь тленья вкусивших, нещадных, Как мы в круге ночных балевниц Мглу пием из лафитников хладных. Пятидесятый фрагмент Лето, лето Господнее, цвесть Не устанут белые менины, Дивный жар их юдицам ли свесть, Именитства у нас, именины. Ах, несите лекифы, волхвы, Мы даров неотмирных и чаем, Благовонные листья травы Нощно в мирру садов обращаем. И когда темных флоксов и роз Хладный яд на ланитах истает, Нам пожалуют царствие Оз, Яко лета Господь не считает. |
Яков Есепкин
• «Обретя художественного гения, русская литература потеряла лицо. Иначе невозможно характеризовать ситуацию с Есепкиным, особенно в прикладном, а не в метафизическом контексте.» Э. Ленская Портреты юдиц в эфирной лепнине Третий фрагмент Свеч бордовых из царствия тьмы Нанесли к столам феи Эреба, Это вечные пиры, се мы Льем диамент на барвие хлеба. Туне одницам глорию петь, Воск хрустальный сбирать для алкеев, Императорам должно успеть, Ныне время шутов и лакеев. Яко мертвых властителей свод Неб зальет мглою течно-порфирной, Выйдут чтицы – холодностью од Гоев славить в лепнине эфирной. Пятый фрагмент Торты чернию снов налиют Антикварные злые богини, И юдицы бесшумно снуют, И десертов не ждут ворогини. Пир, взвивайся, одесно гори, Иль серебро лишь мертвые чают, Где белену алкают цари И всебелые дивы скучают. Протрезвеем от хлада и тьмы, Красным шелком совьются менины В темных башнях царицы Чумы, Восславляя ее именины. Десятый фрагмент Ах, Господе, в нагорных лугах Вновь сияют рамоны златые, Что искать о пустых четвергах, Здесь кадятся ли вои святые. Тускл сумрак у земных алтарей, Дьямент гаснет меж емин и хлеба, Одевает успенных царей Во гниющие мраморы Геба. Нивы будут всенощно тлеесть Под небесной холодною слотой, И тогда мы предстанем как есть – На щитах с желто-черной золотой. Тридцать шестой фрагмент Май всекрасный, чаруйся, гори, Над Эпиром златые морганы Источай и одесно пари, И Флиунту дари балаганы. Выйдут челяди – царей искать, Круг темно и ночные аллеи Немы, станем хотя преалкать Ядный мел, белым красить лилеи. Хоры юдиц в шелках меловых Траур, Ая, блюдут и диеты, И на червных столах пировых Кровью нашей соводят виньеты. Пятидесятый фрагмент Яды антики полнят столы, Хлебы ломкие барвой солонниц Феи ночи оводят, милы Гостьи неб о тенетах колонниц. Ледяные пасхалы затлим, Апронахи червленые снимем, И не мы ли юдиц веселим, Аще цветность эфирную имем. И начинут оне балевать, Халы мазать серебром, в емины Цветь пергамскую нощно сливать, Обводя ею столов кармины. Портреты юдиц за антикварными столами Девятнадцатый фрагмент Мертвых царей легко напоят Чернью вишен аллей фаворитки, Это мрамор, се воски таят Феи неб и цветы маргаритки. Антикварные полнят столы Яства Тийи, емины златые, Иль юдицы опять веселы, Иль всещедры одне лишь святые. Будут свечи гореть и гореть, Будут ночь ягомости лелеять, И царевнам дадут умереть, Чтоб по смерти меж юдиц алеять. Двадцать девятый фрагмент Расточайся, полночная мгла, Хвои терпкой сияй, пирамида, Аще юдиц однех круг стола Вьется шелк, это бал у Аида. Се алмазные веи менин, Се диаменты хлебов порфирных, Ярки звезды теней именин И белых фавориток эфирных. Мускус томных царевен пьянит, Над еминами вечность мерцает, И гостей ночь благая темнит, Кою Геба сама восклицает. Тридцать четвертый фрагмент Ночь серебром еще прелиет Алавастровых кубков цветочность, Фей одарит червицей виньет, Роковая ли суща им точность. Замков темных обсиды крепки И церковные хладны подвалы, К емин чарам найдут ангелки, Будут хищные фурии алы. Внове ль юдицы с куклами спят, Алавастры в истечиях пенных, И Чумы колесницы скрипят О бальзамах царевен успенных. Пятидесятый фрагмент Меж фарфоров пасхалы кадят, Свеч высоких дьяментные течи Льют небесность, из окон следят Их ли гои, белы эти свечи. Глянь, Летисия, хлебы тверды, Чинят ядом всепышные корки, Несть златой и небесной орды, Губят царичей пьяные орки. Станут халы Эйлата черстветь, Юдиц рамена мглой обовьются, И начнет воск свечей багроветь, Яко небесей амфоры бьются. |
Яков Есепкин
• «Победитель не получает ничего. Есепкина не издавали сорок лет, он был легендой модернизма и постмодернизма, андеграундной легендой. Косность отечественной славистики предполагала и предполагает статичность, ограниченную в лучшем случае рамками Серебряного века. Сегодня великого писателя активно издают в России и за рубежом, на его книгах делают состояния, а сам он, увы, остается все в той же андеграундной нише, порою губительно затемненной для взоров массового читателя.» Н. Свешников Портреты юдиц за винтажными декорациями Второй фрагмент Переспелые вишни сиять Не устали, июль кровотечный Их очернит, иль можно стоять За древами: сей мраморник вечный. Стол фиванский и щедр, и богат, Нас менады беленой встречают, Вин лекифы – к агату агат, Солнце звездные гостии чают. И начинут цвета огневеть, И клико угасит старопрамен, Где стекает алмазная цветь С наших цинками выбитых рамен. Одиннадцатый фрагмент Вновь юдицы серебро таят, На лекифах виньетки стирают, И за феями неб восстоят, И тиары белые марают. Апронахи звездами сотлим, Королевские гербы оплавим, Что и нынее жалко юлим, Пред убивцами туне лукавим. Станет Господе, сны балевниц Наблюдая, мечтать об изветном И увидит – меж черных цветниц Мы в серебре биемся виньетном. Двадцать восьмой фрагмент Красят златом всевластия трон Меловницы, еще ль ягомости На закате пеют Киферон И одесны фиванские гости. Ниобея-царица, теней Слез кровавых и стоит веселье, Фивы жалуют лед простыней Воям неб и отравное зелье. Книгу жизни и смерти писать Яко будет Господе, внимая Снам царей, и начинут бросать В нас юдицы язминники мая. Тридцать девятый фрагмент Куклы белые ночью пышней И фривольнее томных гризеток, Их влекут соваянья теней, Им даруют ледовость розеток. Виждь, их, Кирка, в холодном плену Царств Морфея, свиней ли бордовых Обольщать, пусть к чудесному сну Девиц льнут эльфы цитрий медовых. Упоят хороводы виллис Юных принцев и ангельских граций, И под мглой золотою кулис Истлеют миражи декораций. Пятидесятый фрагмент Зной июльский, виньеточный зной, Расточайся, лети над столами, Се тенета юдоли земной, Мы пируем опять с ангелами. Скажет Господе лити вино По начиньям и хлебу менадам, Ах, Господь, мы велики одно, Цветность крови идет колоннадам. И тогда Господь-Бог уследит, Как тлеются в подтеках алмазных Лики наши, как всенощно рдит Их червица истечий образных. Портреты юдиц за маковыми столами Тринадцатый фрагмент За пасхалами красными – тьма, Столам щедрым хватает ли корок, И высоки ж сие терема, И высок диаментовый морок. Ах, царице, гуляй, веселись, В шелк холодный огнем заплетайся, Ах, мгновенье прекрасное, длись, Только с феями пиров считайся. И о чем юным девам рыдать, Мы одно бы цикуту испили, Их Господь наведет – соглядать, Как из нас ангелочков лепили. Сорок первый фрагмент О серебре фамильных аллей, О портальниках дивы стенают, Несть прекраснее их и белей, Лишь оне ли бессмертие знают. Нас ко маковым столам ведут Юны бледные в траурных шелках, Нас родные с хлебницами ждут, Ночь от ночи сидят на иголках. Вижди, вижди под слотою неб Елеонские маки и астры, И эфирный точащийся хлеб, И червленых пиров алавастры. Сорок пятый фрагмент Яко мертвых лишь время щадит, Яко чают гостей статуэтки, Обернемся пурпурой – следит Геба нас и дарует виньетки. Это славные пиры, Аид, Вечный царе, мы все оглашенны К ним давно, золотых аонид Мглой поим, яко те совершенны. Сколь Господе в жасминовый рай Даст найти преалкавшим и млечность, Восстенаем из кущ: умирай, Кто пеял белых граций калечность. Пятидесятый фрагмент Башни темной царицы Чумы Приснобелый язмин увивает, Нас юдицы алкали – се мы, А веселье иным ли бывает. Милых граций к столам позовут, Ядной цветью наполнят амфоры, И решетники ночи сорвут Иды злые и тусклые Оры. Но, Летия, смотри, всебледны Молодые фиады , с корицей Льют белену и мглу в наши сны, Озлаченные мертвой царицей. |
Яков Есепкин
• «Весьма очевиден глобальный кризис всей системы высшего гуманитарного образования, ставшей заложницей ортодоксальности и косности профессуры. Ее нынешняя формация сама воспитана (как и предыдущие) на догмах едва ли не схоластического порядка. Литературный прогресс завершается Серебряным веком, последующие сто лет исчезают во времени. Это интеллектуальная катастрофа для пяти потерянных поколений. Гении масштаба Есепкина становятся недоступными фигурами.» Н. Свешников (из статьи «Ложное покаяние») Портреты юдиц за млечными столами Двадцать первый фрагмент Спи, Никея, чаруйся, Эпир, Тьма уйдет и опять взвеселимся, Грянет царственно благостный пир, Согляди, как пием и белимся. Что и кровь, что скелеты в шкафах, Се вино из подвалов Руана, Пир так пир, лейте, юдицы, ах, Чернь свою на портрет Дориана. Сколь откупорим ночь и к столам Занесут красных амфор и свечек, Мы и будем пеять ангелам, Тлесть во льду херувимских сердечек. Тридцать девятый фрагмент Дама-глория в бледную мглу Небодарственный веер уронит, И подсядут к честному столу Ягомости, их ночь ли хоронит. Мы ль, Циана, вольно пировать Собирались, но пиры иные Здесь текут, будем тьму обрывать С шелка фей, принты весть ледяные. Где вы, маковки рая, одне Хоры юдиц богинь и встречают, И серебро на красном вине Зло гасят, и сумрак источают. Сорок второй фрагмент Тусклой миррою чела цариц Ангелки овели, пировые Источают небесность кориц, Бал взыскуют одесно живые. Под холодным серебром вино Застоялось, менады, сливайте Хмель в амфоры, мы бредим одно, Веселитесь, еще пировайте. Божевольные Цины к столам Яства горние вынесут, мраком Их свивая, чтоб присно юлам Всетризниться за темным араком. Пятидесятый фрагмент Пировые Флиунта восждут Фей небесных, рапсодов эфирных, Се и мы, нас, Господе, блюдут Цари млечные в тогах порфирных. На язмина серебро, на цветь Бледно-желтых и басмовых лилий Выльем кровь, аще нам огневеть, Нам однем пить и мелы вергилий. Станут юдицы нощность алкать, Хлебы мазать остудой карминов, И начнут ангелки соискать Черных вдов под серебром жасминов. Портреты юдиц за троном всевластия Десятый фрагмент Южный сумрак дыханием роз Молодых овевает альтанки, Се бессонное царствие Оз, Се цариц веселят пуританки. Девы юные, грации нив Златоносных, вдыхайте охладу Ночи краткой, чела наклонив, Песнь внемлите – за трелью руладу. Вечность хмелем своим прелиет Сад мечтаний, цветенья купажи, И в холодной багрице виньет На закат вас умчат экипажи. Восемнадцатый фрагмент Именинные щедры столы, Хлебы пышны, розетки ледовы, И менины чудесно белы, И веселые пирствуют вдовы. Темный яд в кубки неб солием, Будут розы всечервные тлиться, Будут юдиц гурмы о своем Красно плакать и снова хмелиться. Пусть Господе на хорах благих Нощно зрит, как пеют ягомости И травятся от вин дорогих Увитые исцветием гости. Двадцать седьмой фрагмент Вишни черные в тортах сладки – Переспелые, зноем литые, Сохваляют июль ангелки, Мглу на хлебы лиют золотые. Именинному пиру хвала, Мы с гиадами днесь пироваем, Блещут яства ночного стола, Их атраментной тьмой покрываем. Так чернеет всеалое, Брут, Млечность глории выбьет золоту, И церковные флоксы вберут Угасания нашего слоту. Сороковой фрагмент Розы майские яд берегут Для июля и августа, Литы, Именин мы ждали, но бегут Девы свеч и мертвы Кармелиты. На атрамент лишь кровь солием, Оды эти не к радости, чаде, Именитства ль – цветет Вифлеем, Кто взалкает о траурном саде. И начнут пламенеть небеса, И Господь, мглою твердь обнимая, Прелиет нам в седые власа Розный дождь неотмирного мая. Пятидесятый фрагмент В лазурите небесный корвет, Мимо ангелей мчат цеппелины, Одотечный атрамент плывет На золоту эдемской малины. Трон всевластия райских цветниц Сень межзвездная тьмой накрывает, Будем слушать еще ль меловниц, Где юдольная чернь пировает. Иль Господе со хоров не зрит Слоту черную, пламень биющий Во скульптурный ночной лазурит, По челам и остиям текущий. |
Яков Есепкин
• «Пророков либо убивают, либо не замечают, полагая, что это есть вытесненное из сознания убийство. Современная маргинальная книгоиздательская система, ориентированная на маргинальный же рынок, естественно, попросту не в состоянии принять в себя такой неформат, как «Космополис архаики» или «Порфирность». Между тем на утилизацию великих шедевров тратятся не меньшие усилия. Итог – перемещение канонического гения в русло западной литературной эстетики.» В. Крайнова Портреты юдиц за чтением и в трауре Тринадцатый фрагмент Несть кифары, одесным столам Хватит немости, пиры, взвивайтесь, Расточайте хвалу ангелам И серебром еще упивайтесь. Эти черные шелки сведут Лона юдиц холодной каймою, Нас губители суе и ждут, Яко днесь пироваем с Чумою. И откупорят ночь вещуны, И рапсоды слезами упьются, Где царевны следят наши сны И фарфорницы млечные бьются. Двадцать девятый фрагмент Совиньон голубой наливай, Антиквар, мы с вакханками плачем И застольный пеем каравай, И тюльпаны церковные прячем. Ах, Лаура, Франческо ли нем, Биты смертью неречной сильфиды, Лишь палаты златые минем, Всех увиждят хотя аониды. Но опять четверговки одне Круг столов требник делят всепирный, Изливая в томительном сне Кровь и воски на мрамор ампирный. Сорок второй фрагмент Пей, Уильям, и смерть не зови, Яко млечные гаснут хоромы, Убежим сумасшедшей любви Одалисок, взыскующих громы. Хвоя будет всетускло гореть, Золотыя макушки чадиться, Положат нам легко умереть В темно-красном и мглой пресладиться. И тогда лишь во трауре Ид На пиры отведут временные – Гладить шелки эфирных сильфид И рамена царей ледяные. Портреты юдиц с амфорами и лекифами Третий фрагмент Нас опять ли чаруют сады Елеонские, бледные девы Золотые сбирают плоды И белят вековые деревы. Литы, Литы, молчите, одне Князи ночи меж комнат ампирных, Скорбь утопим в церковном вине, Много склорби от хлебниц всепирных. Иль Господе зайдет пировать, Фей июльских к столам оглашая, И явятся -- нам хлеб даровать Молитовные Слэйме и Шая. Двенадцатый фрагмент Веи спящих царевен таят Негу жаркую, милые грезы, Над альковами их восстоят Хоры фей, блещут млечные розы. Цвета ль мало в сиянии неб, Их легко раззолачивать гоям, Очерствелый диаментный хлеб Положен хоть бы мертвым изгоям. И во амфоры яды слиты, Белорозные немы камеи, Где овили кольцами щиты Ягомостей нагорные змеи. Двадцать седьмой фрагмент Арманьяки небесных сортов На столах именинных мерцают, Яд лиют изо пламенных ртов Эвмениды и ночь восклицают. Несть лекифы и амфоры тьмы К этим яствам и хлебницам красным, Се Господние чада, се мы— Лишь мгновеньем и грезим прекрасным. Аще вечно молчание неб, Пусть Господе увиждит со хоров Ядной цветью точащийся хлеб За атраментным блеском фарфоров. Сорок третий фрагмент Алавастры полнятся вином, Льют фиады со хмелем белену, Чтоб восщедра на пире земном Чернь была и к шестому колену. Меж скульптурниц холодных венки Золотятся, о флоксах цикады Мглу чаруют, еще ангелки Истемняют нагорные клады. Станет млечная даль огневеть, Фей дурманя вселепием камфор, Мы тогда белорозную цветь Солием из лавастровых амфор. Пятидесятый фрагмент Именины, Господе, парят Замков млечных венцы и лепнины, Нас любовью камены дарят, Се и траурных муз именины. На столы кровь с вином прелием, Удивятся менады хмельные, Будет желтию цвесть Вифлеем, Будут ждать нас в пенатах родные. Изумрудный Твой хмель отшумел, Сонм юдиц ночи брашно алкает, И холодный сиреневый мел По челам нашим темным стекает. |
Яков Есепкин
