alexanderdorohov
09.05.2011, 14:09
МАРИИ ВЕНИАМИНОВНЕ ЮДИНОЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Блаженный Иоанн (Береславский)
Из сборника "Камера дэ тортура"
(камера пыток)
Этот мир смотрится дико, понуро.
Кому ресторанчик с креветками, кому – камера де тортура.
Симфония пыточных стонов и Девятая Бетховена
звучат одновременно.
Клоун однажды не выйдет на арену.
Донкихотскую камеру-де-тортуру
приберегите для генеральной прокуратуры,
для гебистского глазка смотровоoго,
для приверженцев злобного Иеговы,
для капитанов НЛО, бывших великих инквизиторов
с их ветхозаветными тысячелетними реквизитами.
Чистых сердцем больше не гноят по шарашкам.
Павлы Флоренские внемлют бетховенскому адажио
в исполнении Марии Вениаминовны Юдиной.
Она же – ‘катапульта против дьявольского орудия’.
Имя ее на скрижали бессмертной высечено,
из порядка мира сего исхищена.
На затертом числится продуктовом талоне
номерной зэковки из 145-й ИТ колонии.
(ИТ – исправительно-трудовая).
Играла Юдина солдатам
Играла Юдина солдатам.
Ста миллионам фортепьянным зэкам,
склонившимся над заплеванной урною,
Первосвященница мелхиседекова
играла Юдина сонату Лунную.
И слезы, смешанные с потом,
лились по привидениям тощим,
как если бы после занятий спортом
заморосил осенний дождик.
И Юдина – ива плакучая –
по случаю или без случая
ревела в три ведра без устали.
Дождь заливал земные пустыньки.
От зэков пахло формалином.
Этапом шли безмерно-длинным
и вспоминали на завалинках
отцов своих убитых, каликов
перехожих, да так и не перешедших,
в Гулаге свой покой обретших
2.
Играла Юдина солдатам.
А те ругались добрым матом
и плакали как крокодилы.
Поп-солдафон пугал кадилом.
Солдатикам из арестантской роты
играла Юдина кого-то –
Бетховена ли, Хиндемита –
никакой разницы, поди ты.
А слезы в три ручья катились –
зэки о братиках молились.
Могилы братские Гулага
моцартовским реквиемом оплакивала.
Толпились зэки вокруг тыщами,
просили милостыню нищими.
Подай копеечку, Вениаминовна,
в память такого-то невинного,
растоптанного и распятoго.
Подай копеечку, Ахматова,
за Мандельштама арестантского,
в Гулаге – бога, принца датского,
шизоoида, божка-еврейчика,
переводчика с матерного на греческий.
Блаженный Иоанн (Береславский) 7.11.2009
Блаженный Иоанн (Береславский)
Из сборника "Камера дэ тортура"
(камера пыток)
Этот мир смотрится дико, понуро.
Кому ресторанчик с креветками, кому – камера де тортура.
Симфония пыточных стонов и Девятая Бетховена
звучат одновременно.
Клоун однажды не выйдет на арену.
Донкихотскую камеру-де-тортуру
приберегите для генеральной прокуратуры,
для гебистского глазка смотровоoго,
для приверженцев злобного Иеговы,
для капитанов НЛО, бывших великих инквизиторов
с их ветхозаветными тысячелетними реквизитами.
Чистых сердцем больше не гноят по шарашкам.
Павлы Флоренские внемлют бетховенскому адажио
в исполнении Марии Вениаминовны Юдиной.
Она же – ‘катапульта против дьявольского орудия’.
Имя ее на скрижали бессмертной высечено,
из порядка мира сего исхищена.
На затертом числится продуктовом талоне
номерной зэковки из 145-й ИТ колонии.
(ИТ – исправительно-трудовая).
Играла Юдина солдатам
Играла Юдина солдатам.
Ста миллионам фортепьянным зэкам,
склонившимся над заплеванной урною,
Первосвященница мелхиседекова
играла Юдина сонату Лунную.
И слезы, смешанные с потом,
лились по привидениям тощим,
как если бы после занятий спортом
заморосил осенний дождик.
И Юдина – ива плакучая –
по случаю или без случая
ревела в три ведра без устали.
Дождь заливал земные пустыньки.
От зэков пахло формалином.
Этапом шли безмерно-длинным
и вспоминали на завалинках
отцов своих убитых, каликов
перехожих, да так и не перешедших,
в Гулаге свой покой обретших
2.
Играла Юдина солдатам.
А те ругались добрым матом
и плакали как крокодилы.
Поп-солдафон пугал кадилом.
Солдатикам из арестантской роты
играла Юдина кого-то –
Бетховена ли, Хиндемита –
никакой разницы, поди ты.
А слезы в три ручья катились –
зэки о братиках молились.
Могилы братские Гулага
моцартовским реквиемом оплакивала.
Толпились зэки вокруг тыщами,
просили милостыню нищими.
Подай копеечку, Вениаминовна,
в память такого-то невинного,
растоптанного и распятoго.
Подай копеечку, Ахматова,
за Мандельштама арестантского,
в Гулаге – бога, принца датского,
шизоoида, божка-еврейчика,
переводчика с матерного на греческий.
Блаженный Иоанн (Береславский) 7.11.2009