Starik
23.05.2011, 13:15
С друзьями я иду, дорогою прямой,
С Сатирой – подружкой вечно острой,
И Юмором – ее братишкой младшим.
Мы всегда сумеем посмеяться -
хотя бы над собой.
И меня они не бросят, на дороге падшим.
В деревне Васильки
Гулянья намечались в деревне Васильки,
Урожай не хилый удалось собрать,
По окончании уборочной страды,
Не грех и свадебку веселую сыграть.
Детвора жужжала, как майские жуки,
До хаты жениха, стоптали все ухабы.
Гудят неделю, беспробудно мужики,
И кости молодым перемывают бабы.
Над входом в сельсовет, повесили кумач,
Тройку вороных уж подковал кузнец,
По деревне девок, прокатил он вскачь,
К свадьбе все готово, ай да молодец.
Невеста в девках задержалась,
Давно пора ей под венец,
Была молва, что с конюхом встречалась,
И что к ней, похаживал кузнец.
Природа, над невестой постаралась,
Кровь с молоком и все при ней,
И грудь роскошная досталась,
Укрыться можно от дождя под ней.
Не бабьей силой обладала,
И ростом - с Великого Петра.
Одной рукой телегу поднимала,
Другой, картошки два ведра.
Было мало в деревне мужиков,
И с женихом, случилась незадача,
Щуплый малый, не разгибал подков,
Но и он, считался за удачу.
Когда Данила увидал Парашку -
кровь забурлила кипятком.
Забилось сердце вольной пташкой,
И зашевелилось все на нем.
К Парашке он, пришел весной,
Час битый, со слезами умолял,
Стать единственной его женой,
И коленки ей, проныра, целовал.
Кузнечным мехом грудь ее вздымалась,
Невольно навзничь Парашка подалась,
Щекотанию коленок, сильно удивлялась,
И пожеманясь, в исступлении сдалась.
Решили свадьбу на покров сыграть,
Как урожаем заполнят закрома,
Чего тянуть и судьбу пытать,
Потом ищи по белу свету жениха.
Данила, оказался мужиком…
Откуда только черпал силы,
Тщедушен, лысоват и нос горбом,
А Парашка на руках его носила.
И вот, окончен бой за урожай,
Закрома страны зерном забиты,
Настало время - эх разгуляй,
Пока дождем, дороги не размыты.
К невесте в хату, сватов заслали,
Они с неделю, там жениха хвалили,
Еще могли, руки то стакан держали,
Но бабы ушлые, самогон стащили.
Спор вышел, где свадебку играть,
Данила, какой ни есть, а все же агроном,
На своем подворье хотел он отгулять,
И не желал становиться примаком.
Все улажено. Вопросы решены.
Сваты ползком по хатам расползлись.
День назначен. Гости приглашены.
И приготовленья к свадьбе начались…
Общественное дело, свадьбы на селе,
Бабы все несут, что могут притащить,
Кто грибочков, а кто салаты оливье,
Чтоб до икоты можно было закусить.
Свекор со свекровью готовили столы,
Вот капуста, огурцы, картошка,
Тут подоспели и сваты…
От угощений, у столов ломились ножки.
Невесту, в хате, стали собирать,
Румянами натерли щеки,
Помадой губы навели подстать,
Эх, красота, и руки в боки.
Корсет тянули три подружки дюжих,
Тянули и порвали три шнурка,
Сдавили так, что рвется грудь наружу,
И раздулись щеки, как у хомяка.
И жених, зря время не терял,
Костюм надел, видавший виды,
Прикид конечно много повидал,
Но, как ни как, а он из твида.
Шея тонкая, гусиная, в прыщах,
Ворчал себе под нос, потом притих:
Вся рубаха в красных петухах,
И кадык, словно жердочка для них.
Стал перед зеркалом сурово,
М… Да… чего тут говорить,
Полотнище явно не Серова,
Тут надобно стаканчик пропустить.
И айда с дружками обмывать,
Костюм, что от отца достался,
Не судьба была, по девкам погулять,
Теперь же лихо, со свободою прощался.
Но пробил час, и свадьба началась,
Жених, от "счастья", на ногах качаясь,
Во двор с невестой вышел, за руку держась,
Застенчиво и глупо озираясь.
Гостей, набился полный двор.
С ехидством, все на жениха глядели.
Здоровяки, богатыри, как на подбор,
Но агронома хаять - не посмели.
Лишь шепоток: Такую девку окрутил.
Мужик. Гигант. Угодник женский.