• «Художественная сила книг андеграундного гения поражает и ошеломляет. Внешняя эстетика письма таит внутренний огонь вселенского накала. Этот мистический огонь порою губителен.» Л. Осипов Портреты юдиц с битыми амфорами Седьмой фрагмент Май одесный, порфировый май, Небы славь и тенета земные, Огневейных камен донимай, Им угодны ль алмазы иные. Эту хладную тусклую цветь, Пламень сей за решетами, течи Бледных лилий кто видел, ответь, Где и вьются наперстные свечи. Меж пасхалов тиснятся оне, В бутоньерках диаментных рдеют, Источаясь во темном огне, И горят, и опять холодеют. Девятнадцатый фрагмент Перманентом юдиц увиют Бледноликие феи, тийяды Им во амфоры нощно слиют Мирру тусклую, горние яды. Это хоры высоких царей, Нас однех чают барвы колонниц, Тьма взнесенна к столпам алтарей, Кровь течется из красных солонниц. Будет Господе яства макать В грозовое серебро и небы, И тогда нам дадут возалкать, Преливая червницу на хлебы. Тридцать первый фрагмент Майский сад, благоденствуй, живись Неотмирной армою сионской, Всеуспенным царевнам явись Хоть в истечьях красы елеонской. Из Никеи ль амфорники шлют К нашим столам одесным фиады, Был укос гостий замковых лют, Днесь иные нас чествуют сады. И пируют владетели сех Тусклых нив, млечно-белых язминов, И горят о жемчужных власех Черных донн течи славских карминов. Тридцать четвертый фрагмент Локны темные белых цариц Обольстят ночи стражей, блистая, На меловые яства кориц Источится арма золотая. Будем в амфоры битые лить Млечность бледных язминов и негу Хладных див, аще туне юлить, Яко мчат их по вечному снегу. Неб цвета со жасмина стекут В мглу камор, где лишь ночи взыскуем И алкаем серебро цикут, И о мертвых царевнах тоскуем. Пятидесятый фрагмент О порталах никейских садов Грозовые кадятся лампады, Носят девы червицу плодов, Их смущают царей эскапады. Се бордовые свечи горят И емины волшебные тают, С диаментами нищих мирят, На пирах герцогини блистают. К цвету мая взалкаем – пылай, Наливайся гранатовой слотой И порфирами ночь устилай Для царевен, собитых золотой. Портреты юдиц с виноградом и лилиями Одиннадцатый фрагмент Апронахи звездами сотлим, Нощно еминой пиры уставят, Яко Ид мы еще веселим, Пусть оне меж богинь и картавят. От нагорных дворцов ли несут Млечно-желтые амфоры, чаде, То лекифы, нас гои пасут О истечном хмельном винограде. Утром челядь найдет замывать Царский мрамор, желтушные стены И, юдольно мелясь, обрывать С ниш барочных златые картены. Девятнадцатый фрагмент Внове розовый сад ангела Искрашают виньетою млечной, Ягомости опять круг стола – Всяк упоен армой неботечной. Сильфы южные, пойте одно Этот май, будем ангелей славить, Лити в келихи мед и вино, Ибо суе пред небом лукавить. Иль увиждим: сад мрачен и пуст, Был он розовый, ныне разорный, И течет на емины со уст Наших воск фиолетово-черный. Тридцать третий фрагмент Мрамор замковых стен расписать Кровью лилий всевелено жрицам, Меж колонниц ампирных плясать Не устанут, внимая царицам. Тьма сгустится и вновь налетят О шелках меловые химеры, Что и юные девы грустят, Их пугают во снах землемеры. Ярок сонм хороводных теней И высока лепнина ампиров, И Цирцея в безумных свиней Обращает владетелей пиров. Сорок второй фрагмент От цветущих капрейских садов Геспериды всенощно хмелеют, Ангелкам золоченых плодов, Тусклых яблок своех не жалеют. Бледно-огненным шелком столы Вновь накрыты, пиют юродные И ядят, и оне веселы, И амфоры опять ледяные. Ах, Господе, из млечности неб Согляди, из вишневых иконниц, Как сливают червицу на хлеб И влачат нас меж темных оконниц. Пятидесятый фрагмент Май портальники выбьет огнем Золотым и червленым, Алкея Внимем голос и к Лете свернем, Пировайте, Эйлат и Никея. Аще юные вдовы не ждут Милых царичей, пейте, рапсоды, Яд веселья, щиты соблюдут Феи неб, преалкавшие оды. Станет чахлою горняя цветь, Лики хмелем ожгут на монетах, Чтоб порталам о мгле багроветь В мертвоогненных черных тенетах. |
Яков Есепкин
• «Астеническое состояние традиционной современной русской литературы давно не удивляет литературоведов и критиков, в равной мере страдающих астеническим синдромом. Этот общий упадок интеллектуальных сил воспринимается как норма. Вытесненная из массового сознания гениальная художественность априори не может проникнуть в его тьму, на страже Церберы. Имя автора «Космополиса архаики» осознанно табуировано литературными эфемеридами.» Г. Белова Портреты юдиц с вишнями и ядом Девятый фрагмент Сколь дворцовые пиры текут И юдицы отраву лелеют, Нас в подвалы Чумы совлекут, Где от ядов оне веселеют. Будут, будут еще увивать Мертвой чернию спящих прелестниц Гои неб и следы замывать Крови их на винтажиях лестниц. Всё ланиты царевен белей, Юн снедает волшебная треба, И несут фавориткам аллей Шали темные феи Эреба. Двадцать пятый фрагмент Иль чудесные балы вспоем, Яко дивная ночь премерцает, Аониды в безумстве своем Любят нас, Геба сех восклицает. Славь хотя бы певцов, Одеон, Разливай золотую отраву, Юн пьяни, коих алчет неон, Потакай их веселому нраву. И к честному столу ниспадут Бледных ангелей смерти лилеи, И молчащим букеты дадут – Из тенет палой вербной аллеи. Тридцать третий фрагмент Испоили никейским вином Бледных царичей, крысы чумные Вновь о хлебах пищат и рядном Свиты чресла юдиц ледяные. Траур носят шаловы, зане Их тоска и веселье снедают, К изголовиям льнут хоть во сне Гробовом и, беснуясь, рыдают. Цветь и мирра со чел истекут, Мрамор темный закроет обсиды Там, где царей меж брамин влекут И успенные реют сильфиды. Пятидесятый фрагмент Боги, боги, сребрите шелка Юных дев, пленниц темного царства Привечайте, лазурь высока, Хватит небам любви и коварства. Яко пиры шумят и гостей Не устанут встречать эвмениды, Из далеких найдем областей – Мглой и вишнями потчуйтесь, Иды. Соваянья их будут чернеть, О власах разлетятся заколки, И начинут во тьме пламенеть Мертвых граций незвездные шелки. Портреты юдиц с воском Пятый фрагмент От коньячного пунша бледны Ворогини и млечные девы, И Снегурочек тьмой ложесны Увиенны, и спят Женевьевы. Лейте хмель в антикварный сумрак, Золотыя менады, рисуйте Неб сангины, тще ль феям арак Налиют, о царевнах пасуйте. Станут лядвия юдиц гореть, Будут миррой чела истекаться, Нам тогда положат умереть, Им – всеприсно о желти икаться. Одиннадцатый фрагмент Вновь откупорим ночь и столы Антикварные щедро уставим, Пусть резвятся младые юлы, Где о вечности мило картавим. Лона белых прелестниц шелков Совиет кисея золотая, Ель горит и чарует альков, Под холодной макушкою тая. Аще юдиц нельзя обмануть, Воском их рамена истекают, Хоть в пиры забежим, чтоб минуть Бестий сех, кои нощность алкают. Двадцать пятый фрагмент В парфюмерных шкатулках менин Тает воск и хрустальные свечи, Ах, бежим ли юдиц именин – Эльфы их совлекут до Унечи. Ночи рамники Иды свели Ядной желтью лилейною, траур Яко носят одно короли, Шляйтесь мимо, хмелейте от аур. Сколь юродным о блестках уснуть Фри дадут, мглой зальются вагины, Мы лишь сможем тогда протянуть Черной нитью царевен сангины. Пятидесятый фрагмент Блекнут ярусы хвои, легки Эльфы темные, дивы белые, Что и хоры, пеют ангелки, Но глушат их обручницы злые. Юдиц пляшущих черной каймой Соведем ли, зане веселятся, Пусть белену алкают с Чумой, О холодных фарфорах мелятся. Ах, гербовники царствий тлеют, Оспой битые перси юнеток, И юдицы меж емин снуют, Воск лия на серебро монеток. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с жасмином и алмазами Седьмой фрагмент Кущи розовых млечных садов Фей эфирных манят и юнеток, Золотых ли им чаять плодов, Яко в барве серебро монеток. Лейте мглу, данаиды, вино Будет крепче нектаров сионских, На широких централах одно Мрамор сеней горит елеонских. Мы явимся к пирам – восплести Нитью розною царей плеяды И меж амфор ея овести, Чтоб всенощно пеяли тийяды. Девятнадцатый фрагмент Ищут юдицы белый жасмин И над всякой горит диадема О черни, совивает кармин Золотые решетки Эдема. Короли в небесех вопиют, Для шутов млечный тлится гербарий, Лишь белену оне и пиют, Холодея от княжеских арий. Ночь тенет расписали мелки И язмин ангела оминают, И всеприсные сени ярки, Под какими царевны стенают. Двадцать восьмой фрагмент Внове пир, внове блещут цвета Колоннад и флиунтские вои Держат хлебы, их кровь излита В кубки мира и ночи сувои. Царствуй, Геба, искать ли вина И емин, и свечей поминальных О чертогах, взыскующих сна И мерцанья темнот вагинальных. Аще бледных пасхалов очесть Фарисеям неможно, при свечах Мы к юдицам явимся как есть – Во диаментно-красных истечах. Сорок второй фрагмент Восславляйся, диаментный хлеб, Май чаруй, насыщай белых граций, Аониды – плавильщицы неб Вновь пеют, их ли слышит Гораций. От язминовых кущ мы белы, Чела наши оне увивают, Царей ждут всещедрые столы, Яко десно цари пировают. Со нагорных дворовий внесут Феи ночи ранеты златые, Ангела никого не спасут, Мнитесь чадом хотя, пресвятые. Пятидесятый фрагмент Воск менады в начинье сольют, Златью темной хлебницы украсят, И царевен огнем превиют, И червовые свечи угасят. Юна всяка небесно жива, Ан мертвецки пьяны ягомости, Оглашенны каменам слова, Ждут царей отравители в гости. И начнут пиры шумно греметь, И червица завьется на хлебах, Чтоб никто днесь не мог и суметь О бессмертии вспомнить и небах. Портреты юдиц за столами в пенатах Пятый фрагмент Первой лунной богине хвалу Воздают меловые юнетки, И садятся к яркому столу, И в начинье бросают монетки. Августовское пиршество неб, Где фиады бледны и княгини, Сим порфирный вседарствует хлеб, Им клико наливают богини. Снов картены парафий темней И жалка слота мраморных лестниц, И одне хороводы теней Шелком чествуют юных прелестниц. Девятнадцатый фрагмент Августовские барвой столы Устилают фиады, вбирайте Их одесность, младые юлы, Темновейных юдиц презирайте. Яко пирствуем, к амфорам несть Хлеб и маки, гешефты златые, Мы еще соявимся как есть, Нас оплачут еще всесвятые. Иль Господе не видит – снуют Хоры юдиц меж князей успенных, И атрамент бессолнечный пьют Из лафитников мраморно-пенных. Тридцать пятый фрагмент Налиются лекифы вином Золотисто-кобальтовым, красным, Внове дарствует ангельским сном Фей Геката, ваяньем прекрасным. Сень Эдема, тенета олив Нас чаруют мелованным глянцем, Жажду пчел и цветов утолив, Мел решетчатым гасят багрянцем. И соидут от хорных лепнин Ягомости с диаментным элем, Чтоб одесный восторг именин Загасить пламенеющим хмелем. Сорок третий фрагмент Снова чад фарисеи зовут К воскотечным еминам обрядным, Яко десно щедрыми слывут, Халы мажут серебром всеядным. Ах, пенаты юдольные, мним Только вас мы, объедков и корок Зачерствелый атрамент ценим, Прелияше жасминовый морок. Кутию соберутся вкушать На обедах шуты площадные, И серебром начнут искушать Их юдицы – от воска хмельные. Пятидесятый фрагмент О мраморных столовьях цветки Августовские нежно темнеют, Снимем нимбов златых ободки – Пусть и ярче еще пламенеют. Иль найдем к винодержным столам, Иль зеницами вкусим емины, Мы угодны хотя ангелам, Цветью этой прелившим кармины. И дадут бойным столпникам неб, Млечным гоям, в рядно совиенным, Тусклой миррой истекшийся хлеб И эфир, чтоб всецвесть убиенным. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в зефирном сумраке Седьмой фрагмент Именитства у томных менин, Славят ангелы их надэфирность, Ах, летучий восторг именин, Кринолинов и шелков зефирность. На фамильных часах майский сон, Юность вечная, райская нега, Озлачают Парис иль Ясон Дев – белее цветущего снега. И о розовых блещет власех Гребней мел истонченней оклада, И под шелками розовниц сех Лядвий белых томится охлада. Девятнадцатый фрагмент Цветь нисана в пурпуре виньет, Разлиется атрамент чудесный, Се пылают смарагды тенет И свивается морок одесный. Толпы шумные, феи цветов, Не урочество ль это благое, Яко царей несут без щитов, Тще рыдать о еллине и гое. Се и мы, се и мы восстоим С бутоньерками ломких жасминов, И пасхалы юдоли таим, Задыхаясь меж темных карминов. Двадцать восьмой фрагмент Полны амфоры ядом хмельным, Изумрудной отравою мая, Вдов чаруют огнем ледяным Ягомости, свечницы взнимая. Фей Господе к нагорным столам Огласил, будет пир их всехрамен, Будет мниться Его ангелам Нощно мраморность лядвий и рамен. Иль дадут воям огненных неб Кубки с темной беленою Литы, Где в пурпурный виньеточный хлеб Кровь и слезы младенцев прелиты. Сорок третий фрагмент Наднебесный атрамент мелков Опочивших царевен белее, Чаровниц сотемняет альков, Нимф прекрасней оне и милее. Выжмем в кубки холодную цветь Алавастровых лилий, зерцайте, Феи неб, вам еще огневеть С георгинами, нощно мерцайте. Иль Господе на смерти косу Заплетет волошковый букетик, Чтоб убойную эту росу Источал всякий мраморный цветик. Пятидесятый фрагмент Чресла граций меловых шелка В бельэтажах легко увивают, Царской оперы столь высока, Нимфы хоры ея закрывают. И цветочные вина фиад Ароматом дивят неботечным, И лилейный огонь колоннад Перманентом чаруется млечным. Ах, и нам темно-огненный эль Феи смерти несут, каравая Бледность ядом гасяше и хмель Изумрудный со усн преливая. Портреты юдиц с лекифами и миррой Восьмой фрагмент Яд в лекифы холодные, цветь С маслом розовым феи сливают, Аще вольно теням огневеть, Где избранники неб пировают. Се, Господе, пиры не Твое, Мглу цветочную пьют ягомости, Навили шелком тьмы остие Идам, се не игральные ль кости. Станут млечные принты вести Белошвейки, закажут араков, И дадут ко столам поднести Гоям имберлэх – черный от маков. Шестнадцатый фрагмент Благодатный нисан, воспевай Сени яркие, хором цветущий, Пусть ломит столы неб каравай, Это огнь, крышу мира плетущий. Соточимся из тягостной мглы, Роз букетники цветом одарим, Внове черные розы белы, Мы ль одесно еще государим. И увидит Господе – вино Кровью чад прелиется невинной, И пылают хлебницы темно В белорозной сени домовинной. Двадцать седьмой фрагмент Суе плакать, Господе, взывать Ко Твоем ангелкам-гувернерам, Так и будемся вновь пировать, Лити пунш на крови милым ёрам. Весел смертник небесный иль гой, Нам юродные бляди устелят Путь лилеями, цели благой Нет одно, тще хламиды и белят. Узришь нас в серной мгле – не тяни, Юдиц шли, яко агнецы лишни, Чтоб смеялись о ветхой терни, Соядя переспелые вишни. Двадцать девятый фрагмент Славь, Белькампо, парафии тьмы, Зла цветы и лафитники неба, Обводи золотые каймы Меж столовий, где царствует Геба. Туне ль ангели нив сорвались Вниз и дале, их Пан обольщает, Аониды вчистую спились, Одеон эту вольность прощает. Лишь владыки одесно и пьют Мглу белен в несомерных цветницах, И червовые розы тлеют О диаментных наших зеницах. Пятидесятый фрагмент Пудрой оспу юдицы сведут, Лбы ветхим перманентом совеют, Хороводы, мелясь, заведут В тьме аллей, тще ль оне багровеют. Плачь, Кармина, лекифы полны Днесь галатским серебром и ядом, Жарко золото – мы холодны, Вдов смешим диаментным нарядом. О царях тост поднимем за сех Шлифовальщиц белены алмазной, И на рдеющих тускло власех Их вскипит хладность мирры образной. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в истечном кармине Четырнадцатый фрагмент Именины, Урания, пой Звездочетов, к балам оглашенных, Им дарит ли великий слепой Одиссею и жен совершенных. Ах, фиады, лелейте шелка Сребровласых небесных гризеток, Хмель пусть бродит, какая тоска Истемнит млечный холод розеток. Пусть юдицы, хотя захмелясь, Огнь жасминовый видят и свечи Именитств, и беленой мелясь, Чернь лиют в белорозные течи. Девятнадцатый фрагмент Сад надежд и мечтаний благих, Мы в альтанках твоех каменеем, Из фарфорниц пием дорогих И молчим, и темно пламенеем. Цвет гранатовый Тийя со неб Расточит, огнь жасминов зерцая, Чтоб цветочный виющийся хлеб Пели девы, юдоль восклицая. Им ли зреть над туманной смугой, Как, виясь, у цариц на помине Эллин мертвый иль мраморный гой Задохнется в истечном кармине. Двадцать четвертый фрагмент Август негою цвети манит Фей ночных и огонь расточает, Кто и был на миру именит, Пусть холодных цариц обольщает. Будут алые розы полоть Сонмы юн, увитые шелками, Руки нежные будут колоть, Оды горние петь с ангелками. И велебные девы рекут, Сколь безвинны убойные чада, И по нашим перстам истекут Алый воск и златая охлада. Тридцать восьмой фрагмент Полн лавастр золоченый вином, Бледны гостии всенощных пиров, Князи ночи о цвете ином, Сами ль мы во тенетах ампиров. Несть богиням лекифы, оне Аще мирру и яды алкают, Перси их на ущербной Луне Смирной тусклых вязниц истекают. Будет Господе хладную цветь Млечной краской сводить, вопияше К ангелам, и начнет огневеть Мгла белен в алавастровой чаше. Пятидесятый фрагмент Вновь скульптурницы ночи белы, Эвмениды в альбомы юнеток Заточают литании мглы, Рифмы яд и серебро монеток. Гости пирствуют шумно, звучат Фей тостовники, хор их не срамен, Ягомости во хмеле кричат, Девы бавятся течностью рамен. Иль очнемся – атрамент плывет, Жжет фарфор блеск мелово-карминный, И лиется вишневый исцвет На диаментный хлеб именинный. Портреты юдиц в кровавом исцвете Второй фрагмент Август пламенный веерам тьмы Нисходящей дарует сиянье, Геспериды внимают холмы И оливы, и яблок ваянье. Перси бледных юнеток в шелках, Золоченых пожаром высоким, Где и цвесть, на каких облаках Феям ангельских неб милооким. Ах, Господе, мы сами темны, Хлеб с вином и эклеры не чаем, И белых фавориток Луны Во кровавый исцвет облачаем. Двенадцатый фрагмент Лейте в келихи воск цветников, Золотые менады, сливайте Пунш на хлебы, небесный альков Благодатен, еще пировайте. Увиют елеонской армой Нас чудесные феи, обедать Зазовут ли и с Гебой самой – Емин щедрых всецарских отведать. Выпьем цветность и мирру, со роз Ягомостям сплетут Моргианы Плети алые, царствия Оз К гоям тьмы насылая морганы. Двадцать восьмой фрагмент Именинников август поит Звездной терпкостью, нежным араком, Всяк чудесен высокий пиит И обвенчан с холодным сумраком. Небовейная Эрса, балуй Агнцев млечных убойной росою, Их серебром пои аллилуй И храни пред лядащей косою. Нет печальней веселости Ид, Виждь – смеются оне и зерцают Нас о красных шелках аонид, И карминовый яд восклицают. Тридцать первый фрагмент От нагорных столов к юровым Феи смерти всещедро хлебницы Неб соносят в усладу живым, О венечье пеют балевницы. С черной мятою кремы взвиты Над пирожными белыми, торты Именинные мглой прелиты, Аще пить – до разрыва аорты. Се юдоль, се ея терема, Цвети роскошь, юнеток влекущей, Где точится гнилая хурма Из виньеточной антики сущей. Пятидесятый фрагмент Пировают в асийских садах Феи неб, весело пировают, О злаченых темнятся плодах, Благолепые вишни срывают. Се, Господь, основные цвета Для успения – желтый и красный, Суе ль тусклая кровь излита, Нам атрамент лишь мнится прекрасный. На пиру нас звали умереть, Днесь червицу алкают святые, И лиется вишневая мреть На истечья емин всезлатые. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в серебре и атраменте Пятый фрагмент Щедрый август нас дарит вином Краснозвездным и млечным араком, Иль всевещим забудемся сном, Ид следя хоть бы мраморным зраком. Что церковные флоксы, от роз Белотечных пьяны мы, Господе, Тридевятое царствие Оз Чад взыскует о славленном годе. Будем емины миррой студить, Будут внове резвиться менины И червовою тушью сводить Кровь отроцев на их именины. Тринадцатый фрагмент Ах, Господнее лето, цари, Изливайся блистаньем жаровен, Мел и пурпур вакханкам дари, Их атрамент с лилеями ровен. Посох зрячий найдем – долог шлях И к мурогам небесной юдоли, Что серебро таить в уголях, Всяк обоженный инок, глаголи. Но алмазные нети пусты, Хлебы черствые кажут святые, И белена течет на холсты, Ядом лилий однех совитые. Двадцать девятый фрагмент Ананасы в шампанском пьянят Эвменид и беспечных гризеток, Яства ночи серебром тиснят Гостьи снов, мусс цедят со розеток. Выльем черный атрамент, хлебов Маки жгут ли нагорий сувои, Пудрят снегом осповницы лбов И гордятся увечьями вои. И зеферники ядно белы, И винтажная тускла портретность, Где лиют на щедрые столы Хоры юдиц мышьячную цветность. Сороковой фрагмент Допием ледяное вино Из всешумных подвалов Никеи, Выше неб мы и были одно, Тосты наши читали алкеи. Суе петь золотые плоды, Аще осень чарует юнеток, Аще барвою течны сады И угашен атрамент монеток. Ах, Господе, мы тихо стоим За раменами ангелей пиров И оплывшие воски таим На манер небозвездных лепиров. Пятидесятый фрагмент Будет розовый сад источать Негу мглы, ночь овеет струями, И сойдем ягомостей встречать, Бледных ангелов неб с копиями. Это, Господе, маковый стол, Хлебы пышные, яства земные, И далек Твой небесный престол, А емины у нас выходные. Иль очнемся – юдицы нести Мертвоспелые розы нам тщатся И серебро ведут по желти, И в каморы всенощно стучатся. Портреты юдиц с жасмином и камелиями Пятый фрагмент Феи Асии, пойте весны Сени белые, их ли оминем, Грозовые морганы темны О нагорье кобальтово-синем. Все к пирам, любят нас ангела, Чинно яства несут мажордомы, Обвиют цветом неб зеркала Слободские богемные домы. На ампирники пурпур ввили Камнетесы под оспой увечий, Где нисана сады и цвели В черном блеске холодных истечий. Четырнадцатый фрагмент Из подвальниц лекифы нести Молодым ли тиадам всевольно, Столы наши горят о желти Золотой, а и мертвым не больно. Яко пир, обвивайся, арма Царствий смерти, круг емин эфирных, Навиенна вдоль чаш сурема, Феи алчут десертов зефирных. Будут, будут еще голосить По царевнам белым юродные, И возвышенный траур носить, И камелии мнить ледяные. Тридцать первый фрагмент Сени мая, пылайте, мелясь Негой вашей, горит и осповник, Девы-розы снуют, веселясь, Бел жасмин и надмирен шиповник. Чудный день, от цветения кущ Белорозных пьянеют фемины, Всяк молчавший сегодня рекущ, Хмелем дивным тиснятся кармины. Пир течет на Волшебной горе, Ягомостей менады встречают, И портреты юдиц в серебре Елеонский дурман источают. Сорок второй фрагмент Миррой темною щедро столы Эвмениды во снах украшают, И юдицы опять веселы, И к бессмертию див оглашают. По серебру афинскому вьют Чернь и негу блюстители пиров, Нас не эти ль юнетки собьют-- В тусклой цвети горящих лепиров. И пылает диаментный хлеб Меж крюшонниц с беленою пенной, Где трапезы всеславит Эреб, Тьму лияше над барвой склепенной. Пятидесятый фрагмент Веселись, шумогласный Эпир, Славь балы, золотая Никея, То ли бал, то ли всенощный пир, Чают дивы кифар и Алкея. Се царевны в жасмине пеют, Хлебы пышные челядь разносит, И юдицы о темном снуют, Их Геката одна лишь выносит. Неб цвета истекутся, юлы Убегут нощных чар бальзаминов, И фиады прельют на столы Кровоцветность лилей и язминов. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с жасмином и маками Шестой фрагмент От нагорных дворцовий святых Нам внесут пировые емины, Травных мало – и хватит златых Яблок Гебы, цедящих кармины. Мертв диамент юдоли, сады Елеонские мглой истекают, Барвой черной овиты плоды, Коих тще эвмениды алкают. Но умолкните, феи весны, Сомолчите, пусть Изы и Ханны Яд лиют в наши темные сны, Где царевны пиров недыханны. Десятый фрагмент Молодой виноград отиснит Золотые лекифы, тийяды Воск прельют, аще Тийя бранит Меловниц, зряше черные яды. Расточайся, арома пиров, Яды стоят любви и коварства, Мертв жасмин о белене юров, Гоев неба венчают на царства. Будут черствые хлебы алеть И Господе, в шелка совиенный, Уберет изумрудную плеть С темной кровью в ларец потаенный. Тринадцатый фрагмент И серебро темнеет, Эпир, Будем цветью мелить апронахи, Узы крови – к лепиру лепир Соведут, чтить их будут монахи. Ах, дурманящий сад лишь белей, Фей жасмин увивает, на хлебный Стол несут из нагорных полей Алый мак, щедр Ефимий велебный. Нас Господе презрит в стороне От рекущих, с маковницей талой, О небесном холодном огне Истекающих цветностью алой. Двадцать второй фрагмент Белый день иль зерцало, следи Это пиршество, Летия, гои Нас презрят со небесной тверди, Аще милы Эдему изгои. Век молчали, а суе молчать, Но смертливые осы парили Над устами, одно ли – вскричать К хорам тьмы, чтоб царей не корили. В пировые убийцы найдут, Враждовать станут фрики домами, Ангела нас тогда и сведут По челам восковыми каймами. Пятидесятый фрагмент И весельем пиит обуян, Франсуа-парикмахер готовит К стрижке локны и царь обезьян Тигров мглы соваяния ловит. Что и шлют нам химеры, следя Тусклых статуй беспечность, Гермина, Вновь пурпурного чает дождя В зное бледном юдоль Таормина. От июльских и мы колоннад Всепьяны, зрим на столах эклеры И алкаем серебро менад, Преславляя ночные галеры. Портреты юдиц с лекифами Семнадцатый фрагмент Под серебром ли горкнет вино, Щедро лей, антиквар, ныне будем Хмель пергамский алкать, на рядно Шелк устелим и млечность избудем. Что юдицы лекифы таят И с еминой цикуту лелеют, Гробы ль мнятся им, сколь восстоят Меж обсид и юродно белеют. Лишь очнемся – зерцают оне, Как по флоксам августа виньэты Лярвы тянут и в бледном огне Тускло наши горят силуэты. Тридцать девятый фрагмент Горы кухонов жарких влекут Пышных див, лэкех манит армою, Всякой юне – алмазный лоскут, Всяка нищей богата сумою. Тяжело целование фей, Превиенных шелками ночными, Насылает химер ли Морфей, Вакх струями ль поит ледяными. Иудейские пиры ярки, Здесь нас любят, Господе, и чают, И со миррой Твое ангелки Царичей убиенных встречают. Сорок третий фрагмент Несть еллинов и гоев, к пирам Оглашенны сионские дивы, Мы ль нагорным угодны дворам, Здесь ли столпники неб юродивы. О порфировых мантиях бдят Ягомостей холеных челяди, Вина молча разносят, следят, Чтоб упились цикутою бляди. Кто еще неотмирен, восстой, Одеон эту мглу созерцает, Преследи, как хрусталь золотой В наших раменах течных мерцает. Пятидесятый фрагмент Красным воском столы оведут Золотыя фиады, пасхалы Там наставят, где нас и не ждут, Где решетники ночи всеалы. О шелках ли юдицы темны, Миррой червною дышат, цветками Чад манят в божевольные сны, Грозных царей зовут ангелками. И, белясь, фарисеи вино С млечным ядом над нами пригубят, И рекут: се успели давно, А по ним лишь архангелы трубят. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с лилиями смерти Девятый фрагмент Озлачает лекифы вино, Млечность вяжет серебром куфоры, В пировых ни светло, ни темно, Моет басмою челядь фарфоры. Суе молвить и суе молчать, Несть губителям вишен тлеенных, Иль ко Господу-Богу вскричать: Что, Господе, не зришь убиенных. Ах, спастись и неможно, красны Свечи Тийи, юдицы алкают Кровь одну и о плаче зурны С наших рамен цвета истекают. Шестнадцатый фрагмент Цвет граната звездами сотлим, Это ль время атраментов палых, Ночь тускнеет, а мы всё мелим Лилий смерти роскошество алых. Будут вечные троны пылать, Усны дев налиются червицей, И одно, и одно – исполать Гоям неб, увитым сукровицей. Ангела на щитах изнесут Нас ко мраморным хорам лилейным, Где уже никого не спасут, Где темно и свечам юбилейным. Тридцать второй фрагмент Лейте, лейте, менады, с вином В куфры тусклые цветь-озолоту, Ягомости ли век об ином Не мечтали и чаяли слоту. Но владык августовская мгла Оповила, се яств именинных Млечный холод над кругом стола, Се путрамент истечий карминных. Будет Господе свой променад Увершать, яко царич велебный, И совидит все тех же менад, Заливающих мраморник хлебный. Тридцать пятый фрагмент Благодержный июль, пламеней, Именитства ль чудеснее пламен, Сонмы див, фемериды теней Восторгают нас млечностью рамен. Се нагорные кельхи с вином, Это мы их пием, не хмелея, Смерть красна и на пире земном, Всяку царичу – к тосту лилея. Иль начинут серебро вести По медовым розеткам гияды, Источимся в убойной желти, Прелия именинные яды. Пятидесятый фрагмент Ветхой цветию август пьянит Одалисок и граций амурных, Их шелками чарует, манит Изваяньями спален гламурных. Именинные щедры столы, Вои неба пиют за калечность, И юдицы опять веселы, Кровь алкают и розную млечность. Яко Господь соглянет в окно Сквозь атраментной барвы истечи, Нас увиждит и хлеб, и вино, И цветочные морные свечи. Портреты юдиц с мраморными бутонами Седьмой фрагмент Огнь бутонов ярких сотемним, Аще розы лишь жгут и печалят, Мы, царице, бессмертие мним, Нас ли одники неба прехвалят. Но точится из мраморных ран Гвоздевое серебро, фиады Тще лекифы тиснят, Дориан От портретниц бежит в анфилады. Залиет красносельский бетон Фей столовья и хлеб, и емины, Где бутон выжигает бутон, Свеч и роз оплавляя кармины. Семнадцатый фрагмент Сад летучий, ночной вертоград Белых фей к цветникам насылает, Зелен, Господе, сей виноград, А чудесно и ярко пылает. Одеон ли еще холодней Черно-мраморных крымских альтанок, Вновь бегут херсонесских огней Тени роз на шелках пуританок. Иль опять ягомости хмельны И над Эрсой манерно смеются, И зерцают юдольные сны, И в смарагдовых каморах бьются. Тридцать третий фрагмент Август чернь преливает с дерев, Гесперид соблазняет плодами, Льет остуду на рамена дев, Балевницам грозит холодами. Что опять Женевьевы темны, Яко немы уста Николая, Граций лядвия, юн ложесны Кисти ангельской чают, пылая. Хор скульптурников мела белей, Мы очнуться, Господе, не смеем, Лишь во мгле царскосельских аллей Юродиво кричим и немеем. Сорок шестой фрагмент Аще должно серебру темнеть, Аще тусклы ночные камеи, Будем с розами неб пламенеть, Лит чураясь и вин Саломеи. Веселы фаворитки теней, Изумрудные хлебы, емины Пирований, истечья огней Их пьянят, яко Грасса жасмины. Им надзвездные гостии Ор, Коих ядная выбила треба, Солиют в огнетечный фарфор Золотую цикуту Эреба. Пятидесятый фрагмент Августовская ночь цветников Золотые решета чарует, Королевен всемлечный альков Ядно-огненным шелком дарует. Птицы райские в стекла палат Суе клювами хищными бьются, Тускл Вифлеем, призрачен Эйлат, С кем и цвесть феи неб остаютчя. Ах, мы сами, Господе, тлеем За миражными волнами Леты, Где серебром ночной Вифлеем Осыпает царей силуэты. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с падшими ангелами Третий фрагмент Дарствуй нивам, Эйрена, златой Урожая триумф, пусть осети Наполняются хлебом, свитой Блеском август пылает о цвети. Станем лотосы темные жать, Где валькирии бледные манки, Станут мертвых царей ублажать Прелюбившие яд нимфоманки. Но богемные феи тусклы И амфорные чаши бездонны, И молчат в ожиданьи хвалы Падших ангелов черные донны. Одиннадцатый фрагмент Тусклый август холодный багрец Источает, меж емин чудесных Вьется мускус и нега корец, Это ль требники гостий одесных. И зайдем к червотечным столам, Нас ли юдицы ждут, восклицая Сны любви, как благим ангелам Пить серебро, их усны зерцая. И вакханки о темных шелках Яд цветочный, солитый изгоям, Поднесут на белых рушниках Царь-девицам и мраморным гоям. Тридцать седьмой фрагмент Навивают власа Женевьев Перманентом и цветью менады, За виньетой сумрачных дерев Грозовые встают колоннады. Иль опять на пустые столы Будет млечный фарфор уставляться, Лэкех темен, лекифы целы, Что блядям в агонии валяться. Диким хмелем опушки садов Исцвели, нимф губители чают, И с корзинами битых плодов Нас эфирные феи встречают. Сороковой фрагмент Щедрый август, одесно пылай, Мы велебности жар не избыли, Ядной цветью мурог устилай, Феи смерти ея и любили. Выльем кровь на златые столы, Буде мирру цветочную гасит Хор юдиц и оне всебелы, Кто еще мел палатный докрасит. К плети льнет изумрудная плеть, Виноград напоится туманом, И начнут остия их тлееть, Прелиясь черноцветным дурманом. Пятидесятый фрагмент Темной слотой фамильных аллей Золотых ягомостей овеет, Аще лики их мела белей, Яко славская ночь огневеет. Позовут к всенебесным пирам Искалеченных царей и воев, Хватит крови нагорным дворам-- Нас ли мчат вдоль алмазных сувоев. Иль Господе меж пляшущих фей И оцветников тьмы несомерных Зрит столовье, где плачет Морфей В черном круге юдиц эфемерных. Портреты юдиц с розами и вишнями Четвертый фрагмент Вновь цветущий июль холодит Статуэтки прелестниц точеных, Красным элем поит Афродит, Жжет менин ядом хал золоченых. Выйдет Господе в розовый сад Трели слушать нагорных соловок, Воскричим ли к Нему – с нами Ад, Каждый наш закровавлен оловок. И надзвездные ангелы, мреть Битых куфоров хмелем всеплавя, Чела наши дадут отереть Феям небесей, пиршества славя. Четырнадцатый фрагмент Бледным принтом лекифы тиснят Меловницы и желтью доводят, Аще Иды легко нас тризнят, Пусть хмелятся, еще хороводят. Мы ли в Риме июльском, столы Атраментные ждут млечных гостий, Пир неславен иль юдицы злы, Дразнят челядь восковием остий. Шелком их навертят гробовым, Торты с вишнями пламенным кремом Облекут, чтоб всемниться живым, Сотаясь за Ромулом и Ремом. Двадцать шестой фрагмент Всецветущий июль, пламеней, Бледных юн совивай озолотой, Ветходержное царство теней Небодарствуй эдемскою слотой. Будет Господе розовый хор Ангелков научать молитовным Одам лета и пильницы Ор Хлебом неб ссеребрятся тостовным. Именитств наших вечен престол, Днесь лиют изумрудные течи Алавастры на пламенный стол И каждят белорозные свечи. Сорок третий фрагмент Это дивная ночь цветников, Мы бежали из царства Гемеры, Серебрят институтки альков, Свеч бегут золотые химеры. Легковесный Француз отхлебнул Мало яду, ему ль подносили Кубок с бледной цикутой, уснул Александр, Литы чтоб не бесили. Где Марина и Анна, и Юз, Все на паперти неба рыдают, И властители траурных Муз Нищету их гурмы соглядают. Пятидесятый фрагмент Оспой биты ли чела царей, Ах, фиады, еще пировайте, Грозный мрамор сугатных дверей Истонченной желтицей свивайте. Позовут ягомости кутить Белых див, одалисок-прелестниц, И начнут винный морок святить, Бить амфоры у замковых лестниц. Иль очнемся – колонны темны, Ирод-царе над вишнями плачет И клянет божевольные сны, И кровавую емину прячет. |
Яков Есепкин
• Из книги «Архаика» Хождения Четвертая глава Шумишь о чем, летейская волна, Поешь ли, плачешь, Сузские ворота С печалью вспоминаешь, холодна Печаль твоя, холодного и счета Достойна слава, мир ей и хвала, Блуждающие звезды вдохновенья Сияют над юдолью, тяжела Сиянность их, сколь нет и дуновенья Теперь во тьме небесной ветерка, Зачем тревожить времени тенета, Есть вечность иль покой, лети, строка, Синоним безнадежности поэта Горение ночное, ах, обман, Обман лишь есть, а истине служенье Не более, чем призрачный туман, Умов нестойких вечное броженье Смешит и хор небесный, и толпы Колпачников на ярусниках ада, Смотри, печаль моя, горят столпы Одне во мглах, еще мирского сада Жасмин мы не избыли, нам и сны Кошмарные лишь снятся, и чаруют Нас демоны, сладкая песнь волны Звучит в ушах, бессмертие даруют Альфийские ли вершники, пустых Теней эдемских темные миражи, А в деле нет подвижников святых, И вот летят всемимо экипажи, Квадриги неб, каретницы богов, Глорийные пустые колесницы, Нельзя гореть, не минув четвергов, Еще упоевают слух синицы, Ложь иль обман и это, не смотри На небы и на землю, туне виды Сии певцов манили, спят цари И видят ночь, больные аониды Печалью завлекают нас туда, Где волны по две мчат, бегут, вонзаясь В гранит Невы ль, горит, горит Звезда, Мы с ней летим, колпачники, лобзаясь И плача, нам вверяют сны веков, Над крышей мира черм аляповатых Влекут в погибель Фриды без платков Младенцев душат – прочь от бесноватых. Давно в сумраке призрачном и лес Всенощный Циминийский, и чертоги, Манили нас какими, легок вес Земных иллюзий, суе, боги, боги, Искать следы гармонии мирской, О славе грезить, ложно уповая На некое кровительство, покой Мы честно заслужили, моровая Нас язва не брала, но кончен путь Героев, удостоившихся адской Холодной мести, символы и суть Растаяли во мраке леса, блядской Мистерии возвышенный финал, Благим уготованный черемами, Уже далече, всякий столпник знал Покой и свет, а ныне теремами Иными очарован, сколь покой Один сейчас предписан и по смерти Мы свет уже не видели, такой Пусть будет жизнь иная, опер черти Барочных сокрушат ли потолки, Мы это не узнаем, но горели В миру мы очевидно, бредники Лихие миновали, акварели Свое на нет свели и течной мгле Оставили, Гамлет, земле -- земное, Сейчас еще копаются в угле Искатели архивов, основное Занятье их – надежды сокрушать И юношей вести к пустому, целей Достойных мало, истинно решать Не может всяк живущий, азазелей Колпаки и хламиды высоки, А прочее сокрыто мглою, Лета Несет корветы наши и в куски Разбившиеся грезы, фиолета Мы ране и не видели, от стен Мраморных присно веяло армою Чудесной, а итог земных картен Всегда печален был, какой чумою Упоевали этих палачей, Сугатностью равенствующих аду, Они вершили судьбы, мелочей Одесным не прощают, яду, яду, Смеясь, и подают хоть на пирах, Не стоит вспоминать мирские требы, Мы нынее во ангельских мирах, Гостим легко, ночуем ли у Гебы, Казалось бы, давно избыть пора Хождения, оставить упованья На промысел небесный, мишура Вся эта речь, лишенная вниманья Толпы, беги, летейская волна, Неси в иные дали силуэты Отравленных звездами, времена, Реку опять, иные, днесь поэты Забыли слово горнее и неб Высокую порфирность, смысла мало Дано им априори, виждь, Эреб, Сколь все они смешны, им славы жало И вовсе рты закрыло, немость их Печальнее иного, но внушает Пустое снова глория, мирских Они достойны замков, искушает Всегда пустым небесность, низких сфер Капканы есть ко небам дополненье, Где истина и слава, Агасфер Ответит вопрошавшим, но гоненье Свое имеет прочие, среда Мирская златоустов не приемлет, Кто истинно мог речь, беги, сюда Нет входа говорящим, небо внемлет Пророкам и не может вынесть сех Молчащих тяжело речеголосцев, Звездами их чарует о власех, А после убивает, знаменосцев Порфирных всех позвездно извели Еще до нашей эры, спи, Геката, Мы кровь свою засим и пролили, Чтоб видеть мглу эдемского заката, Урочно ль угол зрения смещен, А видима одна лишь крыша мира Иллюзий, Вертер плачущий смешон, Гремят пиры и несть иного пира, Какой нам был явлен, во очесах Горит, горит истленный сад, юдоли Жасмины мы всезрим, на небесах Подобных нет цветов, молчи, глаголи, Нет счастия и там, нет ничего Страшнее вечных странствий и хождений, И сумрак леса дарит волшебство Скитающимся пленникам видений. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в желти и серебре Тридцать седьмой фрагмент Чернь ланиты юдиц ссеребрит, Шелк совьет гробовыми каймами, Будут помнить веселье харит Неб владыки, меняясь домами. Это блеск неотмирных торжеств, Это пиры царевен успенных, Суе Иды чаруют божеств Изваянья мглой амфор всепенных. Слави, ночь, бледных рыцарей тьмы, Их серебри чела грозовые На балах у царицы Чумы, Где оне лишь одесно живые. Сорок третий фрагмент Молодые вакханки пьяны И царевны от пунша червонны, Шелком веются юн ложесны, Сколь и в хмеле оне благовонны. Оведем червотечной канвой Эти ломкие тени, их млечность, Кто еще всеодесно живой, Пей хотя бы за нашу калечность. Хлебы вынесут Идам – блюсти Нищету, ядом торты сочинят, И востлится их шелк о желти, Яко царственной мглою не принят. Пятидесятый фрагмент Оды к радости пойте, гонцы Млечных царствий, владыки земные, Колоннады легки и торцы, Но парафии ждут нас иные. Мы харитам сейчас отдарим Неб цвета, сколь бессмертие знают, Где шумят Византея и Рим, Где одницы камор восстенают. И спустимся в подвалы Чумы С ледяными свечами за ядом, Устрашая блюстителей тьмы Гробовым червотусклым нарядом. Портреты юдиц с черными розами и смирной Двадцать первый фрагмент Черных роз лепестки обовьют Нощно рамена белых прелестниц, Вновь алмазные донны снуют Меж винтовия мраморных лестниц. Несть келихи из темных обсид, Аще юдиц к пирам огласили, Мы любимцы были аонид, Нас однех на щитах выносили. Ах, Господе, за шумным столом, Источая холодные смирны, Согляди, как во цвете былом Рдеют князи – тихи и надмирны. Тридцатый фрагмент Властелинам садов зазывать К темным хорам лишь граций несмелых И урочно, еще пировать Хоть бы с тенями кукол всебелых. Иль чудесны шкатулки менин, Царств Парфянских арома в них тает, Вновь июль славит дни именин, Сколь над мглою одесность витает. И кадильницы тьмой превиют Ягомости о халах медовых, И злаченые пудры собьют Феи черные с брошенок вдовых. Тридцать девятый фрагмент Из подвалов лекифы с вином И серебром внесут юродные, Ах, Француз, мы пеем об ином, Наши музы давно выходные. Туне скорбные амфоры чтят Одопевцы небес и алкеи, Феи смерти за нами летят, Мы сейчас в бледных кущах Никеи. Иль юдицы богами рекут Суе мертвых, иль суе пьянеют, Где нагорные пиры текут И амфоры меж яств пламенеют. Сорок четвертый фрагмент Бледно-розовой пудрой чела Майских граций нимфеи оводят, У юдиц толока весела, Сколь беспечно оне хороводят. Выльем мирру из веек пустых На столы, яд владыкам нацедим, Бойтесь денно убитых святых, Мы лишь тусклою цветностью бредим. Станет Господе лекэх макать В куфры пышные с розною слотой, И дадут нам хотя преалкать Кровь цветов, сомраченных золотой. Пятидесятый фрагмент Цвет всемлечный граната пылать Будет нощно, из царства Морфея Нам жасмины внесут, исполать Волнам снов, их двоит Идофея. Ирод-царь, Ирод-царь, это мы Вновь зашли к обвитым колоннадам, Елеонские тусклы холмы, Налиют яд цветочный менадам. Очаруются вершники сном Золотым, кисеею червонной – И увидят лекифы с вином, Чуть подернутым тьмой благовонной. |
Яков Есепкин
• Из книги «Архаика» Перстень Часть десятая. Искушение Белькампо Pro memory, еще лафитник вина Тирольские удерживает, мрак Огонь сиих таит и сердцевина, Мерцающая в обруче, лишь знак, Урочество, откупорим бутылку Заветную, веселие гоня, Не мы ль эдемских садов шестикрылку Влекли к свечам взыскующим, огня Посланница небес не узнавала, Сгорая вместе с нимбом, Фигаро И вовсе чужд героям, карнавала Такого сторонись, беги, хитро Диавол нас по смерти искушает, А в жизни провидение вело И вывело к погибели, внушает Инверсии всегда она, число Грозит и отвлекает от Гекаты, Столов ее и емин с ядом, где Теперь златоголосцы, где раскаты Веселия и смеха, по среде Певцы, мы ль сих веселье преложили, Быть может, разве горние уста Бессмертие поют, наворожили Нам смерть райские трели, красота Есть признак несомненный обольщенья Сверкающего Ада, обольстить Легко скитальца жалкого, вращенья Не выдержит он в круге первом, прыть Летучих азазелей, злая резвость Садовников тартарских такова, Что Вакх и Бомарше начнут за трезвость С Рабле сражаться, истина мертва Давно в вине бытийном, а злодейский Бокал нам всё подносят, аонид Рыдания боюсь – изрек еврейский Дрожащий вольный каменщик, но Жид На то и Вечным звался иль зовется, Чтоб темных искушать печалью сфер, Стоярусником хоров, сердце рвется, Терпи, терпи, а, впрочем, Агасфер Сам, жертву бытия изображая, В искусстве не достиг аркадий, сон Его рождает чудищ, урожая Античного не чаял Аполлон, Засим прервал искусства нить живую, Гомер позвал на ярусы толпу, Возбранно это действо, мировую Историю сменили, шантропу Из адов или миргородских щелей, Крыжовником чарующих наяд, Поставили к мортирам, азазелей Ее возглавить кликнули, не яд, Не жало белены отца Гамлета Достигло, битый антикой глагол Сам вечность убивает, на поэта Не стоит обижаться, дискобол Какой-нибудь из вечности фиванской Значительнее Сартра, если брать В расчет Афины с Римом, гефсиманской Лампаде поздно жечься, умирать Учили все благих, метаморфозы Одни определяют бытие, Ars longa, vita brevis, ныне розы Горят в садах эдемских и копье Из царского глядит пустого зрака, И рои искусителей темны, Дают земле земное, от арака И пунша мы с Давыдовом дружны, Составь ранжир холодный и котурны Спокойно убери – один в один Равны все будут низостью, мы урны Истлевшие хотя бы чтим, годин Великих ждать смешно, урок античный Окончен, есть блестящие умы, Но тускл ума светильник, атлетичный Слепец пылает в зелени, а мы Вотще на сон и вина уповаем, Нельзя очнуться в рае, тщетен путь Героев, завершивших путь, скрываем Пустое, перед кем сейчас блеснуть Умом, образованьем, зри хламиды, Сигнала жди, не вольны уберечь Скитальцы очарованные виды И косную мертвеющую речь, Одесное молчание возможно, Виньеточность сумрачного письма Всех, может, усмирит, но односложно Письмо такое, горе от ума Есть благость, тще за нами посылали Пифии леворуких палачей, Кто в Ад спускался, знает, где пылали Невинники, их розовых свечей Еще велик пожар, лети, голубка, Была ль ты шестикрылой, крыс бежать И можно, до отравленного кубка Успел поэт уста свои разжать Свинцу навстречу, этими скорбями Немало удивленный, и вопрос: Зачем несходен ангел с голубями, Досель ответа ждет, смертливых ос, Увы, мы уберечься не потщились, Лиомпы тени ищут белых див, Печальниц арамейских, совершились Все казни, торжествующий наив Муары украшает и стеллажи, Сиреневый наркотик веселит Соцветья поколений, эпатажи В минувшем, кораблю пристать велит Не Пушкин – Азраил, темнее нощи Творения, какие хоть зерно Жемчужное таят, искусства мощи Зовут не к поклонению, темно Грядущее и пусто, дщери Савской Царицы променады завершат, Заглянут к Таиах в глуши моравской, Нас ангелы кровительства лишат, Иные ли горят во персти кровы, Мы дале повлачимся, время зреть Иное, розы черные суровы, С сиими легче жить, чем умереть, Фаянсы терпкость любят, пыл трюфельный, Бессмертия арому, на муар Пред ними лишь виньетки лягут, цельный Готов узор, августа будуар Наполнен червной терпкостью пьянящей, Пусть Борхес просит сладкое, картен Уже не перепишешь, на щемящей Мы ноте исчезаем, ото стен Барочных и от замочного ромба Ложатся тени ломкие, Мельмот Уходит первым, Лете мало тромба Глорийного, мы чезнем все: и мот Вселенский и земной тирсодержитель, Сребристый крепок обруч, никогда Отсюда не всплывают, душ обитель Глубоко замурована, вода Горит меж губ червовых, Прозерпина Молчанию училась у волны, Витийствовать уставшей, огнь кармина Загробного тяжел, обручены Герои и скитальцы с небесами, В зерцалах отраженными, перстней Сих мервообручальных очесами Следим теченье внове и теней Магических не пробуем тревожить, За Радклиф устремилась их чреда, Вот Майринк, мрачный Мэтьюрин, умножить Несложно хор подводный, невода Кто выберет и третьей ли рукою, Рукою левой тьмы иль выбирать Их суе вовсе, Йозеф, пред какою Не всё ль равно палитрой умирать. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в сусальном золоте Двадцать девятый фрагмент Золотых ли царевен травить Иды вновь собрались о каморах, Фей антоновкой будем живить При седых звездочетах и Орах. Ветхим пурпуром тьмы налием Антикварные битые кубки, Пой обручниц стола, Вифлеем, Ныне все и успенны голубки. Ах, Чума, это время земных Страшных пиров, эфирной их неги – С барвой фижм и шелков ледяных, Красным принтом чарующих снеги. Сорок первый фрагмент И серебро тускнеет, Аид, Вновь решетники ночи замирны, Сумасшедших бежим аонид В красном воске и течиве смирны. Эти томные веи, шелка Бледных юдиц и гробов мрачнее, Их ли поступь небесно легка, Их дыханье ль Чумы холоднее. Мир не вспомнит, фиады уйдут На иные пиры и этажи, И обручницы нам раздадут С шелком неб черных лилий винтажи. Пятидесятый фрагмент Хвойный морок червонный престол Царства снов овиет – соявятся Гости неб и подсядут за стол, И веселию фей удивятся. Иокаста-царица, Колон Тень розариев суе лелеет, Косы юн серебрит Аквилон, Всяка днесь ни о чем не жалеет. И чаруются дивы лишь тьмой Иль огнями, легко навитые Хором их, пировая с Чумой И макушки следя золотые. Портреты юдиц с черными розами Третий фрагмент Всевеликих музык наведут Ягомости к престолам одесным, Сени Асии гоев ли ждут, Исполать небам этим чудесным. Льет серебро Геката, столам Тесно в хоромах царских, лепнины Их горят, докучая юлам, Туалет увершают менины. И откупорим днесь погребных Вин бочонки нетечные, Ая, Чтоб хотя меж карминов иных Восстенать, розы с Ид сорывая. Десятый фрагмент Май виньеточный, май золотой, Источайся аромой благою, С негой дивною, барвой литой Шли миражи еллину и гою. От язминовых пламенных кущ К столам донн цари носят емины, И сумрачный Аид всемогущ, И его неботечны кармины. Елеонский ли сад обелит Черных вдов, наше терние мнящих, Где серебром холодным прелит Мел ваяний, юнеток манящих. Тридцать пятый фрагмент Иль ампирники ночи белы, Иль Вифлеема звезды блистают, Накрывайте щедрые столы, Ныне с мглою цариц сочетают. То не песах ли, горы емин Вдоль эйлатских фарфоров теснятся, Мак на имберлэх сладок, а тмин, Яко мед, коим халы темнятся. И домашние вина сладки, Ярче сады лепнины портальной, И в руцех ангелочков мелки Налиенны червицей хрустальной. Сорок третий фрагмент Неб жасмин увиет пурпура, Будет май цвет сиреневый плавить, От нагорного выйдем двора – Царствий маковых гермы всеславить. Но иные, иные столпы Огневеют, алмазные течи Млечность ночи лиют на толпы, Нам дарят червотечные свечи. И не хватит царям золотым Бойных смертников, ангельских воев, Мы тогда над огнем совитым Преявимся из млечных сувоев. Пятидесятый фрагмент Прелиют данаиды сумрак На емины и хлебы златые, Чуден стол, шардоне и арак, И клико – все армой увитые. Юных граций к столам наведут, Парфюмерниц-менин и хористок, Ныне их гувернеры блюдут Фрейлин хоров и чар аферисток. Оглянемся: витые каймы Вдоль фарфора из платин мерцают, Ночь горит о цветении тьмы И бессмертье шуты восклицают. • Яков Есепкин поздравляет своих читателей с Новым годом. |