Пришел, увидел, охмурил.
Чем не Казанова, деревенский.
Доярку Нюрку, избрали тамадой,
Она со смехом за столы всех пригласила,
И нетерпеливо топая ногой,
Гостей по парам на скамейках усадила.
Все начиналось чинно, благородно,
Во дворе, не стройный шум стоял,
На скамейке не помещался кузнец дородный,
А кто-то, за столом уже зевал.
Нюрка настроила патефон,
Там про каштаны, что-то пел Утесов,
Возможно, это был не он,
И не про каштаны пел он вовсе.
И вдруг, как выстрел. Тост. За молодых.
Все замерли, лишь на одно мгновенье,
Потом дружно, как в атаку, на прорыв,
И за столами все пришло в движенье.
Выпили за молодых,
Потом за тестя с тещей, за дружков,
За всех близких, дальних и родных,
За свекровь, за свекра, за покров.
Кричали – горькоо… снова пили,
Считали поцелуи и опять,
Наполняли стаканы самогонкой,
Лишь головы закидывались вспять.
Пили за урожай, и за колхоз родной,
За Советы, которым нет конца,
За председателя с его женой,
И даже, за кобылу кузнеца…
Изрядно захмелев, жених ожил,
И решив свое достоинство восполнить,
Не медля, Парашке предложил,
Свой долг, супружеский, исполнить.
Тут, свадьба, взорвалась.
Ай да агроном, ай да молодец,
И чехарда такая поднялась -
чертям в аду, привиделся конец.
И в пляс потянуло мужика.
Для души был нужен разворот.
В присядку. Широким кругом. Гопака.
Иэх… От порога хаты и до ворот.
Гармонист отчаянно рванул меха,
Подпрыгнул патефон и набок завалился,
Хватил удар "племенного" петуха,
С истошным криком, в лес он удалился.
Пес дико рвался, цепь тянул,
За петухом хотел податься,
Потом уши лапами заткнул,
И безумно с будкой стал бодаться.
Пес отчаянно не мог решить -
- уж лучше, дали бы напиться,
А так, вопрос: "быть или не быть",
Иль просто, без раздумий удавиться.
Писать не стану, что дальше было,
В веселой пляске, ночь прошла,
И как-то неожиданно, вдруг, наступило,
Утро следующего дня…
Держась руками за перила,
Жених зеленый, выпал на крыльцо,
О боже, его так тошнило -
Слетело с пальца обручальное кольцо.
Тело долго содрогалось на крыльце,
И вдруг, обессиленный жених,
С гримасой страшной на лице,
Вися на поручнях, притих.
Не твердым шагом, с хаты вышел тесть,
Окрест обвел победным взглядом,
И тут же, на крыльце, решил присесть,
С женихом обвисшим рядом.
Знаков жизни, жених не подавал,
Как тряпицу, ветерком его качало,
Борьбе со змием, силы все отдал,
Лишь жалобно нутро его ворчало…
Свекор, от подушки, голову не мог поднять,
Парашка, бегая в одном халате,
У него бутыль пыталась отобрать,
А бабы мирно спали в хате…
Ванька конюх, с улыбкой на лице,
В позе задумчивого лорда,
Безмятежно спал, рядом с оливье,
С распухшей и синюшной мордой.
Нюрка поднесла к нему рассол,
Тепло пошло от головы, до поясницы,
Он глаз открыл, и вмиг в себя пришел,
И был готов, сквозь землю провалиться.
Ваньку сильно повлекло под стол,
С тамадою Нюркой, вчера он танцевал,
Лез с поцелуями и под подол,
И о любви на ушко что-то напевал.
Ты это… Нюрк… меня прости.
Бес попутал. Немножко перебрал.
А сам глазами стол сверлил,
И руки деть куда, не знал.
Бог, Ванечка, тебя простит.
А вчера ты был, смелее храбреца,
И если ты не супостат и не бандит,
Доведи уж дело до конца…
Под столом кузнец "дремал",
Храп его, по всей округе разносило,
Под глазом виден был "фингал",
И только где его носило…
Ах да, припоминаю. Все в огне.
Заливали ведрами пожар.
Кузнец развел огонь в горне -
- колхозный оказался то амбар.
Ну, значит, свадьба удалась.
Плясали, пели и амбар спалили,
Напились и наелись всласть,
И морду кузнецу набили …
Так испокон сложилось на Руси,
Мужик, трудяга - подавай работу.