Яков Есепкин
• Из книги «Архаика» Марс Из главы «Эпилог на небесах» Читатель милый, внемли: времена Иные чью-то юность искушают, Груба земная будущность, она В грядущее манит, провозглашают Губители судеб святое, им Лепечущие Парки вторят, Лета, Меж тем, готова чрез Ерусалим Приять, холодной тьмою грани цвета Спокойно угасить и заплести Хоть косы мертвоимные с венками И розами совместно, им цвести Одно в парафьях смерти, плыть веками По волнам, никуда не исчезать, Аркадиями грезить, уплывая Лишь в хроносе бессонном и лобзать Воды одной патину: вековая Тоска созвучна шелесту сему, Цветы имеют душу, сколь мертвы мы, Они мечтают, смертников письму Божественному учат, херувимы На это закрывают вежды, Рай Кто видел, понимает, наущенье Не боле, чем обман, еще взирай Хотя на ады темные, вращенье Земное гробит слог, пиит любой, Влюбленный в речь свою, лишь для насмешки Творит, зане соблазна жертва, сбой Гармонии всесущ, какие пешки В ферзей на небах любят обращать, Спросить кого, но слог земной сиречен, Трехсложники мертвы, когда вращать Устанут мир, окажется увечен Гомер и всякий зрящий, речь пуста, Порфирные тезаурусы лживы, Но в мире есть прекрасные места, Во снах мы созерцаем их, а живы Цветы одни, розариев пьяней Нагорий божедревка разве, в цвете И пурпуре меж ангельских теней Плывут мирские розы, на корвете Небесном зрят их странники, в каком Теперь они пространстве, если точность Урании присуща и влеком К парафиям не всуе мир, урочность Кошмарных снов о вечности ясна, Вселенная – миражное пространство, Иллюзия из морочного сна, Смотри, бегут чрез смертное убранство Уродливые крысы, нам ли их В шелках сребристорозовых и неге Весенней представляли, дорогих Царевичей в сиреневом ли снеге Невесты ожидали, Хронос, где Чудесные грезетки, нимфы сада Портального, горящие везде Пред нами взоры нежные, из Ада Какого сих прелестниц засылать Картавый Люцифер не поленился, Одно весне ушедшей исполать, Нам в саде виноградник белый мнился, Нам тризнился летучий виноград, Розарии в плетении жемчужном, Сирены пели там, сей вертоград Был нам дарован свыше, на окружном Ристалищном ограннике блистал И сумрак ювенильный, небо пело Само, Зефир чарующий листал Сиреневые шаты, где успело Всё это, где волнистые зубцы Кустарников маньчжурских, росчерк бледный Столпов душистых, тронные венцы Пылающей акации, победный Огонь земного сна, ужели он Был дикому разору предназначен, Темней гробницы ветхой Геликон, Лишь нощь горит, давно переиначен Земного бытия скупой уклад, В Элизиуме спит Семирамида, За Федрой мчит амур, из анфилад Сочится зелень морная, хламида К хламиде голубой влечет скелет Не отрока, так бренного владыки, Нас юности лишили, морок лет Дарит ли утешенье, сребролики Сегодня сонмы ангельские, нам Их благостное небо посылает Вокупе с адоносцами и к снам Склоняет вновь, тенетами пылает Над вечною весенней целиной, Над вечною весною, нет возврата – Не нужно, разве юности одной Не хватит убиенным, Герострата Зови, Творитель зла, его свече Из Ада и долженствует поставить Отточие на саде, мы в парче Горящей гробовой стоим, лукавить Пред этими вратами не смешно ль, Пусть отроки всебелые иные Резвятся здесь, белее нас уголь, Смотри и вижди раны теменные, Не Марс алкал победы и войны, Есть области зарайские, оттуда, Оттуда легионы адов, сны Готовят в тех квадратах, амплитуда Смещений их в пространстве неясна, Когда оно по сути иллюзорно, А Хронос пьян убойно ль, мертв, от сна Вселенского темны мы станем, зорно Пространственное небо, пусть сочтут Мерцающие хоры звездочеты, Мы сами в перстах свечки держим, Брут Горит пред отраженьем каждым: кто ты; Ах, пурпура не может и во тьме Быть много, кровь маскировать лишь красным Достойно, если пиры о Чуме Грядут, еще мы зрением всеясным Уголья мировые оглядим, Бежали крысы мерзкие, но течи Кровавые не минули, следим За ними ль, за царевнами, сих плечи Вздымаются и дышат, и горят, Что судороги плача – смертной дрожи Внимают девы, светлые, корят Весну, портальный сумрак, внове схожи С отравленными крысами, бегут, Карминные теряя перманенты, Развеивая пудру, стерегут Царевичей убойных, прячут ленты За спинами траурные, в свиней Бордовых превращаются, кармяных И роются в могильниках, до дней Подсудных им не ангелей румяных, Но мальчиков кровавых зреть, позвал Иных теперь Аваддо к пированью, Бубонною чумой упоевал Демон земное присно, волхвованью Не время ныне, крысы разнесли Чуму, а мы воссядем за стольницы Пустые и миражные, земли Не минуть, сколь райские колесницы Горят, пусть Вакх несет пурпурный хлеб И трюфели ко винам, угощенья Достанет для героики и треб, Для проклятых и мертвых, золоченья Такого мы не жаждали, свинец В висках оно убойный сокрывает, Нести сюда алмазный мой венец, Вторю, весны по смерти не бывает, Нет сил ее смотреть из царских врат, Где мессы звон всенощный благоложен, Где лотосы терзают, аромат Роскошный их и тонкий невозможен. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц в Эпире Двадцать первый фрагмент Ядный шелк обовьет рамена Гостий пиров, гадалок склепенных, Несть пророков, благих имена Как учить меж начиний злопенных. Что и плакальщиц неб оглашать К требе дней, ледяные пасхалы Всё мрачнее, царей воскрешать Суе ныне, их терния алы. И одесно юдицам сеим Пир алкать, где легко бронзовеем В черных снах мы и еле стоим, И от холода ночи трезвеем. Сорок третий фрагмент Торты с ядом урочно взбивать Околдованным феям столовым, Нас хариты манят пировать, Мглу ведя по серветкам лиловым. Нощность пей, юн честная гурма, Балы эти к утру завершатся, Хлебоимна царица Чума, Гостьи ночи ее и страшатся. Злотоскливо ж веселие Ид, Силуэтами полн бестиарий, И немеют уста аонид От царевен чарующих арий. Пятидесятый фрагмент Ирод-царь, хороши у менад Вишни черные с воском и ядом, Се и мы близ твоех колоннад – Темных фей удивляем нарядом. Нас Вифания тще и ждала, Сны лишь чают блюстители пира, Насадят ли еще круг стола Гостий мертвых благого Эпира. И юдольно хотя пировай, Слави юн, утомленных диетой, Аще ныне тлеет каравай Под всекрасной со чернью виньетой. Портреты юдиц у менад Восьмой фрагмент По серебру всетонкому цветь Нив эдемских менады свивают, Лепо замкам ночным багроветь, Кровь темна, где князья пировают. Из холодных обсид сонесли Дивный воск именин меловницы, Яды антики пьют короли, Тускло пышные блещут хлебницы. Иль очнемся – юдицы гудят, Кирку халами с маком прельщая, И затечные вишни ядят, И белятся, дурман источая. Одиннадцатый фрагмент Сень Пергама ль овеют армой, Золотые найдутся менады Пировать с шумогласной Чумой, Совершать круг нея променады. Нас коварные дщери блюдут, Феи смерти над нами шаманят, Вечных гоев пенаты не ждут, Царство Оз тени лилий дурманят. Выйдет Господе в ночь цветников, Упиется венечной лепниной – И презрит меж скульптур ангелков, Очарованных мертвой равниной. Тридцать первый фрагмент От глинтвейна ль юдицы пьяны, Черных роз ароматы вдыхают, Фаворитки аллей и Луны Дышат мглою, о нас воздыхают. Очеса их серебро таят, Налиенны кровавой смугою, Что, Господе, оне восстоят Под алтарницей неб всеблагою. Хмель с менад винодержных собьют Ангелки и узрят ягомости, Как барочные вдовы снуют, Набежавшие к царичам в гости. Сорок второй фрагмент Кирка зелье готовит, пора Свиньям вспомнить о тайнах монеток, Аониды коварством пера Золотого чаруют юнеток. Но смертливые осы темны, Лишь молчание нам и прощают, Божевольные даруют сны Феи ночи и рай обещают. Пой, Иосифе, тусклую вязь Славских каверов, нитью червленой Утвердивших надмирную связь Волн летейских с беленой рифленой. Пятидесятый фрагмент Майский день в торжестве колоннад Снова ль нас от нагорий поманит, И явимся к веселью менад, Царе снов пусть юнеток дурманит. За серебром лишь крепче вино, Шелк ужасен о персях Аделей – Рек пиит, ах, взвивайтесь равно Феи неб меж сухих асфоделей. Будет Господе тени цветов Драгоценных, ваянья ночные Убелять, мы из тлеющих ртов Исторгнем слоги од ледяные. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин • Из книги «Архаика» Пир Алекто Четырнадцатый фрагмент пира От смерти вряд ли Йорик претерпел, Певцов ночных Гекаты отраженья, Призраки за восьмой стольницей, пел Художник всякий глорию ей, жженья Порой и адской серности, увы, В тенетах славы значить не умея, Что праздновать в себе мокрицу, вы, Времен иных скитальцы, Птолемея Сумевшие, быть может, оценить Учёный подвиг, маску ретрограда Унёс в могилу он, а хоронить Идеи любит Клио, маскерада Тогда ей и не нужно (сей чудак Достиг великой мудрости и тайны Покров чуть совредил, когда чердак Вселенский есть иллюзия, случайны Всегда такие вспышки, гений -- раб Судьбы фавора, знание земное Его определяет фатум, слаб Творец любой, величие иное Имеет столь же выспренний посыл, Несть истин многих, гений и злодейство, Заметим, врать не даст Мафусаил, Прекрасно и совместны, лицедейство Доступно всем, а нравственный закон Внутри, не Кант один бывал сей тезой Астрийской ввергнут в смуту, Геликон Хранит благие тени, их аскезой Корить возможно ангелов, так вот, Не гений за порочность отвечает, Равенствует ли Бродского кивот Божнице – речь кому, творец лишь чает Прозрения для всех, в орбитах цель Следит, а на Земле ничем он боле От нас неотличим, раба ужель Судьёй назначить верно, в чистом поле Гуляют души, знанием своим Способные утешить и развеять Морок сомнений вечных, только им Положен свет, алмазы нощно сеять Лишь им дано, убийц и жертв делить Какой-нибудь линейкою иною Пусть пробуют камены, обелить Нельзя морочность душ, за временною Поспешностью оставим это, две, Четыре, сорок истин и теорий Нулям равны, у Данта в голове Пожар тушили музы, крематорий Бессмертия нам явлен, разве блеск Его, поймут ли мученики, ложен, Комедии божественной бурлеск На ярусник сиреневый положен Искусства, парадоксы дружат здесь С обманом возвышающим и только, Учений и теорий нет, завесь Их скатертью, останется насколько Безсмертие в миру, ещё вопрос, Точней, ещё загадка, Дау милый, Зане душою темною возрос, Легко изрек печальный и унылый Последний мадригал: мы объяснить Сегодня можем то, что пониманью Доступно быть не может, миру ль нить Доверит Ариадна, тще вниманью И муз, и тонких граций доверять, По держит всё ещё с амонтильядо Лафитник, нить ли, здравие терять Ума, равно тщете вселенской, Прадо, Холодный Эрмитаж и Лувр пустой Вберут алмазный пепел, эстетичность Одна скрывает смысл, символ простой, Пророка выдает аутентичность, Но лучшее небесное письмо До нас не доходило, мрамр чернильный Всегда в осадке был, певцам трюмо Свиней являло, сумрак ювенильный Окутывал пиитов, их уста. Печати родовые замыкали, Ничтожество сим имя, но чиста Символика имен самих, алкали Владетели величья и взамен Хорической небесности вечерий Им дали благость черствую, камен Ужасно попечительство, Тиверий, Калигула, Нерон и Азраил, Собравшись, не сумеют эти узы Порвать, Адонис нежное любил Цветенье, но фамильные союзы С восторженною лёгкостью в руин Зломраморную крошку обращают Ещё пред Апокалипсисом, сплин Бодлер цветами зла поил, вещают Нам присно аониды о конце Времен и поколений, им урочно Иллюзии варьировать, в торце Любого камелота – дело прочно – Струится разве кровь, а Птолемей Был всуе упомянут, но ошибка Его надмирных стоит месс, посмей Её тиражить будущность, улыбка Давно могла б Фортуне изменить, Бессонный хор светил есть иллюзорный Провал, загробный мраморник, тризнить Им суе, мир воистину обзорный Весь зиждется в орбите всеземной, Мы видим иллюзорное пространство, Закон внутри и небо надо мной: Иммануил ошибся, постоянство Такое астрологии темней, Урания пусть вверенные числа Учёным демонстрирует (за ней Не станет, мы не ведаем их смысла); И вот, певцов ночных призрачный хор, Стольницу под восьмою цифрой зряши, Расселся незаметно и амфор Чудесных, расположенных вкруг чаши С порфировым тисненьем, в мгле сквозной Мог тусклое увидеть совершенство, Изящные лафитники луной В плетенье освещались, верховенство Манер великосветских, дорогих Теней сердцам истерзанным традиций Щадило вежды многих, у других Веселье умножало, бледнолицый Гамлет сидел меж Плавтом и хмельной Медеей, те соседствовали чинно С Овидием и Фабером; одной Картины этой виденье повинно, Возможно, в сем: из пурпура и мглы, Сквозь морные летучие гримёрки Зерцально проникая и столы, Алекто оказалась близ восьмёрки. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц за красными столами Девятнадцатый фрагмент Тушь асийская с вей сотечет На шкатулки менин всеэфирных, Пой Уранию, царь Звездочет, Пой и бейся о камнях ампирных. Яко лона царевен темны И белы томных лядвий кантовки, Мы воидем в их млечные сны, Тще ли нас обольщали плутовки. Днесь горят чела звездною мглой, Днесь и дивы пиров темновейны, Где заколота вечность иглой И меж усн истекают рейнвейны. Тридцать третий фрагмент Юнам дивным еще розоветь, Мускус терпкий взвивать, искушаться Блеском пиров, хрустальную цветь Их гасить, на безумства решаться. Нощный хлад ко еминам внесем И флиунтские звезды, и снежность, Веселящимся гостиям сем Шелк червонный содарим и нежность. Будут мглу феи бледные пить, Станут прятать с отравой иголки, И позволят блядям искупить Кровь невинниц, прелитую в шелки. Пятидесятый фрагмент Мертвым златом венечье лепнин Феи ночи и тьмы изукрасят, Парфюмерных шкатулок менин Дивный огнь и арому угасят. Шумно гои присядут к столу, Яко еминой щедро ломятся, Возносить станут небам хвалу, Спи, юдоль, пусть и эти кормятся. И начинут юдицы алкать Сладкий мед и белены чумные, Миррой темною зло истекать И чела наши петь ледяные. Портреты юдиц на балах у Эреба Одиннадцатый фрагмент На пиры ли честные спешим, Здесь балюют юдицы, Эребе, Упоим их и участь решим Бледных юн, оглашенных ко требе. Дивны песни меловниц, оне Песен мертвых Сирен всеволшебней, И влекут, и тоскуют, зане Хладны пологи басмовых гребней. Ах, мгновенье одесное, длись – Это пир о сангинах червонных, Где с блядями царевны слились И в тенетах пеют благовонных. Двадцать восьмой фрагмент Внове плачет Циана, Аид Персефоны ли стоит, но, боги, Мускус вейте на томных сильфид Одеянья, златите чертоги. Кто еще нас и будет алкать, Яко девы успенны белые, Им хотели века потакать, Но балюют вновь юдицы злые. Так оне черный яд прелиют И асийские шелки снимают, Что рапсоды немые поют И щиты с мертвой цветью взнимают. Пятидесятый фрагмент Чела нежных царевен белы, Шелк эфирный сугатнее бязи, И юдицы еще веселы, И опоены ядами князи. Мертвой чернью шелка ли увить Див пеющих, танцующих фриков, И нельзя их всетайно убить, Чтоб не слышать замученных криков. Тушь сольется, огнь бледных ланит Дорог станет небесным Элладам, И Царь-колокол в ночь презвонит – Боле некого чаять гиадам. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц на балах-маскарадах Двадцать пятый фрагмент Хвои красной тенета манят Золотых королевен успенных, Аониды ль бессмертие мнят – Яд лиют из амфор червопенных. Ах, одесны Сирен голоса, Их чудесней лишь неба молчанье, Сколь учили пеять небеса Мертвых фей, им держать обещанье. Тусклой кровию Иды ведут На серветках червленых узоры, И юнеток обручницы ждут, Млечный холод лия во призоры. Сорок первый фрагмент Медальоны с власами цариц Феи неба вседарствуют гоям, Льется кровь меж асийских кориц, Подают хлеб и смирну изгоям. Боле некому истинно речь, Несть цимесы дьяментные Леде, Мы и сами лишь волны, сиречь Тени их в угасающем следе. На пирах бледных юдиц молчим И церковные флоксы лелеем, А когда о желти прекричим – Содрогнутся Эйлат и Вифлеем. Пятидесятый фрагмент Черных вдов ли зовут балевать О шелках устроители пиров, А и что мертвым гоям скрывать, Из каких и являться Эпиров. Ломки, Синтия, мраморы тьмы, Пара статуй – не мы ль, отрезвеем От пеянья царицы Чумы -- И уснем, и тенета развеем. Фрики бледные смерти не лгут, Маскерад явен алому тлену, И у нас за раменами жгут Соваяния вдовиц белену. Портреты юдиц на пирах во время Чумы Тридцать седьмой фрагмент Свечи красные гои затлят, Медальоны юдицы сонимут И ланиты принцесс отбелят, Аще мел и урочество имут. Шелк червленый овеял столы, Иль атраментом гасятся тлены, Вдовы черные сколь веселы, Им несут кубки темной белены. Это пир у царицы Чумы, Это амфоры с воском и ядом, Кои ждут статуэток из тьмы – Увиенных меловым нарядом. Сорок третий фрагмент У царицы Чумы высоки Неотмирные башни и хоры, Здесь ли ныне пеют ангелки И шелками чаруются Оры. Иль спустимся в подвалы ея, Где бочонки с вином остывают, Лей, Дионис, чрез амфор края Монтильядо, зане пировают. Ночь юдицы алкают, им яд Взбитых сливок и тортов милее, И серебрятся шали гияд, Уходящих по лунной аллее. Пятидесятый фрагмент Изведут белых граций, к столам Антикварным усадят обедать, Сколь немолчно пеять ангелам, Царских яств сим и должно отведать. Карнавальные маски темны У юдиц, превивающих шелки, Ах, мертвецки ли Иды пьяны – Тянут фанты, роняют заколки. Станут им данаиды сливать Мел белен, кровь младенцев на хлебы, Мы начинем тогда пировать С ягомостями в небесях Гебы. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц на пирах Второй фрагмент Пой, Урания, дивам хвалу, Совиенным во звездные шелки, Оглашай юных граций к столу, Им дари ледяные заколки. Будут пиры одесно греметь, Будут юдицы мела белее, Яко туне о хорах неметь, Всяка яд пусть каждит на лилее. Ах, одне ли царевны и пьют Из флиунтских начиний рейнвейны, Где отраву нам щедро лиют, Где архангелы снов темновейны. Четырнадцатый фрагмент Мглой и шелком увьются пиров Золотые богини и сникнут, И тогда ко серебру шаров Соваянья ночные приникнут. Нас еще ль дивы млечные ждут, Нас еще ли обручницы чают, И каймою червонной ведут Лядвий морок и томно скучают. Сколь юдицы от черных шелков Захмелеют, в дьяментные течи Кровь лия, мы звездами альков Их востлим и всетемные свечи. Сороковой фрагмент Вновь гиады отраву таят И серебро в начинье мешают, Торты вишнями чинят, слоят Ядом их и пиры оглашают. Нитью чермной обвесть ли столы, Елей остия шелком загробным Исплести ль, юдиц хоры милы, Гостей жалуют смехом утробным. Траур их веселей именин, Боги, боги, хотя бы узрите, Как темнятся оне средь менин И во черном пеют лазурите. Портреты юдиц с алавастром и цветками Двадцать пятый фрагмент Фиолетовый купол претмим Цветом ночи, гранатовой слотой, Плачь и смейся, юродивый мим, Внемли ночь под небесной золотой. Май арому свою расточит, Золотые менады воспрянут Ото сна, их поднять ли на щит, Яко литии млечные грянут. Иль юдицы опять набегут С хлебом тлеющим в морочный хором – Петь отроцев, каких оболгут, Сотемняясь за ангельским хором. Сорок второй фрагмент Шелк сугатный пасхалов огни Изукрасят, виденья ночные Преявятся во ядной терни, Ледяные оне, ледяные. Утром челядь отмоет столы, Вновь емины златые наставит К алавастрам, что юдицы злы, Всяка с желтым цветком и лукавит. Ах, пируйте, пируйте одно, Тьму цедя о еллине и гое, Под холодным серебром вино Изливая в начинье благое. Пятидесятый фрагмент Лепестки черных роз для цариц В меловое начинье собросим, Пышен стол от летящих кориц, Мы ль эфирность у неба воспросим. Пей с живыми, царица Чума, Бал твой красен и ломкие хлебы Овивает златая арма, Коей дышат лишь ангели Гебы. Из подвальников яды внесут, Битых амфор хрустальные течи Премерцают и царей спасут – Мелом гасящих темные свечи. • Дорогие читатели! Произведения Якова ЕСЕПКИНА изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с беленой и темными кубками Тридцать первый фрагмент На червленых серветках тлеют Золотыя и красные свечи, Внове ангели тихо пеют И хористки лишаются речи. Это мы премолчим, это мы, Яко шумно юдицы алкают, И в решетах царицы Чумы Жгут белену, о тортах икают. Шелк менады вознимут слегка, Обнажая лишь течива хладной Всеотравленной мглы и шелка Ид каймой соводя червоядной. Сорок третий фрагмент Хлебы черствые в снах преломим, Кровью шелки юдиц оторочим, Всяк скиталец звездами томим, Феи, вейтесь, мы ль юность порочим. Будут литии ангелы петь, Аще мелос божественный слышат, Иль во трауре Идам успеть, Суе темною млечностью дышат. Ах, тогда и подсядем к столам, За какими еще юродные Молча ждут нас и яд ангелам Возлиют на хлеба ледяные. Пятидесятый фрагмент Пой, царица Чума, веселись, Яко лона юнеток увечны, Отемняйся и дивно белись, Кратки сны, а хождения вечны. Славим пир этот, славим, зане Темны бреги иные, смеются Иды грузные пусть во огне И начиния млечные бьются. Девы-лилии присно ль таят Кубки с черной отравой, мерцая В бледном шелке, и нас ли поят Щедро ею, огонь созерцая. Портреты юдиц с вишневыми амфорами Двадцать первый фрагмент Золотою виньетой письма Георгины сведем и лилеи, Яко бал, им всеправит Чума, Разговляются Ханы и Леи. Меж начиний и емин темны Лишь пасхалы, совитые ядной Тусклой цветию, вещие сны Полны каморной мглой неоглядной. Иды, Иды, миазмы сие Вам дарят ли вишневую млечность, Преливая на шелк и остье Из фарфорников неб червотечность. Тридцать четвертый фрагмент Из Никеи ко шумным столам Яства дивные феи ночные Поднесут в укоризну юлам, О шелках пьющим тьмы ледяные. Разлетайтесь, корицы, сама Клитемнестра блаженствует с нами, Ядом томная дышит гурма – Все измучены вещими снами. Что и траур по царям носить, Снимут юдицы ночи вуали И начнут внове зло голосить Меж теней, где вечор пировали. Пятидесятый фрагмент Звездной млечностью дышит Морфей, Соберутся одно ягомости, И к столам наведут белых фей, Будут помнить их царские гости. Гряни, пир отходной, веселы Аще фурии, пусть каменеют, Мы и сами ль мелово белы, Где амфорники юдиц темнеют. Цветом ветхих гранатов оне Прелиются, червленой отравой, И с лилеями блещут во сне Под лавастровой хладной оправой. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с диадемами и вином Тридцать восьмой фрагмент Феи тьмы, от июльских лепнин Убегая, теряют балетки, Это наших восторг именин, Сон альковный, где млечны старлетки. Се этерии цвета и мглы, Се небес всеюдольная сводность, Вновь ломятся честные столы, Ночь цветов преливает холодность. Будут флоксы арму восточать У юродных вдовиц на помине, И тогда мы начинем кричать, Задыхаясь в небесном кармине. Сорок пятый фрагмент Оглашенные вина к столам Вносят млечные феи Эдема, Мы ль беспечным угодны юлам, Всяку ночи мертвит диадема. Ах, пылай, красноелочный снег, Расточайтесь, златые корицы, Бриллиантовых чают лишь нег Иудейские злые царицы. Юн белых презлатая арма Увлечет ли в объятия Лаур, Сотемненных виньетой письма, Яд лиющих из мускусных аур. Пятидесятый фрагмент Хором царственный феи ночей Антикварною выбиют глиной, Соберутся под златом свечей Гости кесаря пить с Мессалиной. Лейте, лейте, фиады, свое Темноцветные вина, кесарий Пыль всесладостна, юдиц остье Бал живит, мы пьянеем от арий. И в сотейниках яды кипят, И царевен влекут о мурогах, И Чумы колесницы скрипят На червово- алмазных дорогах. Портреты юдиц с лилиями и жасмином Тридцать второй фрагмент Меж холодных скульптурниц ночных Превиются язминами гости, Королевны шелков ледяных Убегают, пьяны ягомости. Эти лилии мертвым идут – Червотечные, битые мглою, Нас юдицы к столам и не ждут, Всяка с темной флиунтской иглою. Мы ли, Господе, в бледном огне Содрогаясь, оцветники мая Внове чаем, где Цины одне Пляшут нощно, жасмин вознимая. Сорок первый фрагмент Фаворитки багряных аллей – Золотыя от хмеля менады, Всех чудесней оне и белей, Стоят свеч их во мгле променады. Мы ль искали царевен, сурьмой Наливали и багрием вежды, Пировали одесно с Чумой, Меловые носили одежды. Всё лишь сон, хоры юдиц снуют, О власех поправляют заколки, И на хлебы серебро лиют, Увиваясь в бордовые шелки. Сорок седьмой фрагмент Вновь колонники ночи ярки, Вновь бессмертие мнят астрономы, Что и целятся мимо стрелки, Их подменят хрустальные гномы. Краской червною феи увьют Золотыя стольницы Эпира, Благоденствуй, кого не убьют На исходе одесного пира. Вновь сугатные Иды ядят Хлеб Чумы и царевен терзают, И отроков невинных следят, И хрусталь в рамена их вонзают. Пятидесятый фрагмент От подвалов асийских вино Занесут меловые тийяды, Се, еще веселятся, одно Пир не пир, аще блеклы и яды. Сколь по хлебам червленым ведут Феи неб диаментные узы, Пусть хотя королевен блюдут Царствий темных успенные Музы. И начинут рапсоды пеять, Алавастры с вином отемнятся, Чтоб из свеч Господь-Бог соваять Мог цариц, коим ангели мнятся. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
• Из книги «Сонник Корделии» Портреты юдиц с лилиями Тридцать седьмой фрагмент Феи ночи к одесным столам Занесут о серебре пасхалы, Мы ль угодны еще ангелам, Господь-Бог, наши вретища алы. Льет сумрак Византея, одно Будем чаять небесные хоры, Пусть начиния полнит вино И зефирность вседарствуют Оры. А юдицам дадут балевать, Халы вымесят Цины и Леи, Мы начнем с их шелков обрывать Перевитые кровью лилеи. Сорок пятый фрагмент Королевские гербы в тени Огнедышащей мертвой царицы, Но клонятся иные огни И столы овевают корицы. И опять нас фиады влекут К замкам ночи, богемным союзам, Подливают серебро цикут, Оглашая бессмертие Музам. Ах, вертятся юнетки легко И серебро юдольно темнеет, Где с отравой начинье Клико Меж хлебниц золотых пламенеет. Пятидесятый фрагмент Блещет млечным серебром ночей Виноград о всетаинстве хвои, Бал грядет, под золотой свечей Льют араки флиунтские вои. Се юдицы в тиарах златых Носят емины к хлебам столовым, Из решеток глядят превитых, Шелком неб увиются меловым. Очи спящих царевен пусты, Чают негу ль, страшатся вергилий, И колонны Ирода желты От подернутых миррою лилий. Портреты юдиц с красной патиной Пятнадцатый фрагмент Яко немость – и будем тогда Премолчать и юнеток лелеять Шелк червленый, о коем Звезда Вифлеема и должна алеять. Рядом с нами царица Чума, Но кому и внимать этим пирам, За Аид ли сочится тесьма Красных шелков, подобных лепирам. Хладной крови ль блюстителям Ид Не достало, оне лишь пьянее, И молебные песни сильфид Всё надрывней звучат и страшнее. Тридцать девятый фрагмент Красным течивом эльфы сведут Хвои милой серебро, амфоры Ночью полны и мглою, найдут Гостий спящих ли тусклые Оры. Это время благое пиров, Это блеск новолетий одесных, Убегают царевны шаров Отравленных и яблок чудесных. Суе ныне юдицам таить Хлебы с черной беленой даяний, Захотят нас еще опоить – И увидят лишь мел соваяний. Пятидесятый фрагмент Боги, боги, летите сюда, Мы пируем, юдиц не зерцая, Вновь тускла чудных елей слюда, Звезды в ней угасают, мерцая. Но голодные крысы шелка Юных граций белых источают, Кутия им без вишен сладка, Их с подвалами тьмы обручают. Мертвых львов ли, запалых волчат На щитах спишут кровию гои, И букеты нам Иды вручат – Все из красной тлеющейся хвои. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
Палимпсесты Анне Радклиф Второй фрагмент У гиад, мы опять у гиад, Нощность пьем, восклицая сомрачность, Где и жало успения, Ад, Где победа твоя и призрачность. Нас заждался небесный корвет, Голубая эскадра взыскует, Се, кадит на столе горицвет, Ангел смерти ничем не рискует. Негой дышит еще бальзамин, Маков несть иудицам, одно мы В хорах темных и цветь из емин Выбирают юродные гномы. Седьмой фрагмент Испоили подвальным вином Фарисеи небесных альковниц, Пировают ли в мире ином, Тьму белят – се планида меловниц. Вишен черных марутам нести, Им урочно забвение Леты, Пусть хмелеют, со крови плести Локны тщатся, рисуют виньеты. Прелия темный воск на столы, Мы, Господе, из нетей хоровых Соглянем, яко те веселы И о барве плетений суровых. Десятый фрагмент Анна, Анна, беги веретен И чарующей прелести мая, Ах, мы сами вдоль каморных стен Бродим нощно, оцветность взнимая. Сон мечтами юнеток поит, Но изборник бессмертия манок, Упоен всякий юный пиит Мглою лядвий белых нимфоманок. Август к нам лишь восклонен и щедр, Всеалмазные дарит иголки, И меловых Гортензий и Федр Одевает в тлеющие шелки. Девятнадцатый фрагмент Виты ангельской миррой столы, Ночь цветов холодна и портальна, Одалиски чудесно белы, Всяка мертвая дива хрустальна. Сех ли ждали в тенетах благих – Превкушать именинные хлебы, Мак успенных гостей и нагих Веселит у пленительной Гебы. И начнут восхищать ангелков Золотыя от мирры цевницы, И тогда со асийских шелков Мы сплетем для хористок цветницы. Тридцать первый фрагмент Август, август, еще ли пылать Не устали барочные своды, Нетей сени, одно – исполать Снам златым, кои славили оды. Наполняйтесь, амфоры, вином, Цветом антики, пусть юродные Пьют временность о пире земном, Пусть свечницы каждят ледяные. Мы и сами вековых скульптур Холодней с меловыми цветками Предстоим в круге дев неживых, Обрученных со мглой ангелками. «Яд и мрамор» Десятый фрагмент Шелк совьется, гиады уснут, Ночь-царица тенями оденет Пьяных гоев, к сем нимфы и льнут Фьезоланские, их ли нигде нет. Виждь мраморные эти столы, Нети круг, золотыя серветки Тлятся кровью, а юны белы И фарфоры -- незвездной расцветки. Нас лишь парии вечности мнят В сновиденьях, где яства излишни, Где, смеясь, мажордомы чинят Горним ядом июльские вишни. Пятнадцатый фрагмент Колоннады июля ярки, Сени цветность легко овивают, Сколь беспечны еще ангелки, С нами, с нами они пировают. Се последнее лето, следи, Нас восждут за столами родные, Тусклы звезды сионской тверди И подвальницы спят ледяные. Но слетят феи ночи – вести По еминам и воску зефирность, И начинут исчадно цвести Эти купы, лия всепорфирность. Тридцать первый фрагмент Гипсы битые ночь сокрошит И скульптурность увьет диаментом, Тьма сейчас наши муки вершит, Это мы за ее перманентом. Наливай молодое вино, Антиквар, днесь колодные черви Лишь хмелятся, пили мы давно, Расплетай темнокрасные верви. Очи Коры-царицы темны, Дивно белые хлебы мрачнеют, Где отраву лиют нам во сны Меловницы и с ней пламенеют. Тридцать четвертый фрагмент Чермной тушью Гиады столы Оведут, красным выбьют лепнины, И явятся блюстители мглы, Чтоб отметить еще именины. Се последний июль возгорит, Се бессмертие к нам подступает, И течет со емин лазурит, И нектарность Алекто черпает. Виждь, Господе, как мы предстоим По колени в цветочницах тленных С темной миррой, как звезды таим Во букетниках роз обеленных. Сороковой фрагмент Тусклой пудрою август обвел Бутоньерки и ветхие сени, Мглу оцветников слави, Эол, Всепорфирные эти зелени. И смотри, золотыя шары Наливаются желтой червицей, А и нощные длятся пиры, Упились гости их сукровицей. Ах, однех нас, однех лишь во снах Ищут мертвые злые царевны, И на млечных кадят раменах Воск и желть, и музыки испевны. Сорок восьмой фрагмент Се начиний фамильных арма В диаментовом чаде сочится, Се и хлеб, и вино, яко тьма – Ничего, ничего не случится. Мглою выбьет ли шелк золотой, Феи ночи царевен оплачут, Кто еще пировает, восстой, Суе челяди хлебницы прячут. Лишь тогда и начнем вопиять Под юродной лепниною камор, Где харитам угодно пеять, Мглу со кровью лияше на мрамор. Пятьдесят второй фрагмент Ах, цветущий, цветущий нисан, Что тлеело, сейчас расцветилось, Не молчите, Летия и Сван, Мало ль траурных солнц закатилось. Вековые столы овием Ядотечною этой желтицей, Пусть и Цина в юродстве своем Пред иною пеет иудицей. И попасть ли, Господе, туда, Где восждут нас о цинках родные, И ярка всеблагая Звезда, И пасхалы каждят ледяные. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