Пахать, любить, выпить, закусить,
Для него едино, и до седьмого поту…
С Сатирой – подружкой вечно острой,
И Юмором – ее братишкой младшим.
Мы всегда сумеем посмеяться -
хотя бы над собой.
И меня они не бросят, на дороге падшим.
В деревне Васильки
Гулянья намечались в деревне Васильки,
Урожай не хилый удалось собрать,
По окончании уборочной страды,
Не грех и свадебку веселую сыграть.
Детвора жужжала, как майские жуки,
До хаты жениха, стоптали все ухабы.
Гудят неделю, беспробудно мужики,
И кости молодым перемывают бабы.
Над входом в сельсовет, повесили кумач,
Тройку вороных уж подковал кузнец,
По деревне девок, прокатил он вскачь,
К свадьбе все готово, ай да молодец.
Невеста в девках задержалась,
Давно пора ей под венец,
Была молва, что с конюхом встречалась,
И что к ней, похаживал кузнец.
Природа, над невестой постаралась,
Кровь с молоком и все при ней,
И грудь роскошная досталась,
Укрыться можно от дождя под ней.
Не бабьей силой обладала,
И ростом - с Великого Петра.
Одной рукой телегу поднимала,
Другой, картошки два ведра.
Было мало в деревне мужиков,
И с женихом, случилась незадача,
Щуплый малый, не разгибал подков,
Но и он, считался за удачу.
Когда Данила увидал Парашку -
кровь забурлила кипятком.
Забилось сердце вольной пташкой,
И зашевелилось все на нем.
К Парашке он, пришел весной,
Час битый, со слезами умолял,
Стать единственной его женой,
И коленки ей, проныра, целовал.
Кузнечным мехом грудь ее вздымалась,
Невольно навзничь Парашка подалась,
Щекотанию коленок, сильно удивлялась,
И пожеманясь, в исступлении сдалась.
Решили свадьбу на покров сыграть,
Как урожаем заполнят закрома,
Чего тянуть и судьбу пытать,
Потом ищи по белу свету жениха.
Данила, оказался мужиком…
Откуда только черпал силы,
Тщедушен, лысоват и нос горбом,
А Парашка на руках его носила.
И вот, окончен бой за урожай,
Закрома страны зерном забиты,
Настало время - эх разгуляй,
Пока дождем, дороги не размыты.
К невесте в хату, сватов заслали,
Они с неделю, там жениха хвалили,
Еще могли, руки то стакан держали,
Но бабы ушлые, самогон стащили.
Спор вышел, где свадебку играть,
Данила, какой ни есть, а все же агроном,
На своем подворье хотел он отгулять,
И не желал становиться примаком.
Все улажено. Вопросы решены.
Сваты ползком по хатам расползлись.
День назначен. Гости приглашены.
И приготовленья к свадьбе начались…
Общественное дело, свадьбы на селе,
Бабы все несут, что могут притащить,
Кто грибочков, а кто салаты оливье,
Чтоб до икоты можно было закусить.
Свекор со свекровью готовили столы,
Вот капуста, огурцы, картошка,
Тут подоспели и сваты…
От угощений, у столов ломились ножки.
Невесту, в хате, стали собирать,
Румянами натерли щеки,
Помадой губы навели подстать,
Эх, красота, и руки в боки.
Корсет тянули три подружки дюжих,
Тянули и порвали три шнурка,
Сдавили так, что рвется грудь наружу,
И раздулись щеки, как у хомяка.
И жених, зря время не терял,
Костюм надел, видавший виды,
Прикид конечно много повидал,
Но, как ни как, а он из твида.
Шея тонкая, гусиная, в прыщах,
Ворчал себе под нос, потом притих:
Вся рубаха в красных петухах,
И кадык, словно жердочка для них.
Стал перед зеркалом сурово,
М… Да… чего тут говорить,
Полотнище явно не Серова,
Тут надобно стаканчик пропустить.
И айда с дружками обмывать,
Костюм, что от отца достался,
Не судьба была, по девкам погулять,
Теперь же лихо, со свободою прощался.
Но пробил час, и свадьба началась,
Жених, от "счастья", на ногах качаясь,
Во двор с невестой вышел, за руку держась,
Застенчиво и глупо озираясь.
Гостей, набился полный двор.
С ехидством, все на жениха глядели.
Здоровяки, богатыри, как на подбор,
Но агронома хаять - не посмели.
Лишь шепоток: Такую девку окрутил.
Мужик. Гигант. Угодник женский.
Пришел, увидел, охмурил.
Чем не Казанова, деревенский.
Доярку Нюрку, избрали тамадой,
Она со смехом за столы всех пригласила,
И нетерпеливо топая ногой,
Гостей по парам на скамейках усадила.
Все начиналось чинно, благородно,
Во дворе, не стройный шум стоял,
На скамейке не помещался кузнец дородный,
А кто-то, за столом уже зевал.
Нюрка настроила патефон,
Там про каштаны, что-то пел Утесов,
Возможно, это был не он,
И не про каштаны пел он вовсе.
И вдруг, как выстрел. Тост. За молодых.
Все замерли, лишь на одно мгновенье,
Потом дружно, как в атаку, на прорыв,
И за столами все пришло в движенье.
Выпили за молодых,
Потом за тестя с тещей, за дружков,
За всех близких, дальних и родных,
За свекровь, за свекра, за покров.
Кричали – горькоо… снова пили,
Считали поцелуи и опять,
Наполняли стаканы самогонкой,
Лишь головы закидывались вспять.
Пили за урожай, и за колхоз родной,
За Советы, которым нет конца,
За председателя с его женой,
И даже, за кобылу кузнеца…
Изрядно захмелев, жених ожил,
И решив свое достоинство восполнить,
Не медля, Парашке предложил,
Свой долг, супружеский, исполнить.
Тут, свадьба, взорвалась.
Ай да агроном, ай да молодец,
И чехарда такая поднялась -
чертям в аду, привиделся конец.
И в пляс потянуло мужика.
Для души был нужен разворот.
В присядку. Широким кругом. Гопака.
Иэх… От порога хаты и до ворот.
Гармонист отчаянно рванул меха,
Подпрыгнул патефон и набок завалился,
Хватил удар "племенного" петуха,
С истошным криком, в лес он удалился.
Пес дико рвался, цепь тянул,
За петухом хотел податься,
Потом уши лапами заткнул,
И безумно с будкой стал бодаться.
Пес отчаянно не мог решить -
- уж лучше, дали бы напиться,
А так, вопрос: "быть или не быть",
Иль просто, без раздумий удавиться.
Писать не стану, что дальше было,
В веселой пляске, ночь прошла,
И как-то неожиданно, вдруг, наступило,
Утро следующего дня…
Держась руками за перила,
Жених зеленый, выпал на крыльцо,
О боже, его так тошнило -
Слетело с пальца обручальное кольцо.
Тело долго содрогалось на крыльце,
И вдруг, обессиленный жених,
С гримасой страшной на лице,
Вися на поручнях, притих.
Не твердым шагом, с хаты вышел тесть,
Окрест обвел победным взглядом,
И тут же, на крыльце, решил присесть,
С женихом обвисшим рядом.
Знаков жизни, жених не подавал,
Как тряпицу, ветерком его качало,
Борьбе со змием, силы все отдал,
Лишь жалобно нутро его ворчало…
Свекор, от подушки, голову не мог поднять,
Парашка, бегая в одном халате,
У него бутыль пыталась отобрать,
А бабы мирно спали в хате…
Ванька конюх, с улыбкой на лице,
В позе задумчивого лорда,
Безмятежно спал, рядом с оливье,
С распухшей и синюшной мордой.
Нюрка поднесла к нему рассол,
Тепло пошло от головы, до поясницы,
Он глаз открыл, и вмиг в себя пришел,
И был готов, сквозь землю провалиться.
Ваньку сильно повлекло под стол,
С тамадою Нюркой, вчера он танцевал,
Лез с поцелуями и под подол,
И о любви на ушко что-то напевал.
Ты это… Нюрк… меня прости.
Бес попутал. Немножко перебрал.
А сам глазами стол сверлил,
И руки деть куда, не знал.
Бог, Ванечка, тебя простит.
А вчера ты был, смелее храбреца,
И если ты не супостат и не бандит,
Доведи уж дело до конца…
Под столом кузнец "дремал",
Храп его, по всей округе разносило,
Под глазом виден был "фингал",
И только где его носило…
Ах да, припоминаю. Все в огне.
Заливали ведрами пожар.
Кузнец развел огонь в горне -
- колхозный оказался то амбар.
Ну, значит, свадьба удалась.
Плясали, пели и амбар спалили,
Напились и наелись всласть,
И морду кузнецу набили …
Так испокон сложилось на Руси,
Мужик, трудяга - подавай работу.
Пахать, любить, выпить, закусить,
Для него едино, и до седьмого поту…