Палимпсесты Аониды и патина Одиннадцатый фрагмент Антикварные чаши полны Монтильядо, златым совиньоном, Несть рейнвейна и вдовы темны, Будем с Эдгаром пить иль Виньоном. И мирволят юдицам псари, На стаканчики белые хлебы Сим кладут, и немые цари Мантий чернь одевают у Гебы. Ах, мы сами ли шелки плели Ядной кровью и патиной свечной, Где царевен фиады влекли И менин о червнице увечной. Пятнадцатый фрагмент Сумрак ночи химер веселит, Пировые одесно мерцают, Черный яд ли Беллона мелит, Сны Корделии феи зерцают. Озлащайтесь, эринии, мы Ловим блеск ваших траурных свечек Над царями в музеуме тьмы, Жгите лед херувимских сердечек. И ночные восславят пиры Аониды замирного царства, О серебре витой мишуры Исторгнув огнь любви и коварства. Двадцать седьмой фрагмент Соваянья алмазных теней Пляшут в тлеющем елочном снеге, И влекут хороводы огней Дев прелестных ко чарам и неге. Ночи рамники дивно тусклы, К ним царевны белые стремятся, И опять золотыя столы Под начинием щедрым ломятся. Сколь еще пировые восждут Милых гостей о патине ядной, Мы зайдем – и юдицы сведут Наши рамена цветью обрядной. Юнетки и химеры Пятый фрагмент Клитемнестра, фиады лиют Яд и мирру на стольницы, туши С чел бегут и нимфетки пеют, И взыскуют герольдов кликуши. Хватит бойных веретищ сеим Царств успенным владыкам, рапсоды, Плачьте ныне, мы еле стоим, Не сочествуем темные оды. И были же велики, но в сны Иды нощно проникли, зерцая Их сангины, где мглой взнесены Тени див, кои блещут, мерцая. Семнадцатый фрагмент Ягомостей зовите к столам, Донн алмазных, юнеток химерных, Мы угодны ль еще зеркалам, Пара статуй – гостей эфемерных. Ночи рамницы в хвойной черни, Тушью черною свечи витые, Как музыка одесна, гляни, Се царевны пеют золотые. Но окончились пиры богинь И от холода гои трезвеют, И на шелки немых ворогинь Оры пудру хрустальную веют. Сорок третий фрагмент Туберозы серебро пиют И арому пленительной хвои, Королевны златыя снуют О шелках и флиунтские вои. Это пир всеодесный, цвести Не устанут юнетки белые, Хлебы вьются, бочонки нести Монтильядо, сколь юдицы злые. Траур, траур их души пьянит, Месть холодным огнем выжигает, Гробы всяка на столах и мнит, И лилеи к шелкам прилагает. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
Палимпсесты Ая и Серебряный морок Первый фрагмент Лишь серебро из уст прелием, Лишь диамент шкатулки оцветит, Фей к пирам наречет Вифлеем, Им любовью и негой ответит. Ах, сияй и чаруйся, Звезда Млечных неб, сколь витийские оды Тешат слух, несть кифары сюда, Пусть немолчно пеяют рапсоды. Шелки юдиц манерных и злых Истекут, снимут черное вои, И сангины царевен белых Ночь украсит виньетками хвои. Девятнадцатый фрагмент Торты млечною цедрой, свитых Огнем бархатных елей, узоров Мишурой ночь овеет, златых Не тая перманентов и хоров. Днесь и гарпии в шелке цариц, Нежат пышные хлебы трюфели, Алчут донны всесладких кориц, Воском свеч преливают куфели. И лилеи музыкам вручат, И садовники тьмой увиются, И царевен белых заточат Во фарфорницы, кои не бьются. Тридцать второй фрагмент Се февраль, но алмазных чернил Боле некому спрашивать, Ая, Кто себя златоустом не мнил, Фебу оды свое посвящая. Лейся, лейся в начинье, вино, Из шкатулок достанем пасхалы, Мало свеч, так и немость одно, Иды пусть мажут кровию халы. Пусть владетели черных тесем, Властелины диаментных корок Зрят сейчас – мы с цветками несем На раменах серебряный морок. Юдицы на хорах Пятый фрагмент Чернью витые свечи тлеют Меж крюшонниц и ядных фарфоров, И юдицы о шелках снуют, Их зерцают владетели хоров. Не в музеум барбарский ли сны Заточили царевен успенных, Мы и сами юдольно темны, Амбру кубков цедим червопенных. Где вы, маковки рая, волхвы Сомолчат, перманенты наводят, И с горстями опалой листвы Иды бледные круг хороводят. Восемнадцатый фрагмент Хвоя мертвых царевен пьянит, Золотые шары обольщают, Белоснежка ли сказочность мнит Иль ея эльфы темные чают. Эти дивные пиршества фей, Хоры ночи воспой, аонида, В небесех благозвучен Орфей И всенем о решетах Аида. Присно ярусы неб золоты, На каких лишь царевны и вьются, Где сангины их чернью свиты И фарфорницы антики бьются. Тридцать первый фрагмент Сем винтажным пирам исполать, Ночи одницы, тьмы нимфоманки, Будем славно о хвое пылать И шампанское лити в креманки. Меж фарфоров точится арма Вин эпирских и емин чудесных, С нами вместе царица Чума, Несть белену для статуй одесных. И Цитера шелками совьет Юных граций, эфирность взвивая, И во трауре Ид опоет, Чтоб не меркла тоска вековая. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Бальзамины Девятый фрагмент Привидения замков пустых Нам волшебную ночь обещают, Пышен хором емин золотых, Нег картены альковниц смущают. Сколь чудесны ваяния тьмы, Как еще и царевны беспечны, Их плененны аурностью мы, В тонких фижмах юнетки всемлечны. Ах, восстой и следи, цвет ночной С локнов злых герцогинь совлечется, И под миррой свечниц ледяной Кровь на раменах дев запечется. Двадцать седьмой фрагмент Млечный август горит, исполать Брашну щедрому, нежным цевницам, Не устанут обводки пылать, По каким тьма лиется к цветницам. Виждь тлеющихся вишен сурьму, Нощно их ко столам заносили, Аониды чадную тесьму Весть по ним див успенных просили. Иль очнемся от нощи и сна: Вновь оне перевиты сурьмою, И юдоли пожар, и стена В сени вишен с траурной каймою. Тридцать второй фрагмент У Аида виньетки темней Смертных вишен с обводкой червовой, Се, оне всечерны и теней Царств юдольнее в млечности новой. Вновь цевницами гои спешат Нас восчествовать, камерный ужин Уготовив, еще не решат, Как подать к хлебу морок жемчужин. И не плачьте, не плачьте одно Юродные, лишь чая надмирность, Мы искали златое руно, А нашли черных вишен порфирность. Пятьдесят первый фрагмент Се, запалые волки летят По всерайской надсводной целине, Сколь царям узы черни претят, Выявляться ей с миррой о глине. Это, Господе, нас берегли Иродицы, а днесь убивают, Идам тем расточиться вели, На демонов оне ль уповают. И к столам, воском тьмы совитым, Поднесут отходные емины, И над чадом сием золотым Станут нощно тлееть бальзамины. Шестьдесят четвертый фрагмент Всеувеченный мрамор аллей Фей страшит, лики их темновейны, Мы ль скульптур херсонесских белей, Антикварные пьем ли рейнвейны. Дождь по битым стучит кирпичам, Зри, Иосифе, тусклую млечность, Мгла угодна альковным свечам, А веселым каменам беспечность. Во разорном саду прецветут Маки смерти, очнемся у Гебы – Вместе пить, яко звезды сочтут, Вить червицей маковые хлебы. Эрато и Гранатовая шкатулка Седьмой фрагмент Маскерад, звездный бал в серебре И под миррой шары с огонями, Поклонимся Волшебной горе, Балевать нам одесно с тенями. Вновь серебро фиады лиют На ваянья и пышные столы, О бисквитниках узы виют, Юдиц лядвия чают престолы. Снимут маски черемные фри, Темных камор лепнина взовьется, Ах, Эрато – гадай и смотри, Кто из царичей первым убьется. Девятнадцатый фрагмент Сумрак ночи Цитера вспоет, Феи белые фижмы сонимут, Кринолины их вечность взовьет, Яко девы бессмертие имут. Иль шкатулки гранатовой тьма Сех ларцов кипарисовых стоит, Пироваем и с нами Чума – Бледных граций ли небо покоит. И блуждают в сумрачном лесу Наши тени, превитые мглою, И всеславит богиня красу Нимф, под звездной уснувших иглою. Двадцать пятый фрагмент Талый снег Рождества, золотой Неотмирно сияет, фиады Из крюшонниц льют морок свитой, Мгла чарует царевн променады. Ват серебро легко, хлад виньет На готическом рдится фарфоре, Где Циана зефирность виет Для пеющих во ангельском хоре. Ах, чудесные эти пиры Нас еще соберут о каминах, Золотя млечной цветью шары И русалок тая в бальзаминах. Тридцать первый фрагмент Воск хрустальный одесно горит, Нимфы млечной Фессалии плачут, В тени амфор сольем лазурит, Пусть оне цветь небесную прячут. Спи, Эрата, жемчужные сны Одеон феям царств навевает, Аониды ль урочно темны, Лона их шелк дьяментный скрывает. Антикварного неба покров Истончится звездами свечными, И падет на серебро муров Тьма с шелками сех див ледяными. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Бисквиты из серебра Одиннадцатый фрагмент Мглою рамницы святок нальют Вещуны и меж шелков узреем, Как нимфетки альбомы виют Глупым ямбом и темным хореем. Туберозы сияют в ночи, Юных фей восклицает Эрата, И хрустальные бьются ключи, И о злате эдемские врата. Мглу царевны устанут вести По канвам, чая див менуэты, Лишь тогда мы и будем плести На их аурном шелке виньеты. Тринадцатый фрагмент Яства нежной аромой свиты, Мускус томных пьянит одалисок, И фарфорницы мглой налиты, И гостей чуден камерный список. Фимиам наднебесный лиют Цикламены и звезды мерцают, Где бисквиты в серебре, и брют Эвмениды сейчас восклицают. Хвои огнь под сангиной мелка, Ждут успенных царевн лабиринты, И модисток всеюных шелка Истемняют афинские принты. Девятнадцатый фрагмент Хвоя спящих царевен пьянит, О Звезде вифлеемской мерцает, Эльфов негою томной манит, Лона юных прелестниц зерцает. И фийады еще веселы, Торты чают со бурь отголоском, И зефирность летит на столы, Превиенные благостным воском. Но Цирцея перстом оведет Чадный морок свечей несоемных, И похмельная челядь найдет Мертвых граций в альковниках темных. Эвмениды и Хрустальный воск Первый фрагмент Тизифону ль укутает снег, Истемнятся дворцовые арки, И о чаде рождественских нег Мы затлим восковые огарки. Чу, опять меловницы поют И циан обольщают креманки, Нас шелками фиады виют, Им несут бланманже нимфоманки. Будут дивные феи следить Новолетия пиры из хвои, И Снегурочек томных студить, И златить меловые сувои. Седьмой фрагмент Ах, плеяды, с небес Орион Вашей неге и грации внемлет, А и нас восклицал Одеон, Славу мира Аид ли приемлет. Лишь тоска, вековая тоска Источится, ночную эфирность Мгла овеет, юдоль высока, Пой, Геката, иудиц зефирность. И хористки начнут пировать, Сохваляя на вишнях емины, Мы и будем тогда их срывать, Холод млечный лия в бальзамины. Пятнадцатый фрагмент Очаруй нас еще, Вифлеем, Пусть Звезда Рождества не тускнеет, Мы серебро на ваты лием, Ель чудесным огнем пламенеет. Ах, нести в пировые со хвой Темный ярусник, мирру свечную, Всякий смертник отныне живой, Мгла купель золотит ледяную. Сквозь решетницы снег налетит Во дворцовый таинственный морок, И Господе Звездой расцветит Хор теней с черной вазою корок. Двадцать восьмой фрагмент Из Эпирского царства теней К пирам феи ночные явятся И сплетут цветью жемчуг огней, Эвмениды ли им удивятся. Воск хрустальный, решетники мглы Освещай, пусть божественно тлеют Дивы неб и о шелках юлы Ни о чем, ни о чем не жалеют. Станем пить-не пьянеть и вести По их раменам бледным лилеи В антикварной всетемной желти, Холодя ей немые аллеи. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Вакханки в серебре Шестой фрагмент Небо антики дышит легко, Ориона бегут ли плеяды, Ах, оне и сейчас высоко, Паче ль емины млечные яды. От пурпурного снега пьяны В золотых кринолинах вакханки, И спешат фавориты Луны Внять усладу земной колыханки. Оторочен звездами покров Дивной ангельской ночи, эфирность Коей льется на тени миров И со негой дарит им зефирность. Восьмой фрагмент Тень Звезды, о смарагдах пылай, Мгла чудесная, пудрою вейся И к бисквитникам див отсылай, И с рапсодами вспеть их надейся. Под серебром виньеты горят, Хвойный морок циан опьяняет, Нас ли ангелы неб укорят, Их лишь млечный туман истемняет. Из волшебной Эолии снег Наметет вдоль решетниц сувои, И в огоне чарующих нег Мы явим тьму пленительной хвои. Тринадцатый фрагмент Обольщайся, Цитера, сеим Звездным пиршеством, воском эфирным, Днесь и мы благо ночи таим, Чудным веяньем дышим зефирным. Рождества несоимный флеор Поклонения горнего стоит, Ярок снег и мечтательность Ор Сны царевн золотыя покоит. И таинственно блещет Звезда Над ковчегом, в сияньи летящим, И меж губ наших рдится вода С темным блеском, юдоль золотящим. Шестнадцатый фрагмент Тийя кубки воспенит, арма Над столами одесно взовьется, Пироваем, иль с нами Чума, Где и зреть, как начиние бьется. Новолетие, слава твоем Дивным елям, виньетам червонным, Мы о белых царевнах пием, Дышит ночь шелком их благовонным. И горят млечных царствий врата, И фиадам слагаются оды, И в шары золотыя слита Барва неб, коей плачут рапсоды. Шелки гиад Третий фрагмент И серебра виньеты легки, И о бархате гномы темнятся, Ель горит и пеют ангелки. Им ли свечи эйлатские мнятся. Черным шелком вакханки свились, Не танцуют, но яд преливают Во кувшины, Алекто, мелись, Хвою бледным огонем свивают. Пироваем, еще пировать Нам легко, феи тьмы изолгутся – И с виллисами в круг танцевать, Пламенея, юдицы сбегутся. Семнадцатый фрагмент Ель чудесная, тлей иль гори, Совивайся звездами и мглою, Пусть небесные внемлют цари Феям – всяка с алмазной иглою. Где вергилии, им ли цветить Мрак серебряный, хлебницы пиров, Снег нетающий вновь золотить, Убегая десертов и Лиров. Торты вынесут панночкам тьмы, Белошвейки на черные шелки Юдиц млечность прельют: се и мы, И чиненые ядом иголки. Сорок восьмой фрагмент Пойте, пойте, кифары, цариц, Пой царевен меловых, Гораций, Над столами арома кориц Пусть летит о холодности граций. Это ль антики тусклый флеор, Винодержные кубки и свечи, Шелк овеет дыхание Ор, Фей увьют всехрустальные течи. Будет мускус нимфеток прельщать И зефирность в начинье сольется, И гиад станет мгла озлащать, Яко ветхая чара не бьется. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Вишни у менад Третий фрагмент Сколь всенощные своды темны И губители миррой совиты, Мы бежим фаворитов Луны И огней валькирической свиты. Из подвальниц емин ледяных Феи тьмы нанесли в пировые, Будут мытарей чтить юродных, Будут плакать одесно живые. И тогда лишь, Господе, тогда Вспомнят небы скитальцев молчащих, Над какими ночная Звезда Барву льет со лучей преточащих. Одиннадцатый фрагмент Золотыя виньеты менад Тьма ведет по лавастровой чаше, Увершают ночной променад Афинянки, сумрачность лияше. Как пленительны рамена их, Сколь чудесны оне и эфирны, Ждут обручницы гостий благих В течах цвети вишневой и смирны. Полог антики мглой исплетен, Со краев оторочен шелками, Где мы сами бессмертных картен Злать внимаем, гуляя с волками. Четырнадцатый фрагмент Темных линий букетники мгла Соведет золоченой каймою, Юродных усадят круг стола, Всяк пусть хвалится нищей сумою. Поелику царевнам дарят Ночь цветов – славьте небо, фиады, Нас архангелы с нею мирят, Нам пеют елеонские сады. Узрит, узрит Господе сквозь цветь Райской сени ночные аллеи, Где претщатся во мгле огневеть Золоченые кровью лилеи. Двадцать пятый фрагмент В алавастрах чудесна арма, Званы мы к небоимным ли столам, Театральные боги письма Суе нас уподобят Эолам. Что и речь, мимо, мимо летят, Ангелки, их высокая сводность Лишь манит, яко нас и восчтят – Как отринуть юдоли холодность. И поставят еще на столы У гиад просфиру золотую, Чтоб всенощно свечельницы мглы Тлили неба лепнину витую. Тридцать девятый фрагмент Форкиады ли нас и гонят Ко тлетворным оцветникам сада, И цикутою вишни чинят, И стенают в решетницах Ада. Сон Корделии тягостен, герб Королевский оплавили свечи, Ах, мы сами идем на ущерб, Ах, мы сами лишь пленники речи. Веселы наши дщери, оне С хором дивных менад пировают, И пеют о борейском огне Мнемосине, и вишни срывают. Чума и серебро Пятый фрагмент Ночь откупорим – снова текут С плеч меловниц асийские шелки, Царских дочек сангины влекут И дьяментные колют иголки. Хвои тусклость Звездой овели Феи неба, алкавшие мести, В снах Патрисии мнят короли Узы крови, гербовники чести. Иль во яви лиется вино Под серветки из амфор червонных, И готовят нам Цины одно Мел фамильных отрав благовонных. Девятнадцатый фрагмент Дождались ягомостей столы, Мускус терпкий лиется о хвоях, И царевны еще веселы, И одесность горит на сувоях. Хлебы пышные, яствий арма, Это мы ли с начинием входим И пием, яко дышит Чума Вновь легко, и со ней хороводим. Аониды поют, веселясь, Чают юны шелков и сиянья, И трезвеют юдицы, мелясь, От успений и пиров слиянья. Сорок первый фрагмент И сольем тусклый морок ночей, Яд серебра в лафитники пира, Нанесли антикварных свечей К нашим столам гонцы из Эпира. Где и флейты волшебные, где Эвмениды, бессмертием веют Небы мира о течной слюде, От абсента юдицы трезвеют. Суе лон их тлетворных бежать, Шелков черных с подбоем всемлечным, Так и станем остье наряжать Мертвых елей серебром увечным. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
Палимпсесты Вновь у Гекаты Тринадцатый фрагмент Нитью черною битый фарфор Соведем, пусть менады пируют О червленом и, шелками Ор Увиясь, гоям небы даруют. Это пир или тризна, ответь, Золотая Геката-царица, Меж креманок вольно багроветь Феям снов, им и хлебы – корица. Ах, мы сами темнее ночных Всеувечных скульптурниц мраморных, Яд пием их шелков ледяных, Изотлевших на лядвиях морных. Тридцать второй фрагмент Хвои басмовой огнь золотей И чудесней о слоте виньеток Рождества, аониды затей Сех бегут, не теряя монеток. Длись , мгновение, в неге пиров Неб рифмовники феи забудут, И восславят хлебницы и кров, И печаль вековую избудут. К столам вынесут емины сем Дивам белым – наложницам речи, Мы тогда с темным шелком взнесем Кровью чермною витые свечи. Пятидесятый фрагмент Шелки черные юдиц пьянят, Цветь обрядная золотом дарит, Во гробах королевичей мнят, Сколь одесно Чума государит. Аще лики царевен темны И белые рамена соникли, Пусть им видятся млечные сны, Пусть чарует их немость ли, крик ли. И одно в эти пиршества Ид Занесем холод тьмы благовонный, Чтобы мертвые шелки сильфид Излились на атрамент червонный. Черные вишни и мирра Первый фрагмент Черных вишен марутам к столу Поднесем, облачившись в ливреи, Аще одницы чествуют мглу, Яко чахнут над златом Гиреи. Будем пиры их молча следить, Озлачать будем шелками хлебы, И цветами емины сладить, И еще соявляться у Гебы. И когда на столовой черни О хлебницах эфирность востлеет, Мы ко небу взалкаем – гляни, Вишен челядь успенным жалеет. Седьмой фрагмент Тусклых свеч хоровод ледяной Сон июльский пьянит, о лепнины Бьются ангели нощи земной, И земные у нас именины. И найдут в пировые купцы С темной миррой – вином исцеляться, И каморные наши венцы Под холодностью млечной затлятся. Мы еще удивим, удивим Фей цветов ли, царевен юродных, И во мареве слоты явим Лед всенощных теней богородных. Двадцать первый фрагмент Волны, по две бегите, Невы Царский мраморник тьмой увивайте, Идофеи-богини канвы Серебрите и вновь пировайте. Яко славил Иосифе бег Этот дивный, пусть негу менады Льют в начинье и траурный снег Черноблочные жжет колоннады. Мы и сами претщились востлить Чернью течной дворцовую сводность, Чтоб на арочный мрамор солить Падших звезд вековую холодность. Двадцать пятый фрагмент Были пиры одесно ярки И высоко плеяды сияли, Чад на хорах ждали ангелки И немолчно, немолчно пеяли. Ах, давно се избыто, одне Пляшут фурии в рамницах темных, И беснуются нощно оне, И о барвах горят несоемных. Гела нас у ворот золотых, Окантованных чернию, встретит, Зрите мытарей, тьмой совитых, Коих пурпуром небо и метит. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Гадания хористок Девятнадцатый фрагмент Возлетают Щелкунчики в снах Мертвых фей тридевятого царства, Ночь прецветим огнем апронах, Шелком юдиц, не чая коварства. И царевен укутал сумрак, Бланманже и пирожные тлеют, Всякий гном облачился во фрак, Парики хвойных граций белеют. Эти сонные пиры текут, Неотмирно и чудно мерцая, Ангелки ль снегом их облекут, Воск и мирру на тортах зерцая. Двадцать девятый фрагмент Се для нас золотыя пеют Во смуге млечных царствий кифары, По шелкам ли юдиц узнают – Носят с хлебами траура чары. Ах, музыка, всевластвуй, лети Над хлебами и винами, дважды Как рапсодов убить иль спасти, Как избавить мучительной жажды. Солиется на битый фарфор Хвои цветь, мглы путрамент червонный, И допьем из хрустальных амфор Тусклый морок и яд благовонный. Сороковой фрагмент Ночь мерцает в шарах золотых С окантовкою млечной, химеры Дев смущают, огнем превитых, Шелки эльфам несут костюмеры. Пой, Летия, сапфирную мглу, Святок воск ли, царевен успенных, Всякой дали на яде иглу, Всяка пьет из лафитников пенных. Там не яд, а блистанье теней, Коих чая, хористки гадают, И под маревом течных огней Бьющих мрамор юдиц соглядают. Царицы и одалиски Пятый фрагмент Внове юдицы нощно спешат Мерить шелки Офелий и Лаур, И пеют, и никак не решат, Что надеть, яко в Дании траур. Вейте, милые, пудры свое, Тушью басмовой чела гасите, Пунш с араком лия на остье, Тортов с ядом у Гебы просите. Яко чернию будут столы Оводить кареокие Ханы – И узрят, сколь оне веселы, Сколь и феи пиров недыханны. Семнадцатый фрагмент Морок дивный и елочный снег, И гирлянды, огнем совитые, Чают пленницы святочных нег, Одалиски, Цианы златые. Феи томно зерцают с ветвей, Тусклой хвои червонны сангины, Кто прекраснее всех и мертвей – Юны, пьющие холод ангины. Восторгаясь аромой кориц, Эти яды ль для нас и мешали Картонажные тени цариц, Увиенных в алмазные шали. Тридцать восьмой фрагмент Лейте холод, вергилии, мы Алчем блеск и диамент порфирный, И, чаруя музеумы тьмы, Сами огнь преливаем эфирный. Речь хотоли, но осы летят, Вновь смертливые осы, на хвои Млечный цвет солетаясь, блестят, Их бегут антикварные вои. Сколь в одесных пирах балевать Не дали принцам крови успенным, И начнем темный шелк обрывать, Чтобы мниться блядям червопенным. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Геспериды и Золотые плоды Первый фрагмент Чернью эльфы сангины пиров Обвили, аще яства зефирны, Будем чаять серебро шаров, Пойте, небы, мы сами эфирны. Бланманже герцогини ядят, Фри давятся ль от кривских мочанок, Циминийские волки следят Пышность лядвий нагих диканчанок. Днесь мерцает и пенится брют, Истекаясь по черному снегу, И алмазные донны лиют Из фарфорниц готических негу. Десятый фрагмент Геспериды златые шары Иль волшебные яблоки чают, И тлеются огни мишуры, И в решетницы нас заточают. Соклонимся к одесным сеим Ночи ярусам, хвойным купажам, Мы ль садовые узы таим И дивимся портальным винтажам. Боги, боги, хотя премерцать Не устаньте о каморах темных, Чтоб еще и могли восклицать Феи негу плодов несоемных. Семнадцатый фрагмент Мрак в бокалы тийады сольют, Ночь окутает шелком прелестниц, Локны их нас армой увиют – И спустимся по золоту лестниц. Эти чудные, чудные сны Лишь воспомним на хорах эдемских, Фимиамы сие взнесены Паче мирры и звезд вифлеемских. Будут млечные цитрии чтить Внове юные одницы Гебы, И тогда мы начнем золотить Шелком тусклым надмирные хлебы. Царевны и Чума Пятый фрагмент С персей белых юнеток текут Золотые и черные воски, Эльфы в спальни царевен влекут, Их еще ли нежны отголоски. Эти славные пиры цариц, Ах, чудеснее лишь и милее, Хлебы сребрятся, чая кориц, Юне всякой дарят по лилее. И десерты к столам занесет Антикварная челядь о красном, И Геката-царица спасет Пьющих яды во шуме прекрасном. Четырнадцатый фрагмент Парфюмерные столики дев Нижут эльфы иглицей червонной, Шумных балов флеор соглядев, Их аромою вьют благовонной. Пойте, пойте, властители тьмы, Яды черные с вишней мешайте, И в музее царицы Чумы Граций бледных легко оглашайте. А начнут кутией преносить Ягомостей фиады хмельные, Огнь сангин мы и будем гасить, Жечь царевен уста ледяные. Сороковой фрагмент Принты черные шелки тиснят, Нощно танцы вакханки заводят И юнеток беспечных манят, И пиют, и еще хороводят. Ах, сюда ли юдицы влекли Принцев крови, со мглой обрученных, Им цветочную мирру несли, Чернь вия на перстах истонченных. Ид блюстители вдовых и злых Ныне хлебы и яд восклицают, Где сангины царевен белых Чермным золотом дивно мерцают. • Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора. • Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины». |
Яков Есепкин
Палимпсесты Десертные вариации Второй фрагмент Снежной пудрою феи ночей Тьмы хрусталь оведут и царицы Шелк взовьют под вуалью свечей, О хлебах расточая корицы. Ветходержных сервизов фарфор Налиен голубым совиньоном, Нам и пить из холодных амфор, И тостовники чаять с Виньоном. И рапсодов к столам посадят Лишь кифары умолкнут, мерцая, Где юдицы отраву сладят, Восковые десерты зерцая. Тринадцатый фрагмент Ночь десертов, ядят бланманже Герцогини и пышные фавны, И в альковном белы неглиже Златовласки, их чары ли славны. Как и потчевать яствами сех Фей Эрато, во тьму облаченных, Со звездами на темных власех И с клавирами од нереченных. Спят рапсоды, Цианы одне Лишь готических одниц взыскуют И мелятся о хвойном огне, И по мертвым царевнам тоскуют. Двадцать пятый фрагмент Хвоя темная, нощно мерцай, Снегом елочным фей златовласных Всечаруя, печаль отрицай, Благость лей меж серветок атласных. Млечным воском атрамент сведем, В торты с ядом корицы добавим, Нет гостей, а юдиц ли и ждем Иль хмельных ягомостей забавим. И вергилии станут манить К небам див кубков слотою пенных, И тянуть чернозвездную нить По сангинам царевен успенных. Хлебницы фей Седьмой фрагмент Нитью черной гиады сведут Юбилейные хлебы и чаши, И виллисы опять заведут Хороводы, эфирность лияши. Где невесты белые – оне Под гербовником звезд восстенают, Нежат рамена в бледном огне И коварство любовное знают. Как юдицы еще и могли Тьму разбавить и морок палатный, Где отраву пиют короли, Где всемнится им хлеб чернозлатный. Двадцать второй фрагмент Парфюмерных шкатулок арма Источается дивно, зерцая Ночь и вина, царица Чума Вновь мирволит нам, тьму восклицая. Кисти елей горят, этот пир Золотой, сколь тиады больные, Мы всеславим, чаруйся, Эпир, Шляйтесь мимо, виденья ночные. Будут пышные хлебы вносить К столам феи и холод ангины, И юдицы начинут гасить Хвои огнь и царевен сангины. Сорок пятый фрагмент Царский сад полн химер ледяных, Феи бледные траур и носят, Меж скульптурниц очнемся ночных, Шум пиров ли камены доносят. Из Эолии снег намели Внове Оры, златые богини Цветь лиют и пьяны короли, Их гербовники мнят ворогини. И в бочонках томится вино Презлатое, и вьются корицы О хлебах, где испили давно Темный яд всебелые царицы. |
Яков Есепкин
Палимпсесты Завтраки чопорных герцогинь Пятый фрагмент Тусклым бархатом ели свились, Завтрак чопорный длят герцогини, Именами какими реклись И не помнят ночные богини. Лей в крюшонницы, антика, свой Темный холод, арму пировую, Кто сегодня одесно живой, Мглу преславит ли: «Аз торжествую». И сойдутся рапсоды -- пеять Узы крови и винную требу, Мы лишь будем тогда вопиять Из альковников к черному небу. Одиннадцатый фрагмент Воск, Цитера, в бокалы сливай, Эльфов мускусом нежным тирани, И корицею славь каравай, И фарфор малахитом ограни. Се чудесная ночь, се игла Неб алмазных царевен взыскует, Мертвых Ид толока весела, Всяка панна лишь тенью рискует. Шелки черные фей оплетут Хвойным принтом и мглой юродные, И балы диканчанок почтут О серебре виллисы хмельные. Двадцать восьмой фрагмент Святки басмовых фей позовут К новолетним пирам и очнутся Эльфы ночи, где шелки плывут Млечных юн, и рапсоды вернутся. Ах, продлитесь, обеды менин, Граций бледных вечери златые, Мы лишь чаем эфирность лепнин – Огнем траурных дев совитые. Бархат антики чуден и свят, Ели дивные блещут во неге, Мглу откупорим – нам и явят Чернь их остий на елочном снеге. Фарфоровый альбом Второй фрагмент Денно майские эльфы легки, Во сиреневых спят анфиладах, Как и минуть сие бродники, Утопленные в звонких руладах. Сколь портальные узы велят Нам еще те зелени лелеять, Фарисеев сады веселят, Будем с ними траурно алеять. О пенатах ли нощных молчим, А разверзнутся ветхие столи – И диамент через смерть источим На всечерствые хлебы юдоли. Десятый фрагмент Пуст фарфоровый темный альбом, Феям ночи Эреб потакает, Кто и слыл небовольным рабом, Ныне горнее брашно алкает. Ничего, не рыдайте по нам Аониды в беззвездности аур, Мгла урочна летейским волнам, Суе носят альковницы траур. Бледных столпников гои ли чтят, Кровь с виньетками чезнет на глине, И голодные волки летят По запекшийся райской лепнине. Тринадцатый фрагмент От пасхалов холодных затлим Цветь нисана, всемайскую сводность, Се и пильницы, здравствовать им, Паче звезд вековая холодность. Май пенатов – теней Вавилон, Зри тенета хлебниц обводные, Столы яств, битой антики сон, Там ли ждут нас к обеду родные. Во чарованных этих местах Днесь еще дышат негой аллеи, Где таимся с мелками в перстах, Обводяше кармином лилеи. |
Яков Есепкин Палимпсесты Из Кафки Пятый фрагмент Веи мертвых царевен легки, Шелку смерти подобны, блистают Звезд чертоги, со них ангелки К нам летят и мучительно тают. И еще феи тьмы разлиют Червотечный холодный диамент, И восковницы столы увьют, А в альбомах сордится путрамент. И, Господе, тогда сквозь ночной Лунный огнь, чрез вишневую мрачность Мы прельем бальзамин ледяной – Яд цветов, коим суща призрачность. Восьмой фрагмент Кровоцвет лишь невинный сорвет, Мы ль иные букетники деем, В наднебесности млечной плывет Ночь-царица, о ней ли и рдеем. Красный мертвенный блеск холодит Золотыя скульптурницы ада, И Геката из тьмы восследит, Как бледны гости нощного сада. Где и юны, смущенье тая, Променад совершают бесстрашно, И под фижмами их лядвия Носят царства истемное брашно. Семнадцатый фрагмент И куда от юродных бежать, С ангелками ли ныне алеять, Будем небеси черные жать И порфирные вишни лелеять. Прегляди, сколь еще и темны Аониды в незвездности аур, Как томительны вещие сны Царской оперы, павшей во траур. И пиры к небесам востекут, И начнут хоры мглою точиться, Где по хвое нас присно влекут, Где и суе безсмертью учиться. Двадцать восьмой фрагмент Сильфы Трира достигнут равнин Моравийских, забытая местность Господь-Богом и стоит лепнин Райских неб, кои чтят бессловесность. И легко ли одесно платить За судьбу, исполать мертвым осам, Нас хотели в огне воплотить – Не достало свечей камнетесам. Совершая ночной променад, Юны царств и во чаде узреют, Как тлеют меж пустых колоннад Звезды смерти и ангелы реют. Тридцать шестой фрагмент Антикварные яства горчат, Отемнились фалернские вина, Яко нас Иды вновь соличат, Позовем к нощным блядям раввина. Туне ль емины с кровью несли О фарфоровой слоте гияды Спящим агнцам, вседивно их чли, Во бочонках лелеяли яды. Но смотри, чтицы каддишей злы, Принцы крови успенные ницы, И эфирность лиют на столы Золотыя от слез меловницы. Фарфорницы и хрусталь Восьмой фрагмент Малахитовых чаш волшебство Меж фарфорниц готических тает, Бледных фей и гадалок родство Ночь-царица огнем сочетает. Изливается горний хрусталь, Блещут матовой негой топазы, И лафитники чает Грааль, И под золотом севрские вазы. Славен дивами камерный бал, Со звездами горят цикламены, И альковников пламень всеал, И о воске уста Мельпомены. Одиннадцатый фрагмент Воск хрустальный менады сольют В кубки, чудно свитые канвами, Тще ли бледные феи пеют, Млечность лядвий темня кружевами. Ах, мы сами еще не хотим, Уходить из пиров сех высоких, Одниц белые рамена чтим И взыскуем царевн милооких. Всякий смертник одесно ль живой, Что Снегурочки тают на хорах И биется хрусталь роковой О мерцающих ломких фарфорах. Девятнадцатый фрагмент Ах, взвивайся, арома пиров, Новогодних ли, святочных бдений, Упиемся золотой шаров, Станет гоям вина и хождений. И в Магнесии ль снег золотой Наметать будет нощно сувои, Мы всечаем лишь мглы превитой, Благодержной таинственной хвои. И царевн лона эльфов манят, И чаруют их течные шелки, И по кругу русалок гонят О Звезде картонажные волки. |
| Часовой пояс GMT +3, время: 13:04. |
Powered by vBulletin® Version 3.7.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot